Состоявшийся в конце июня визит президента РФ в Пекин был заранее спланирован на дни подведения Европой итогов референдума относительно выхода Великобритании из ЕС. Медийное поле кампании в пользу Brexit-а формировалось на основании довольно поверхностного аргумента — очередной волны миграции (подогретой военной интервенцией российских путинистов в Сирии — но это оставалось преимущественно за кадром).
Однако это “миграционное покрывало” накрыло куда более осязаемые причины нынешнего раскола Союза. Одна из них — непрекращающаяся борьба европейских корпораций за ресурсы и прибыли. Она проступила вполне отчетливо благодаря паломничеству Путина в Пекин, уже второму за год. Распродажа Сибири, которую лидер РФ проводит назло не только собственным согражданам, но и непокорной части европейских политиков, — это вопрос денег. Больших денег и большого доступа к дешевому сырью.
Во время предыдущего дежурного визита в Пекин, в сентябре 2015 года, Путин не сумел уговорить китайскую сторону начать проект газопровода “Сила Сибири-2”, более известный как “Алтай”. Этот проект конкурирует с уже работающим газопроводом Китай-Средняя Азия (КСА), и на этой конкуренции стоит остановиться особо.
При сравнительно небольшой для региона конечной мощности “всего” в 60 млрд. куб м в год, КСА дает китайским компаниям контроль над запасами более чем 17 трлн. куб м. газа в трех странах. Москва с 2003-2004 гг отказывается пропускать транзитом эти ресурсы в ЕС и Украину. Неизвестно, кто от блокады Средней Азии выигрывает в Москве, но Пекин успешно использует этот отказ для продвижения своих компаний.
Запрещать “большой” транзит природного газа из Средней Азии, проводимый в интересах китайских инвесторов, Кремль по ряду причин уже никогда не посмеет. И вопрос ныне только в том, когда КНР начнет “большой” азиатский транзит газа в ЕС. Случится ли это до того, как российские нефтегазовые гиганты падут под давлением мировых цен, и Москва проведет дешевую приватизацию остатков “Роснефти”, “Газпрома” и железных дорог и электростанций? Или уже после этих неминуемых событий?
Пока ответа на этот вопрос нет. Отложив в 2015 году алтайский проект “Сила Сибири-2”, КНР и РФ ограничились одобрением базового, якутского проекта газопровода “Сила Сибири”. На чрезвычайно выгодных для китайской стороны условиях этот проект должен стартовать в 2018-2019 гг, застолбив за китайскими компаниями на многие десятилетия вперед эксклюзивное право на самое крупное месторождение газа в Якутии — Чаядинское — с запасами 1,2 трлн. куб м. Имея в руках Чаяду, китайцы минимум на 15-20 лет стали гегемонами газодобычи Якутии: иной поворот обернется для РФ гигантской неустойкой. На втором этапе реализации “Сила Сибири” должна будет подключиться к еще одному региональному ресурсному гиганту — Ковыктинскому месторождению в Иркутской области, с запасами в 1,7 трлн. куб. м.
Это месторождение — одно из немногих, которые РФ удосужилась открыть после распада СССР. Поэтому оно считается ключом и символом приватизации богатств Сибири. Открытие и разработка Ковыкты стали плодом экспансии в Сибирь нефтегазовой компании ВР Plc., что тоже символично. Британский гигант в те времена вкладывал десятки миллиардов долларов в добычу Азербайджана и задабривал Москву, чтобы та не погружалась в “бонапартизм” и не мешала традиционным путям транзита энергоресурсов из Баку. Британский бонус Кремлю был беспецедентным в российской и советской истории. В кооперации с лидером экономики Великобритании Москва в 2000-е годы построила нефтепровод “Восточная Сибирь-Тихий Океан” (ВСТО), благодаря чему смогла выйти на мировой нефтяной рынок с первым новым брендом, Espo blеnd.
В отличие от традиционных марок нефти Urals и Siberian Light, этот бренд отображается в таможенных инвойсах, но пока что даже не имеет российского стандарта, ГОСТа. Это так сказать, “сугубо нефть фактории”. Дело в том, что после первого украинского политического перепуга в Москве в 2005-10 годах, число факториальных марок нефти Сибири выросло. Тогда режим Путина не впадал в истерику и рекрутинг “зеленых получеловечков”, как сейчас. Тогда в Кремле и его большой околице лихорадочно искали бизнес-диалога и сторонников по всему миру, в чем, как там считают, явно преуспели.
Специальными, факториальными новыми марками нефти, которые появились в те годы на рынках после начала торговли Espo blеnd, стали три частных бренда.
Эти ресурсы практически не имеют внутреннего оборота в РФ, и являются своеобразным сибирским феноменом “нефти факторий”. Наряду с Espo, ныне первый по объему продажам, это сорт Vityaz проекта “Сахалин-2” британской Shell и ее партнеров; второй — Sokol проекта “Сахалин-1” американской Exxon Mobil и ее партнеров. Четвертой новой маркой российской нефти является сорт Arco компаний группы путинского фаворита Аркадия Роттенберга. В рамках ряда добывающих проектов Баренцева моря этот сорт также не имеет внутреннего или транзитного оборота в РФ и полностью вывозится в ЕС.
