Решение Офиса президента все-таки провести большую пресс-конференцию в необычном формате пресс-марафона, да еще и в нестандартном для таких мероприятий заведении общепита, оказалось неожиданным и для общественности, и для самих журналистов.
Несмотря на то, что анонс пресс-марафона появился менее чем за 24 часа до начала мероприятия, аккредитоваться на первую большую пресс-конференцию нового президента успело более 300 журналистов, что обещало настоящий медийный марафон продолжительностью не менее 10 часов. Надо признаться, что многие журналисты встретили подобное новшество с нескрываемым недоумением. Зачем, мол, было менять то, что и так нормально работало, причем не только в Украине, превращая пресс-конференцию в страшно затянутое действо с гарантированными повторами, самоповторами, на фоне эмоционального и физического истощения всех участников и неминуемых конфликтов за доступ к телу президента.
Однако сам пресс-марафон некоторым образом дал понять, зачем команде Зеленского понадобилось экспериментировать с форматами.
Собственно, оттягивать пресс-конференцию, которая изначально планировалась к 100 дням президентства Зеленского, дальше было уже некуда. После подписания в Минске “формулы Штайнмайера”, достаточно неуверенного брифинга Зеленского по этому поводу и акций протестов “Нет капитуляции”, которые последовали за всем этим, вопрос плохой коммуникации Зеленского с обществом встал особенно остро. И пресс-марафон должен был, по замыслу организаторов, нивелировать все эти обвинения.
Почему именно марафон
Что же касается нового формата, то он по идее должен был, с одной стороны, продемонстрировать инаковость Зеленского по сравнению со “старыми политиками”, исключительную открытость главы государства и простоту, а с другой — скрыть объективные слабости Зеленского в вопросах публичной коммуникации.
Формат, при котором более 300 журналистов разбили на группы по семь-десять человек и каждая из этих групп получила по полчаса (правда, мало кто уложился в это время), чтобы, сидя с Зеленским за одним столом в непринужденной личной беседе, могла задать свои вопросы. При этом непринужденной 10-часовой беседы позволяет несколько нивелировать не очень хорошее умение Зеленского формулировать свои мысли. В формате обычной беседы некорректные формулировки не так бросаются в глаза. К тому же после целого дня непрерывного общения, которое даже профессиональные журналисты вряд ли имели бы возможность прослушать полностью, достаточно сложно обвинить президента в замалчивании чего бы то ни было. А такие обвинения звучали в последние дни очень часто.
Что же касается общих впечатлений от мероприятия, то в связи с его крайне затянутым форматом они получились очень неоднородными. Другое тут вряд ли было возможным. В целом пресс-марафон можно разделить на несколько этапов.
Ласковая прелюдия
Первая десятка журналистов, попавшая за стол с Зеленским, была встречена президентом нарочито благожелательно. Президент начал со слов о вкусной местной еде (которую не пробовал ни Зеленский, ни журналисты), об утренней пробежке и сложностях с перемещением по Киеву на велосипеде.
Первые вопросы, разумеется, касались войны на Донбассе, и Зеленский, по сути, продолжил то, что делали члены его команды на протяжении последних дней — объяснять, что “зрады” в “формуле Штайнмайера” нет, что он “президент мира”, но не перейдет “красных линий” и т. д. При этом по обыкновению Зеленский особый акцент делал на эмоциональную составляющую, рассказывая, как ему тяжело каждый день узнавать сводки с фронта о погибших и раненных, как сопереживает людям, оказавшимся на оккупированной территории. Ну, и при каждом удобном случае президент подчеркивал, что он “не из меню” старых политиков.
При этом бросалось в глаза, что проблемы Зеленского с формулированием собственных мыслей, на что обращали внимание еще во время избирательной кампании, никуда не делись. Он постоянно отвлекался от основной темы разговора, не заканчивал многие свои мысли. И некоторые из журналистов признавались, что не до конца понимают, о чем, собственно, говорит президент.
