Коррупция и исторический опыт попыток ее преодоления

Это слово — “коррупция” (лат. corruptio “подкуп”, “повреждение” — от corrumpere — “развращать”) стало уже “маркером”, “брендом”, “фишкой”, “словом-инструментом” (клеймом) — так же, как и “реформы”, “популизм”, “свобода” и некоторые другие языковые клише, которые могут означать в устах того или иного оратора не совсем то, чего требует точный смысл этих терминов; а то и вообще все что угодно. Но нам сейчас, в украинских жестких реалиях, не время предаваться таким вот “играм” с фантомами. Потому что перед нами такая национальная болезнь, что речь идет о беспощадной дилемме: либо мы укротим ее, либо Украины как политического, социального и духовного субъекта в мире больше не будет. Поэтому необходимы не фантомы, не клише, а, наоборот, предельная точность. И кроме того, понимание корней коррупции в истории.

Есть множество юридических и политико-уголовных определений коррупции. Можно, например, предложить такое: это использование должностным лицом с целью личной выгоды или обогащения своих властных полномочий и доверенных этому лицу прав, а также связанных с его официальным статусом авторитета, возможностей и связей. Характерный признак коррупции — это присвоенная власть, которую имеет то или иное должностное лицо (от самой низкой до высших ступеней государственного управления) в сфере распределения по собственному усмотрению любых ресурсов, которые ему по закону легитимно не принадлежат. Коррупция — явление системное в той степени, в которой она имеет принудительный характер для тех, кто работает в государственных институциях, ею охваченных. В то же время (и это очень важно для понимания коррупционных язв сегодняшней Украины) она питается и существует в первую очередь благодаря молчаливому “договору толерантности”, когда должностное лицо, с одной стороны (любого уровня — от сельсовета до Печерских холмов), и человек, который желает получить от этого лица определенную “услугу” — с другой, “толерантно” договариваются (по “тарифам”, по “понятиям”) “разрулить”, “решить” этот вполне “конкретный” вопрос.

Такова “норма жизни” украинцев (и властвующих, и “рядовых” — это самое трагичное!) в году 2015-м. Такова традиция, сложившаяся далеко не сегодня. Более того, если обратиться ко всемирной истории, то мы, возможно, с некоторым удивлением увидим, что человечество ведет борьбу с коррупционной чумой не одну тысячу лет — и это не преувеличение. Еще древневавилонские цари Уруинимгина и Хаммурапи (III—II тысячелетия до н. э.) живьем сдирали со взяточников кожу, живыми замуровывали их в стену, жарили их на медленном огне... Свирепые казни — однако болезнь не уничтожили; она продолжала преследовать народы и государства (а корни ее, как показали современные историки и экономисты, уходят в такой понятный и “человечный” обычай — делать “подарки” чиновнику, судье, писарю, врачу, учителю за предоставленную услугу... Разве это и нам не близко?).

А результаты, а итоги? “Ржавчина” в самой государственной машине, превращение ее в орудие тиранов, гниль в обществе, в морали. И тогда, и теперь! Во времена древнеиндийского правителя Бхарати (ІV ст. до н. э.) один из его министров, Каутилья (очевидно, это псевдоним), опубликовал трактат “Артха-Шастра”, где много сказано о коррупции. В частности, делается такой интересный вывод: “Имущество царя не может быть хотя бы в малой степени не присвоено теми, кто ведает этим имуществом” (!). Показательны также наставления древнеегипетского вельможи Итахотепа (ІІІ тыс. до н. э.) своему сыну, где среди прочего сказано: “Гни спину перед начальством, тогда дом твой будет процветать, твое имущество сохранено и преумножено будет, потому что плохо тому, кто спорит с начальником, но легко жить тем, к кому он благоволит”.

Еще в самых древних духовных памятниках неистово и беспощадно осуждалась прежде всего продажность судей (!), потому что это приводит к незаконному перераспределению собственности и желанию решить спор за рамками правового поля. Ветхий Завет (“Выход”, “Повторение Закона”) наставляет: “Даров не принимай, ибо дары слепыми делают и зрячих, и искажают правоту”; “Начальник требует подарков, и судья судит за взятки, а вельможи высказывают злые хотения души своей и извращают дело”. В Коране находим такие слова: “Не присваивайте незаконно имущества друг друга и не подкупайте судей, чтобы намеренно присвоить часть имущества других людей”. Вспомним, в конце концов, и Божью Заповедь: “Не укради!”.

