“Мы живем в бандитской стране”

Сегодня председатель Мосгорсуда Ольга Егорова пожаловалась на беспрецедентное давление на судей со стороны криминального мира. “Я работаю в судебной системе практически 40 лет. Никогда такого не было: 13 судей обратились за защитой, одного убили”, — заявила она. Президент Адвокатской палаты Генри Резник уверен, что криминал — лишь одна из мощных сил, оказывающих жесткое давление на судебную систему.

— Генри Маркович, вы согласны с оценкой Ольги Егоровой о росте криминального давления на судебную систему?

— Мне сложно судить обо всей системе, опыт каждого человека ограничен, и меня не ставят в известность о делах, в которых я не участвую. Но то, что мы — адвокаты, судьи, прокуроры — находимся в группе риска, не вызывает сомнений. Убили Дмитрия Штейнберга, Станислава Маркелова, а в Астрахани — председателя “Гильдии московских адвокатов” Евгения Замосковичева, причем убийства организовала банда под руководством начальника местного УБОП.

— С чьей стороны исходит наибольшее давление — криминала или властей?

— Давление идет с трех сторон. По делам, которые могут представлять для властей интерес, — административное, вместе с ним существует криминальное давление, а также коррупционное. Эти три силы соревнуются друг с другом.

— При этом они связаны между собой или это три отдельных источника давления?

— Теоретически все со всем связано, но все-таки политический заказ и давление организованных преступных группировок — это разные группы влияния.

— Тогда почему, когда в Италии обнаруживают главу “Ндрангеты”, его арестовывают вместе с подельниками, а наш дед Хасан лечится в лучшей больнице под охраной ОМОНа, хотя милиция сама называет его главой мафии?

— Тут надо отдавать себе отчет в том, что итальянская полиция, как, например, и испанская полиция, по уровню беспредела может дать фору даже нашей милиции. Известны дела, начинающиеся с громкой кампании: людей сажают, долгие месяцы идет следствие, а потом вдруг начинают постепенно выпускать. И в итоге — пшик. Потому что там есть независимый суд, поэтому за решеткой оказываются только те, чья вина доказана.

— А у нас в таком случае посадили бы всех подряд?

— Ну, о чем вы говорите, вы же знаете, что у нас намного меньше оправдательных приговоров, — если уж дело передают в суд, то, как правило, обвиняемых сажают. И это лишь подстегивает состязание административного давления с криминальным и коррупционным.

— У судей и адвокатов есть способы защиты от криминального давления?

— Если уж человека заказали, то его не спасет ни публичность, ни охрана. Даже самых охраняемых персон доставали — Квантришвили, опять же, деда Хасана или, скажем губернатора Цветкова, Защититься нельзя, убить можно каждого. А публичность — ну что публичность, проведут потом пресс-конференцию, и что? Если за убийство заплачены большие деньги — ничего не поможет.

— Но в западных странах много у кого есть большие деньги, как же они решают эту проблему?

— Это другая культура. Мы живем в бандитской стране. Мне, что ли, вам объяснять? Мы живем в бандитской стране при слабом и коррумпированном государстве. Эту стадию развития западные страны прошли много лет назад. Правда, у нас все равно дикости и озверения побольше. Чикагские разборки — детские игры по сравнению с тем, что у нас происходит.

Роман ДОБРОХОТОВ