На днях Министерство экономического развития и торговли обнародовало информацию о финансовых результатах деятельности государственных предприятий за 2015 г. Они далеко не утешительные: госпредприятия закончили год с убытком в 53,2 млрд грн. Всего в собственности государства сейчас находится 3458 предприятий, но фактически работают всего 1801, а остальные существуют лишь на бумаге — активы давно проданы или украдены, никакая производственная деятельность на них не ведется.
Однако в действительности даже умершие заводы и фабрики продолжают приносить убытки государству — и немалые. Происходит это иногда не прямо, а косвенно, но ущерб может быть сопоставим с убытками работающих предприятий. История с Херсонским хлопчатобумажным комбинатом, который уже несколько лет не работает, но продолжает пить соки из государственного аппарата, как нельзя лучше это подтверждает.
Как продавали “флагман”
Херсонский хлопчатобумажный комбинат (ХБК) был крупным предприятием, построенным для нужд всего СССР. Кооперация с азиатскими производителями хлопка и швейными фабриками по всей стране стабильно обеспечивала его работой. После распада СССР начался и распад промышленных гигантов. Не обошла эта доля и херсонский комбинат.
В 1996 г. началась приватизация херсонского предприятия, а в 2004-м Фонд госимущества продал 51,76% акций ХБК на конкурсе, в котором победил Волынский шелковый комбинат (ВШК).
Новая метла по-новому метет, и новый владелец начал с зачистки прежнего руководства — был уволен многолетний руководитель херсонского комбината Сергей Рыбачок. Для бывшего директора возврат себе руководящего кресла стал смыслом жизни. И с тех пор вокруг ХБК начал закручиваться клубок конфликтов, распутать который очень сложно до сих пор.
В 2005 г. Фонд госимущества установил, что покупатель не выполнил инвестиционных обязательств, прописанных в условиях договора купли-продажи, и подал в суд иск о его расторжении. Удовлетворение иска именно с такой формулировкой — расторжение договора — позволяло ФГИ взыскать с недобросовестного покупателя пеню и штрафы за ненадлежащее выполнение инвестиционных обязательств. Покупатель, в свою очередь, подал параллельный иск: о признании договора купли-продажи недействительным. Эта формулировка давала ему определенные преимущества перед Фондом в случае победы в судебных тяжбах.
Оба процесса шли параллельно, дела поднимались вверх по судебным инстанциям, а потом опускались вниз на новый круг рассмотрения в залах суда. Так продолжалось довольно долго, и лишь в 2011 г. суд удовлетворил иск ФГИ и постановил расторгнуть договор купли-продажи. По решению суда государство должно было получить обратно свои акции. Однако в 2014 г. завершился и параллельный процесс, инициированный покупателем, и победителем в этом процессе был уже ВШК. Таким образом, каждая из сторон имела на руках решение суда в свою пользу. Но в итоге суд все же поставил точку в 10-летнем конфликте и признал правоту покупателя, которому ФГИ должен был по первому требованию вернуть уплаченные за акции 19 млн грн.
Смешали карты
Пока шли судебные разбирательства меажду ФГИ и Волынским шелковым комбинатом, долги предприятия росли, и в 2009 г. было начато банкротство ХБК. В мае 2013-го он был признан банкротом и открыта ликвидационная процедура: имущество комбината должно быть продано, а вырученные деньги необходимо направить на погашение долгов ХБК, которых на тот момент накопилось 270 млн грн.
Примечательно, что в связи с ликвидацией предприятия Национальная комиссия по ценным бумагам и фондовому рынку, как и надлежит сделать в таких случаях, остановила обращение акций ХБК, поэтому ФГИ их так и не смог получить. К слову, активов на комбинате к тому времени уже не осталось, разве что заброшенные здания. Даже земля, на которой расположено предприятие, находится в собственности города. Самый стоящий на сегодня актив — построенный на базе одного из зданий комбината торгово-развлекательный центр “Фабрика”, который является крупнейшим в Херсоне. Однако и его принадлежность к ХБК очень спорная — он был построен на базе одного из цехов, который Волынский шелковый комбинат успел за время, пока распоряжался херсонским активом, продать другой компании, специализирующейся на строительстве коммерческой недвижимости.
Уже в процессе ликвидации ХБК на сцену вышел еще один игрок, который в результате еще больше спутал карты, — некое ООО “Амалтея”. За этой компанией стоит прежний руководитель ХБК Сергей Рыбачок. Энергичный экс-директор начал активно продвигать, в том числе через Верховную Раду, идею о возрождении некогда флагмана хлопчатобумажной промышленности. Его союзниками стали некоторые кредиторы комбината. Но в итоге ООО “Амалтея” удалось договориться со всеми кредиторами и повернуть процедуру ликвидации ХБК вспять, то есть вернуть на стадию санации.