Как Китай получил ключ к “британскому” нефтепроводу ВСТО
После июньского паломничества Путина в Пекин российская пресса продолжает считать подключение газового гиганта Ковыкты к проекту “Сила Сибири” все еще окончательно не решенным вопросом. А вот с нефтью на очередной российско-китайской высшей торговой сессии все сложилось. В отличие от неоднозначного пекинского “хаджа-2015”, нынешний путинский визит в КНР стал более результативным для китайской экономической экспансии.
Стороны не заключили анонсированный ранее на 2016 год договор о продаже 19,5% акций “Роснефти” китайской CNPC. Такая покупка делала бы китайцев равноправным партером ВР Plc. в совете акционеров российского нефтяного гиганта: вместе с британскими партнерами, китайские акционеры могли бы контролировать больше 39% акций. Но, судя по всему, усложняющаяся обстановка вокруг Путина позволяет рассчитывать на более солидный куш. И если есть шанс недорого порвать “Роснефть” по частям, о покупке ее акций говорить глупо. В подтверждение этой стратегии в Пекине было подписано два других небольших, но очень веских нефтяных контракта — оба означают, что китайские компании начинают доминировать над нефтепроводом ВСТО, внешнеторговое звено которого запущено и удерживается нефтегазовыми гигантами Великобритании.
По первому контракту, Beijing Gas Group 20% акций “Верхнечонскнефтегаза” — одной из дочерних добывающих компаний “Роснефти”. Эта компания контролирует сравнительно небольшое месторождение под Иркутском, к северо-западу от куда более богатого Талаканского месторождения “Роснефти”, и к северу от Ковыкты. Образно говоря, месторождение стоит на полпути между Ковыктой, Талаканом и сбытовой инфраструктурой, то есть, трубопроводами ВСТО и “Сила Сибири”.
Второй веский контракт, заключенный во время нынешнего визита Путина в Пекин, предполагает покупку компанией ChemChina у “Роснефти” 40% акций “Восточно-Сибирской Нефтяной компании ВСНК” с гарантией наращивания доли до 49%. Как говорят нефтяники, ВСНК работает на Тайшет — то есть, на вход в систему трубопроводов ВСТО. Эта компания, в которой китайцы получают блокирующий пакет, располагает вторым по весу сибирским месторождением “Роснефти”, Юрубченско-Тухомским. Первым по весу в “Роснефти” является Ванкорский кластер месторождений компании “Ванкорнефть”. Весной этого года 26% ее акций были проданы индийской государственной компании ONGC Videsh. Этот индийский гигант сотрудничает с европейским бизнесом во множестве проектов. Но говоря коротко, компании Великобритании из общего партнерского фона заметно выделяются.
Итог для ЕС: “второй Мюнхен” не поможет в конкуренции
Для ЕС весь этот устроенный Москвой сезон лихорадочной распродажи Сибири компаниям из КНР и Индии означает непростой выбор. Первый выход — признать более успешные достижения бизнеса Великобритании и ее партнеров в Азии на ниве расширения глобального доступа к энергетическим ресурсам. И дать этой стране достойный этого доступа привилегированный статус в Союзе. Второй выход — так сказать, сбросить Лондон с борта франко-немецкого политического проекта BundesEurope. В переводе на более сложный язык, усилить конкуренцию трех ведущих европейских экономик за расширение сфер влияния в нефтегазовом и других энергетических секторах.
Несмотря на стремление “наказать” Лондон, европейский политикум, очевидно, предпочел бы первое решение. Но его принятие корпорациями затрудняет так называемый украинский синдром 2000-х годов. Тогдашний страх Москвы перед “цветными революциями” доходил до гротескных поисков партнерства с “полезными идиотами” в Европе, которые получали огромные бонусы. Будет ли повторение этого? Вряд ли. Но тогда корпорациям из разных стран ЕС удалось поживиться на этом гротеске. Синдром завышенных относительно реальных процессов в РФ бизнес-ожиданий того времени в континентальной Европе еще жив, на что указывает постоянная игра на теме санкций.
Нефтяные корпорации Великобритании в то время сделали ставку на КНР и Индию как будущих экономических гегемонов Сибири. Континентальные, как германская Rhurgas, настаивали на совместном с РФ внешнем контроле над транзитной ГТС Украины. И параллельно с этим, по сути чисто московским проектом расширения экспансии в Европе, выкупили в 2003-2007 гг активы российской компании ОГК-4. Ныне она переименована на Rhurgas Russia и имеет полный и прямой контроль над всеми электростанциями российского Урала. Громче всех преуспела на этой ниве группа компаний BASF Wintershall. Один из ее негласных покровителей, экс-канцлер Германии Герхард Шредер, даже начал получать зарплату в системе компаний российского “Газпрома”. С тех пор и поныне многие в Берлине говорят, что такие бонусы РФ выглядят нормально, и это такой, истинно деловой немецкий взгляд на экономическую экспансию единой Европы в восточном направлении.
Вполне возможно, что столь разные взгляды на экономическую экспансию Европы в РФ и Азии в целом оказались в числе факторов, обусловивших Brexit и нынешний кризис ЕС. Сейчас с уверенностью можно сказать одно: пока компании Германии и Франции десятилетиями возились с форматами сохранения российской экспансии в Украине и Восточной Европе, Лондон сделал более удачную ставку. Британский расчет будущего большей части территорий РФ оказался надежнее, чем прогнозы других столиц ЕС.
Андрей СТАРОСТИН
