Круглосуточные заводы и оборонные заказы. Нужна ли России мобилизационная экономика

В итоге компания договорилась с другими клиентами — сроки выполнения их заказов сдвинули, а госзаказ фирма выполнила за две недели. Предприниматель готов и далее выполнять подобные заказы, но заявок пока больше нет.

Предпринимательница из Хабаровского края Ольга Аюханова получила госконтракт стоимостью 44,7 млн рублей на пошив 9418 спальных мешков — это крупнейший для компании заказ.

По словам Аюхановой, компании пришлось полностью перестроить производство: 40 сотрудников отшивали спальники без выходных. Сырье для их производства компания скупала у разных поставщиков — предприятие взяло заказ во многом ради репутации.

Подобные госзаказы — это, судя по всему, основной способ мобилизации российской экономики на данный момент, то есть ее перестройки под военные нужды.

Автор фото DMITRY AKHMADULLIN/TASS

Сотрудников предприятий могут вызвать на работу в ночное время, в выходные и нерабочие праздничные дни

В середине июля был принят закон, который разрешает вводить “специальные меры”: компаниям, например, запрещено отказываться от контрактов по госзакупкам, а ведомства могут менять их условия уже после заключения.

Сотрудников предприятий, согласно этому же закону, могут вызвать на работу в ночное время, в выходные и нерабочие праздничные дни. И это еще одно свидетельство мобилизации экономики — некоторые производства действительно уходят на круглосуточный режим.

На прошлой неделе на него перешел ульяновский завод “Авиастар”, который производит военно-транспортные самолеты. О переходе на беспрерывную работу также сообщил орловский завод резиновых изделий “Объединение Альфапластик” — предприятие поставляет минобороны несколько типов кровоостанавливающих жгутов.

Еще один признак мобилизации экономики — это привлечение студентов на места уехавших воевать работников, фактически это способ “заткнуть” дыры на рынке труда. О “трудовой мобилизации” студентов объявили власти Кемеровской области: в конце октября учащихся последних курсов вузов и колледжей начали отправлять работать на промышленные предприятия.

“Студенты, заняв места мобилизованных земляков, получат оплачиваемую практику по профилю и помогут предприятиям Кузбасса сохранить темпы производства”, — сообщили в региональном правительстве.

После Кемеровской области в некоторых регионах задумались о возможности также провести “трудовую мобилизацию”. Власти Ленинградской, Курской, Челябинской областей не исключили, что привлекут студентов на заводы вместо мобилизованных сотрудников.

После начала мобилизации посыпались жалобы на то, что для мужчин, которых призвали, просто нет всего необходимого — бронежилетов, спальных мешков и другой экипировки. Российская экономика просто не производит этого в том количестве, которое нужно для войны, а запасы продукции годами разворовывались.

Власти как раз попытались это исправить. Владимир Путин поручил создать при правительстве координационный совет по обеспечению потребностей армии — его возглавил лично премьер Михаил Мишустин, который до этого напрямую вопросами войны не занимался.

Вокруг этого уже начала выстраиваться привычная для России вертикаль: там появились ответственные за отдельные направления и контроль за поставками “в режиме реального времени”.

Мишустин на одном из заседаний совета уже призвал “подключить все мощности легкой промышленности” к производству вещей для мобилизованных — в том числе и малый бизнес в регионах. Пока, видимо, это и происходит через госзаказ.

Тем не менее все чаще появляются призывы перейти именно к мобилизационной экономике. В середине октября это предложил сделать ректор РАНХиГС Владимир Мау — для него 2022 год оказался непростым, он был арестован по уголовному делу, которое потом закрыли.

• “В макроэкономическом прогнозе надо более подробно проработать сценарий внутренней мобилизации, я имею в виду именно экономической мобилизации”, — заявил Мау на заседании комитета Госдумы по бюджету и налогам.

По мнению Мау, эта модель не противоречит рыночной экономике и не повлечет за собой переход к советским административным управленческим практикам.

“Пандемия, по сути, была репетицией войны в отношении перехода к мобилизационной экономике”, — считает Мау.

Правда, вскоре идею мобилизационной экономики раскритиковала председатель ЦБ Эльвира Набиуллина. Структурная трансформация может быть успешной только при рыночной экономике, заявила она.

Что же такое мобилизационная экономика?

Мобилизационная экономика предполагает усиление роли государства, специфичный рынок труда, цифровизацию и “институционализирование индивидуальных предпринимателей и малого и среднего бизнеса”, а также цифровизацию — так ректор РАНХиГС описал собственную идею.

Под последним Мау, возможно, имел в виду как раз привлечение бизнеса к оборонзаказу через закупки.

Однако опрошенные Би-би-си экономисты до конца не понимают, что же такое мобилизационная экономика; чем отличается то, что описал Мау, от того, как сейчас выглядит экономика страны; и вообще как власти могут ее изменить.

“Мне кажется, люди, которые говорят про мобилизационную экономику — грубо говоря, это крыло Пригожина, Путина и Гиркина — они имеют в виду некоторую воображаемую экономику, в которой люди работают не как сейчас за большие деньги, а бесплатно”, — говорит профессор Чикагского университета Константин Сонин.

Он напоминает, что в истории России подобных прецедентов просто не было: в 1941 году экономика мобилизовалась, но это происходило на фоне оккупации огромной части территории страны — все сферы автоматически переходили на военные рельсы. Сейчас нет причин для изменений подобного масштаба, отмечает экономист.