Здесь следует сделать небольшое отступление и пояснить тонкости процедуры банкротства: санация (другими словами — оздоровление) используется для улучшения финансового состояния предприятия. Для санации предприятия привлекается инвестор, который вкладывает средства в пополнение оборотных средств или модернизацию с целью улучшить финансовые показатели деятельности, чтобы уже потом, за счет доходов заработавшего предприятия, вернуть вложенные средства. Но в ХБК вкладывать средства смысла нет: на территории уже давно одни руины, и любому инвестору гораздо проще и дешевле просто построить новый комбинат.
Однако Сергей Рыбачок не сдается и вместе с кредиторами подготовил план санации комбината, который не содержит никаких реалистичных шагов по возрождению давно умершего предприятия. Но, заручившись политической поддержкой, Рыбачок пытается добиться, чтобы Фонд госимущества этот план утвердил (это необходимо по процедуре санации). Согласно плану за услуги по восстановлению из пепла флагмана хлопчатобумажной промышленности ООО “Амалтея” хочет получить у ФГИ 51% акций ХБК, которых, как мы помним, у Фонда попросту нет.
После того, как Фонд отказался утверждать невыполнимый план санации, Рыбачок добился решения суда, которое обязывает ФГИ это сделать независимо от того, получил ли он акции ХБК под свой контроль или нет. Однако согласование плана санации Фондом все равно заводит ситуацию в тупик. Например, план предусматривает, что ФГИ должен передать ООО “Амалтея” 51% акций ХБК, которых у Фонда нет, хотя сама передача акций “просто так”, даже на основании плана санации, подписанного во исполнение решения суда, украинским законодательством не предусмотрена. Не может ФГИ отдать акции конкретной компании, для этого он должен провести конкурс и выставить эти акции на продажу. Энергичный экс-директор херсонского предприятия даже подключил депутатов Верховной Рады, которые, не разобравшись во всех деталях, с трибуны парламента обвиняют ФГИ в нежелании пойти навстречу санатору (ООО “Амалтея”) и возродить предприятие.
Замки бумажные, убытки реальные
Несмотря на всю энергию и желание экс-директора, ХБК просто не может быть восстановлен: средств на закупку оборудования у него нет (у самого ООО “Амалтея” большие долги), и даже поставить сырье (хлопок) из Средней Азии сейчас проблематично, особенно учитывая сложности в отношениях с Россией, через которую должен осуществляться транзит сырья.
Однако работа вокруг ХБК кипит: министерствам и ведомствам приходится отвечать на многочисленные депутатские запросы, согласовывать свою позицию с другими министерствами и ведомствами, готовить докладные записки и тратить время сотрудников на бесконечные судебные слушания. “Вы просто не представляете, сколько министерств, ведомств и их сотрудников вовлечены именно в это конкретное дело по херсонскому комбинату. Сколько времени, сил и средств мы тратим на составление бумаг, на различные совещания и согласования”, — сокрушается в разговоре с журналистом один из чиновников. — Это предприятие уже давно мертво, но мы никак не можем его похоронить, и оно продолжает пить из нас соки”. На государственную службу он, как и тысячи других чиновников после Майдана, пришел из бизнеса, где ценящий свое время и деньги собственник давно бы уже закрыл подобные дела и дальше зарабатывал деньги.
На самом деле таких предприятий, как ХБК, в Украине тысячи. Но их нельзя просто ликвидировать и забыть, поскольку в каждом конкретном случае присутствуют те или иные ведомственные интересы. Например, среди кредиторов ХБК Государственная фискальная служба и Пенсионный фонд. Эти госорганы не могут просто так отказаться от возврата долгов, ведь такое решение должен принять конкретный чиновник, а его сложно убедить в том, что денег он все равно никогда не увидит. Гораздо лучше он понимает, что если он откажется от попыток взыскать хотя бы копейку с давно умершего предприятия, то его могут ждать обвинения в злоупотреблении — почему, мол, перестал отстаивать интересы государства.
“Все чиновники прекрасно понимают, что их может ждать, если их решение будет истолковано неверно. Задушевные беседы с представителями правоохранительных органов — это как минимум. А в тюрьму никто не хочет”, — говорит чиновник.
Неужели нет солидарной позиции госорганов, чтобы добиться ликвидации давно не работающих предприятий и не тратить ресурсы на старые дела, которые не стоят выеденного яйца? “Понимаете, в случае как с ХБК, так и другими, давно почившими в Бозе, вокруг которых мы танцуем с бубнами, у каждого ведомства свои узкие интересы. Никто не соглашается отказаться от виртуальных денег, которых с этих предприятий уже получить попросту невозможно. Поэтому ситуация и не меняется”, — рассказывает собеседник. Он считает, что пока не будет принято волевое политическое решение на самом верху, ликвидировать этот хлам нам не удастся. Это значит, что госаппарат и дальше будет тратить ресурсы впустую, а мы с вами будем это оплачивать.