Обо всем этом было известно не одну тысячу лет назад, но... В древнеримских Законах ХII таблиц (около III века до н. э.) уже встречаем этот проклятый термин “corrumpere” в значении “менять за деньги показания в суде”, “подкупать судью”. И далее в данных законах говорится следующее: “Неужели будешь считать ты слишком строгим постановление закона, карающее смертью того судью или посредника, которые были назначены при судебном рассмотрении дела и были разоблачены в том, что приняли денежную взятку по этому делу?”. Вот так! А царь Петр I (по сравнению с тем, о чем мы рассказали, его эпоха-то почти современность — 300 лет назад) хотел было, разозлившись, издать такой указ: каждый, кто украдет из казны сумму, достаточную для покупки бечевки, — подлежит жесточайшим пыткам и казни! Тогда любимый фаворит, “Данилыч”-Меншиков, шепотом ответил царю: “Мин херц, ты же вообще тогда без подданных останешься — сам, один!”. Монарх немного успокоился. Еще красноречивый эпизод. Царь Александр I вызвал в 1809 году знаменитого историка Карамзина и спросил у него (как у самого “умного человека России”) — что же, собственно, творится в государстве? Карамзин ответил: “Воруют, Ваше Величноство!”.

Если говорить о коррупции в Московском государстве и Российской империи (а эти традиции повлияли и на украинские земли, в частности, на Гетманщину после ее “порабощения” и “инкорпорации” во времена Екатерины ІІ), то нельзя не вспомнить такой чрезвычайно интересный феномен, как “кормление” (прослеживается еще в эпоху Ивана ІІІ, в ХV веке). Что это было? Тот или иной чиновник (губернатор, воевода, руководитель “приказа”) не имел официально установленного царем “жалования” или имел мизерное, жалкое. Зато он имел огромные, почти никем и ничем не ограниченные возможности “кормиться” за счет людей вверенной ему территории — отнимать деньги, любое имущество, жилье (но правило: оговоренную часть отправлять “наверх”, правительству!). Создалась целая “коррупционная пирамида” — сверху вниз (но упаси Господи нарушить ее “правила”! Вспомним, как в гоголевском “Ревизоре” градоначальник тягает за бороды купцов и приговаривает при этом: “Гляди, не по чину берешь!”). А теперь, читатель, найдите хотя бы три отличия этого “кормления” от украинских коррупционных “правил игры” (откровенно говоря, скользкое и мерзкое выражение), когда районные прокуроры, судьи, милицейские шефы, имея очень скромные легальные зарплаты, строят себе дворцы? Что это, как не “кормление”? А “смотрящие” в каждой области и районе?

Хотелось бы, чтобы читатели правильно поняли: я совершенно не пессимист и не считаю, что, поскольку с метастазами коррупции человечество борется уже не одну тысячу лет, эта беда является вечной и “непреодолимой”. Вовсе нет! Но нужно реально, не декларативно (не так, как это делают сейчас наши печально известные “государственные мужи”) бороться с этой заразой. Из ничего возникает ничто; из пустых слов рождается пустота, а то и хуже — цинизм, апатия, неверие или стремление “разбить все до основания”, “расстрелять всех воров” (такие настроения в обществе реально существуют и усиливаются). Борьба с коррупцией — это тест на право власти находиться у власти. А нужно только сделать не такие уже сложные вещи (в “цивилизованном мире” они осуществлены уже в конце ХІХ — начале ХХ века, хотя крайне наивно верить, что коррупции там совершенно нигде нет. Но она там на “железном поводке”, как боевая собака). О чем идет речь? Во-первых, о системном преобразовании отношений собственности (что не было сделано во время обоих наших Майданов — а это и стало бы реальной революцией в обществе), о создании класса (прослойки, сословия — как угодно) экономически независимых, самостоятельных относительно государства и чиновников людей (для начала пусть их будет хотя бы 25—30 % украинцев), которые не будут просить судей, прокуроров, милицию, врачей, учителей, чтобы они сделали то, что обязаны сделать по закону. Во-вторых, возможность менять любого чиновника (от секретаря сельрады до президента) в том случае, если есть обоснованные и доказанные подозрения в коррупционной деятельности и нарушении закона. Конечно, это невозможно в ситуации, когда руководители органов правопорядка, прежде всего генпрокурор, зависят от соответствующего “шефа”! Расследование должно быть реально независимым, иначе это профанация “правосудия” и подпитка коррупции наверху. И в-третьих (но это очень важно): возрождение хотя бы элементарных принципов культуры и духовности в обществе. Обществе, стоящем на пороге настоящей моральной деградации. Ведь еще Монтескье писал, что уровень морали и культуры в обществе и уровень продажности его людей — это обратно пропорциональные величины: чем более высоким является первое, тем более низким — второе. Это о нас.

Игорь СЮНДЮКОВ