В то же время нельзя не отметить, что за время президентства Зеленский более-менее овладел украинским языком. Если раньше, пытаясь говорить по-украински, он часто сбивался на русский язык, то теперь ровно на оборот — пытаясь отвечать на заданный на русском языке вопрос, Зеленский по ходу обязательно сбивается на украинский.
В целом первая часть марафона оставила впечатление, что Зеленский пытался собеседникам понравиться и быть максимально доброжелательным, либеральным и демократичным.
Одесская тактика
После того как за столом у Зеленского сменилось две партии журналистов риторика президента несколько поменялась. С одной стороны, и некоторые вопросы стали немного острее, но и президент несколько завелся и стал реагировать более эмоционально и агрессивно. Бросилось в глаза, что Зеленский начал использовать “одесскую тактику”, отвечая на вопросы журналистов своими вопросами. Причем было видно, что так президент старается задавить журналистов морально и выставить их в невыгодном свете по сравнению с ним.
Причем зачастую такие вопросы выглядели, уже как нападки на журналистов и мало касались сути, заданных Зеленскому вопросов. Особенно ярко выглядела попытка “задавить” журналиста издания “Новое время” вопросами о том, нормально ли, что собственником этого издания является гражданин Чехии, а не украинец. После этого случилась перепалка на повышенных тонах с журналистом “112 канала” вокруг истории с лишением лицензии. Ну а манера отвечать вопросом на вопрос и вступать с журналистами в эмоциональные дискуссии проявлялась в беседе практически со всеми.
Фэйл с Мендель и Андрушко
Отдельного внимания заслуживает история, произошедшая после того, как Зеленского спросили о его отношении к инциденту, случившему между пресс-секретарем президента Юлией Мендель и журналистом программы “Схемы” Сергеем Андрушко. Мендель, напомним, была осуждена журналистским сообществом за то, что физически толкала Андрушко при попытке того задать вопрос главе президентского Офиса Андрею Богдану. И дело даже не в том, что Зеленский пытался выгородить своего пресс-секретаря, признавая при этом неправильность ее поведения. Дескать, все мы люди, все мы ошибаемся и можем делать какие-то эмоциональные вещи. Дело в том, что Зеленский набросился с обвинениями на самого Андрушко, утверждая, что тот “здоровый мужик”, который постоянно “нападает” и “прыгает”, что, по мнению Зеленского, не по-мужски и неэтично. Да и вообще, Зеленский, не будь он президентом, “говорил бы с Андрушко по-другому”. На что тут намекал президент, сказать сложно, то ли на “дать в морду”, что совсем уж не-попрезидентски, то ли на что-то еще. Но такая реакция на инцидент вряд ли добавит главе государства уважения и понимания со стороны журналистов.
Усталость, бургеры и перепалки
После нескольких часов марафона Зеленский начал заметно уставать, что тут же отразилось и на характере общения с журналистами. Вместе с новой партией акул пера, на стол к президенту доставили совершенно неуместные в этой ситуации бургеры с картошкой фри, да еще и с рекламными флажками то ли их производителя, то ли кого-то еще. Места на столе от этого стало совсем мало, и тут же стало бросаться в глаза, что журналистов рассадили слишком уж плотно друг к другу и им откровенно тесно.
При этом, видимо, из-за усталости речь Зеленского стала еще более путанной, а сам он уже не столько отвечал на вопросы, сколько затевал споры с присутствующими. Часть беседы стала напоминать не общение в формате вопрос-ответ, а спор людей за обедом, при котором они перебивают, а иногда даже пытаются перекричать друг друга. При этом повторы Зеленского, которые начались уже на третьей партии журналистов, стали постоянными. Президент, к примеру, несколько раз повторил историю о том, что в Золотом, где запланирован отвод войск, из 500 местных жителей 498 поддержали отведение и только двое неугомонных постоянно нагнетали ситуацию, сея среди жителей страх и панику.
В целом уже после нескольких часов пресс-марафона стало очевидно, что проблемы с коммуникацией президента со СМИ ни новый формат, ни непринужденная манера общения до конца так и не решили.
