Кронпринц чучхе притормозил

В конце сентября в Пхеньяне прошла Третья конференция Трудовой Партии Кореи (ТПК). В КНДР партийный форум такого уровня — крайне редкое событие. Последний съезд ТПК проводился 30 лет назад, а последняя партконференция вообще состоялась 44 года назад. Поэтому многие наблюдатели и ожидали, что столь экстраординарное мероприятие послужит платформой для каких-то тоже экстраординарных заявлений. Учитывая политическую ситуацию в Северной Корее, все были уверены, что эти заявления будут как-то связаны с передачей власти, причем мало кто сомневался, что в качестве преемника или, по крайней мере, кандидата на роль преемника будет предъявлен Ким Чон-ын, младший сын Ким Чен Ира.

Отчасти, именно это и произошло, однако в целом решения конференции оказались куда менее радикальными, чем ожидалось. Никаких сенсаций — в том числе и ожидаемых сенсаций — там не случилось. Ким Чон-ын был действительно впервые предъявлен партии и народу (до этого все упоминания о нем были только в формально закрытых публикациях), и после конференции немедленно начал появляться рядом со своим отцом на официальных мероприятиях — включая, например, масштабный военный парад 10 октября. Ким Чон-ын был назначен на посты, которые не оставляют сомнений в том, что ему предназначена особая роль в северокорейской политике. В частности, он стал заместителем председателя Центральной Военной Комиссии ТПК и генералом армии.

Однако не следует забывать, что в Северной Корее генералов армии шестеро. Кроме того, 12 человек являются вице-маршалами, и двое, включая самого Ким Чен Ира, — маршалами. Любопытно, кстати, что самым старым из вице-маршалов уже 94 года, так что они могли бы быть не дедами, а прадедами новоиспеченного 27-летнего генерала. Однако, хотя Ким Чон-ын и вошел в ряды высшего генералитета, но в этих рядах он пока формально не занимает ведущих позиций. Вопреки ожиданиям многих, включая автора этих строк, на партконференции Ким Чон-ын не был назван официально преемником своего отца.

Другой неожиданностью стала сравнительно скромная роль, которую на конференции играл Чан Сон-тэк, т.е. человек, который, как считают многие в последние годы, станет своего рода регентом при молодом Ким Чон-ыне в случае внезапной смерти его отца. Нельзя сказать, что Чан Сон-тэк попал в опалу: звание генерала армии получила его жена, всю свою жизнь руководившая легкой и швейной промышленностью и едва ли способная отличить гаубицу от миномета. Однако сам предполагаемый регент на конференции особой активности не проявлял и тихо сидел в президиуме.

В чем причина такой нерешительности — непонятно. Особенно странной выглядит она на фоне той спешки, с которой продвижение Ким Чон-ына шло в последние полтора—два года. С другой стороны, эта осторожность очень хорошо согласуется с той линией, которую Ким Чен Ир проводил в 1990-е гг. Уже с 1997 г., когда окончился траур по Ким Ир Сену, наблюдатели ожидали, что в самое ближайшее время он назначит себе наследника, последовав примеру своего отца. Однако Ким Чен Ир затягивал назначение и принял решение по этому вопросу только в конце 2008 г., когда он был тяжело болен. Не исключено, что сейчас состояние здоровья Ким Чен Ира улучшилось, и он опять решил, что излишне торопиться с продвиждением наследника не стоит. Не исключено, что Великий Руководитель просто не хочет делиться властью, но нельзя исключать и того, что он руководствуется какими-то иными политическими расчетами. В любом случае, темп продвижения Ким Чон-ына к высшему посту в государстве явно снизился, хотя сам этот процесс продолжается.

Необычным на конференции было появление большого количества биографической информации о высших руководителях ТПК. Впервые в истории партии в материалах конференции были опубликованы краткие биографии высших руководителей страны (до этого биография северокорейского высшего государственного деятеля если и появлялась в открытой печати, то обычно в виде некролога). Кроме того, стали известны имена некоторых высших чиновников, руководящих ключевыми подразделениями партийно-государственного аппарата. Для Северной Кореи это почти что триумф открытости.

С другой стороны, показательно, что никаких серьезных персональных изменений в высшем руководстве страны не произошло. Средний возраст Политбюро вплотную приблизился к 80 годам, и новых лиц в руководстве КНДР почти не появилось (если, конечно, не считать новым лицом самого Ким Чон-ына). У кормила власти находятся те же люди, которые находились там последние десятилетия.

В этой связи возникает вопрос, зачем же вообще понадобилось проведение столь экстраординарного мероприятия, как партийная конференция. Конечно, нельзя исключать и того, что повестка дня конференции переигрывалась в последний момент (открытие было отложено на 2—3 недели без объяснения причин). Куда более вероятным, однако, представляется, что конференция была направлена на то, чтобы укрепить легитимность руководства страны в целом и отчасти подчеркнуть наметившуюся в последние годы тенденцию переноса тяжести власти из военных структур в структуры партийные. Конференция напомнила, что при всех разговорах о “политике первенства армии” КНДР все-таки является государством-партией, а не государством-армией.

Впрочем, при всей странной нерадикальности решений конференции очевидно одно: в Северной Корее действительно запустили механизм передачи власти по наследству. Скорее всего, эта передача пройдет так же гладко, как и предшествующая в 1980—1994 гг. Однако полностью быть уверенным в этом нельзя. В конце концов, даже если Ким Чен Ир чувствует себя лучше, чем несколько месяцев назад, его земной путь подходит к концу.

     Андрей ЛАНЬКОВ