Минюст: кого в Украине считают коллаборантами, и какое наказание их ждет

 Как правоохранители выявляют коллаборационистов на деоккупированных территориях, почему одного заверения в том, что тебе угрожали россияне не достаточно, чтобы оправдать коллаборационные действия, может ли считаться коллаборационистом врач, который продолжает работать в больнице и какое в целом наказание предусмотрено за это преступление — рассказала Украинскому Радио заместитель министра юстиции Украины Валерия Коломиец, передает “Суспільне“.

Как правоохранители выявляют коллаборантов?

Как бывший адвокат в уголовном процессе, могу рассказать, как оно должно было бы выглядеть. В принципе, оно так и выглядит. Мы деоккупируем ту или иную территорию, туда заходят правоохранители проводить стабилизационные мероприятия, потому что в городе еще могут находиться враги — российские военные и другие. Далее выясняется, что происходило в городе, какие совершались военные, или возможно, другие преступления. Правоохранители должны собрать фактаж, проверить его, пообщаться с людьми, посмотреть в интернете. Ведь часто те, кто занимается коллаборационной деятельностью, не скрывают этого, наоборот бравируют, что вот, они поддерживают “русский мир”. Всю информацию можно собрать из открытых источников и получить доказательства экспертиз, которые установят, что и каким образом человек делал.

Поэтому здесь все как и в расследованиях любого другого уголовного преступления: сбор доказательств, оценка, принятие решения: есть ли в действиях человека признаки коллаборационистской деятельности или нет. Также возможен и третий вариант: не было ли таких моментов, как принуждение, которые исключают то, что человек совершил преступление.

Как определяются границы этого принуждения?

Фактически мы говорим о том, что человек действовал в условиях, когда не мог поступить иначе, потому что поплатился бы за это жизнью и здоровьем — своим или родных. Также может быть, он действовал в прямой зависимости — когда ему буквально сказали: если он этого не сделает, к нему применят те или иные физические меры. 

Но это не должно звучать таким образом: “Хорошо, деоккупируют территорию, где я проживаю, и я просто скажу, что мне угрожали”. Факт существования этих угроз, принуждения, должен быть доказан. Поэтому необходимо хранить все необходимые материалы. Например, если мы говорим об образовательном процессе, в некоторых регионах родителей и детей заставляли приходить на учебу. Ты не мог не выйти на работу или не отправить ребенка в школу. Ведь после этого перед тобой становилась “проверка” в рамках “расследования” тех или иных уголовных дел. Результатом мог стать физический вред жизни и здоровью.

Если коммунальщик продолжает ремонтировать трубы во временно оккупированном городе, а врач — делать операции, является ли это коллаборационизмом?

Однозначного ответа не может быть. Необходимо проверять, что именно он делал, на какой должности находился. Одно дело, когда ты фактически осуществляешь деятельность, другое — когда занимаешь определенную руководящую должность. Невозможно сказать, что существует универсальный рецепт. Если ты работаешь коммунальщиком и оккупационная власть предлагает тебе занять высшую административную должность — будут вопросы. Если работаешь врачом, тебе так же предлагают занять определенную административную должность и ты ее принимаешь — тоже будут вопросы.

Какое в целом наказание предусмотрено за это преступление?

Когда мы говорим о призывах, одобрении нарушения территориальной целостности, законодатель предусмотрел такую ответственность как запрет осуществлять определенную государственную деятельность. То есть здесь применен такой механизм, как “люстрация”. В то же время когда мы говорим, что человек занял ту или иную должность (в оккупационной администрации — ред), речь идет о заключении от 10 лет. Наказание суровое, но при этом законодатель предусматривает, что такой инструмент, как устранение от возможности в будущем участвовать в государственном управлении — это тоже один из инструментов, который, надеюсь, мы будем развивать в дальнейшем.

Стоит ли ждать изменений в нормы, касающиеся наказания и определения коллаборационизма?

Да, потому что эта дискуссия идет как в экспертных кругах, так и в парламенте. Мы имеем перед глазами послевоенную историю многих стран, да и целого европейского континента. Из них можем сделать выводы и перенять для Украины лучшие практики поствоенного восстановления, в том числе в секторе переходного правосудия.