“Что такое мобилизационная экономика — никто не знает, — соглашается профессор финансов IE Business School Максим Миронов. — Понятно, как работает плановая экономика, — компаниям дают задания, увеличивают занятость и заказы, и все переправляется в ресурсы. В рыночной экономике просто начинают увеличивать госзаказ рыночными методами и ресурсы притекают. Но сейчас, скорее всего, это работать не будет, потому что помимо рыночных стимулов есть и нерыночные ограничения”.

Миронов к таким ограничениям относит, например, проблемы с импортом или риск попасть под санкции.

“Компания производит одежду, а им говорят — шейте шинели. Предприниматель найдет причины отказаться — зачем ему нужно сейчас поставлять оружие российской армии?” — говорит Миронов. Чтобы избежать подобных случаев, по его мнению, власти и придумали закон о мобилизации экономики.

Автор фото DMITRY DADONKIN/TASS

Производство бронежилетов на “Камызякском экспериментальном предприятии”

“Если рыночных стимулов достаточно, не нужно ничего объявлять, — говорит Максим Миронов. — Когда в США не хватало систем HIMARS, никто не говорил, что нужно мобилизовать экономику — просто размещали заказы для компаний. И сейчас не нужно никаких дополнительных указов о мобилизации экономики — достаточно просто размещать заказы”.

Судя по всему, по крайней мере в легкой промышленности эта политика пока работает. По данным Росстата, производство прочной спецодежды в августе выросло на 64,2% по сравнению с аналогичным периодом 2021 года.

Профессор Наталья Зубаревич не видит пока проблемы в вовлечении гражданского производства в оборонный заказ:

“Если эта работа оплачивается, то бизнес берет заказ и выполняет. Если бизнес за это берется, значит, он получает профит. Мобилизационная экономика же подразумевает, что государство назначает свою, нерыночную цену. Пока нет явных признаков того, что всех построили и за планово рассчитанную цену — а, может, и бесплатно — обязали что-то производить”.

Как отнять деньги у силовиков

Зубаревич считает, что перераспределение расходов бюджета в сторону обороны сейчас закономерно.

Правительство этой осенью внесло первый бюджет военного времени — пока он прошел только первое чтение в Госдуме. В следующем году власти собираются потратить почти 5 трлн рублей на оборону — это 17% всех расходов. Резко выросли и расходы на силовиков — ФСБ, МВД, ФСО, Генпрокуратуру, Росгвардию и других. На них власти собираются потратить в 2023 году 4,4 трлн рублей против 2,8 трлн рублей в 2022 году. На эти две категории уйдет треть расходов бюджета.

• Бюджет на ближайшие три года отличается рекордной секретностью: более 20% трат закрыты.

Ко второму чтению правительство еще и собралось его переписать. Как пишут ”Ведомости”, правительство предложило более 500 поправок. Из них самое важное изменение — это перераспределение еще 1,9 трлн рублей в ближайшие три года.

“Это не то, чтобы новая экономика, это чуть меняет ее структуру, но принципиально ничего не меняется по той причине, что производительность они нарастить не могут”, — отмечает Максим Миронов.

О том, что принятый бюджет не повлечет за собой фундаментальных изменений в экономике, также говорит Константин Сонин. Но он оговаривается об одном существенном последствии:

“Военно-промышленный комплекс приучается получать большие бюджетные деньги, и эти деньги потом не так-то легко будет отобрать, скажем, для расходов на здравоохранение и образование. ВПК становится все больше заинтересован, чтобы на него тратилось больше денег”.

Волонтерская мобилизация бизнеса

Но экономисты не учитывают, что есть бизнес, который хочет помогать и “мобилизовываться” вполне добровольно — без госзаказа.

“Малый бизнес на Урале, который по земле ходит, делает, кто что может”, — рассказывает Би-би-си предприниматель Алексей Елисеев из Первоуральска.

Елисеев — инженер и владелец конструкторского бюро. Когда во время мобилизации в магазинах пропали жгуты, к нему обратились его знакомые бизнесмены, которые помогают военным. Его тоже попросили помочь: бюро устроено так, что способно быстро организовать выпуск практически любого продукта.

Елисеев собрал деньги на производство среди своих знакомых и подписчиков в “Фейсбуке”. Всего в производство жгутов были вовлечены четыре предприятия. Готовые изделия покупали как частные лица, так предприниматели, чьих сотрудников мобилизовали, и волонтеры для поставок на фронт.

Алексей объясняет, что выпускать большие партии таких продуктов бизнес не в силах — это не основная специализация бюро, заниматься сбором денег системно у него нет времени, сотрудникам нужно платить за любую работу, а с готового продукта — неважно, в каких целях он был создан, — нужно заплатить налог.

“Я не имею возможности действующее предприятие переводить на военные рельсы в прямом смысле этого слова и сделать волонтерским”, — говорит он.

Со стороны властей Елисеев получил только благодарность — от регионального минпрома и одного из депутатов Госдумы. Финансовой поддержки или госзаказа на выпуск жгутов не поступило, но бизнесмен продолжает помогать военным. Сейчас в бюро работают над выпуском израильского бандажа — стерильной компрессионной повязки с впитывающей подушкой. Производить изделие также планируют на собранные деньги.

“Коллеги из бизнеса сейчас условно разбиты на два лагеря, — рассказывает Елисеев. — Те, которые имеют либеральную точку зрения, просто молчат, а придерживающиеся консервативных взглядов поддерживают и даже покупают у нас жгуты”.