Нурсултан Назарбаев — человек-индикатор. Он всегда очень четко улавливает состояние России. И ведет себя соответственно. Особенно в том, что касается языкового вопроса. Чуть Москва даст слабину — и актуализуется тема перехода на латиницу. И наоборот, когда она в силе — тема переходит в анабиоз.
Хотя курс на выход из-под российского языкового диктата был взят еще в девяностых, в 2007-м году Казахстан на государственном уровне принял культурный проект “Триединство языков” — казахского, русского и английского, причем в ущерб первому. В 2012-м, после массовых волнений в России и тяжелых для Путина президентских выборов, Нурсултан Назарбаев призвал казахов готовиться к переходу на латиницу к 2025 г. В 2016-м, на фоне международных санкций и крайне неблагоприятной для российского режима мировой конъюнктуры, казахские СМИ начали повторять тезис о том, что Казахстан реализует стратегию “одно государство — один язык — одна нация”. Астана улучила момент и, имея перед глазами наглядный пример “русского мира” и памятуя о том, что Путин не считает государством не только Украину, но Казахстан, в преддверии годовщины аннексии Крыма опять заявила о решимости сменить алфавит. Наконец, в день визита в Москву госсекретаря США Рекса Тиллерсона Нурсултан Назарбаев лично заявил: стандартный вариант латиницы для казахского языка будет принят до конца текущего года.
Момент, надо сказать, он подгадал четко: требовать прекращения “насильственной казахизации зарубежных соотечественников” Москве сейчас не с руки — и без того союзников раз-два и обчелся. И ладно бы союзники, а то шестерки, бакланы да мокрушники (такая терминология вполне уместна, коль скоро она принята в Кремле). От которых проблемы одни. Так что о казахских русских (равно как и центральноазиатских вообще) Кремль предпочтет молчать, дабы не усугублять. Потому что оные русские в геополитической игре Кремля — актив с заниженной ценностью. И коль скоро игра не задалась, то им лучше пожертвовать.
А игра, судя по ходу и итогам визита Тиллерсона, определенно не задалась и дальше будет хуже. Потому что, как оказалось, Путин — далеко не единственный мировой лидер, умеющий блефовать и брать на понт. Его вашингтонский визави показал, что вполне способен делать то же самое. Причем довольно успешно. В этой встрече Дикого Поля с Диким Западом есть определенная ирония. Которая лишь усиливается от того, что путинский режим уподобился доктору Франкенштейну, наделав неприятностей самому себе вмешательством в американские выборы.
Встреча Рекса Тиллерсона и Сергея Лаврова продемонстрировала, что нынешние Кремль и Белый дом имеют совершенно разное мировоззрение. Им нечего делить и невозможно договориться. У них просто нет точек соприкосновения. И реплика Лаврова, мол, разговор помог лучше понять Вашингтон, в переводе с дипломатического означает лишь одно: компромисс невозможен. А оговоренное создание мидовской и госдеповской комиссий для утрясания мелких вопросов лишь подчеркивает пропасть в ключевых моментах. А в остальном все остались при своих — по крайней мере, публично.
Но сам факт того, что переговоры состоялись, свидетельствует: Москва, что называется, растеряла понты. В противном случае ответом на ракетный удар по Сирии, который, несомненно, оказался также ударом по интересам и престижу Кремля, должен был стать отказ от переговоров. Однако россияне решили не рисковать. И дали слабину: это едва ли не первое безоговорочно и в любом контексте рациональное геополитическое действие за минувшие три года разом лишило Кремль столь ценного для него преимущества — “обезбашенности”, ситуативно сделав Путина типичным европейским лидером. И хотя визит Тиллерсона, по большому счету, ожидаемо завершился ничем, это как раз та ничья, в которой определяется победитель. Говорил Вашингтон. Москва либо соглашалась, либо нет, но она, пожалуй, впервые за эти годы потеряла инициативу.
Что забавно — так это то, что, несмотря на пропасть, лежащую между Кремлем и Вашингтоном, Трамп, в сущности, решает те же задачи, что и Путин. Семантически Make America Great Again мало отличается от “Поднимем Россию с колен” (хотя ближе более раннему “Россия восстанет из пепла”). И для него порочащие связи с путинским режимом — практически эквивалент связей Путина с режимом ельцинским. И уже это вынуждает его играть жестко (у Тиллерсона, получившего орден Дружбы народов из рук российского президента, мотивация отчасти такая же).
Но величие не поддается объективному измерению. Факт его наличия устанавливает публика. А там, где есть публика, неизбежно и лицедейство. И Путин, и Трамп охотно используют в политике бурлеск, балаган, буффонаду. Но первый это делает слишком расчетливо. Второй — по наитию. А потому его блефу верят больше. Помните, как Хрущев кричал с ооновской трибуны, что покажет Западу кузькину мать? Ему верили. Верили безоговорочно. Потому что он был убедителен. А убедительность эта объясняется тем, что он не играл — он жил. Это был порыв. Экспромт, а не заготовка.
Так вот, Путин так лицедействовать не способен. А Трамп — легко. Собственно, Сирия его кузькину мать уже увидела. Мельком.
Но был анонсирован большой гастрольный тур и в другом направлении. В день обстрела “томагавками” авиабазы Шайрат Трамп принимал председателя КНР Си Цзиньпина. Так что отчасти этот “салют” предназначался и дорогому гостю. Мол, если гость не соизволит помочь, то с северокорейской проблемой Америка поступит так же. Если смотреть на непосредственный результат, то на прошлой неделе в резиденции Мар-а-Лаго было то же, что вчера повторилось в Москве: стороны остались при своих. Все те же скупые комментарии и общие фразы.
Вот только когда поближе к КНДР выдвинулась американская авианосная группа, китайцы несколько растеряли привычное хладнокровие. И пока Тиллерсон встречался с Лавровым, Си Цзиньпин звонил Трампу. С предложением решить вопрос миром. В ходе разговора он заявил, что “Китай намерен сохранять тесные коммуникации и координацию действий с американской стороной”. Круг замкнулся. Отличный финальный аккорд на сто дней президентства Трампа. Игрока, выполняющего предвыборные ожидания.
Алексей КАФТАН
