Кому поможет свободная экономическая зона в Крыму

Это ведь для Украины Крым был полуостровом — для России это очень даже остров. И как с этим островом быть, до конца непонятно. Вроде толкиеновского кольца: отказаться невозможно, носить тяжело. Но раз уж Корсунь — это Иерусалим, то надо обустраивать. Поэтому с января Крым становится зоной. Свободной и экономической.

Экономический климат-контроль

Соответствующий закон принят и подписан. Люди, не растерявшие веру в долгосрочные прогнозы, решили объявить Крым свободной экономической зоной (СЭЗ) вплоть до 2040 года с правом продления. Любое юрлицо, решившее вложить в полуостров 30 млн рублей за три года, получит налоговые льготы. Для малого и среднего бизнеса инвестиционный порог снижен на порядок — им хватит и трех миллионов. Поначалу Минкрым предлагал дать льготы всем фирмам полуострова, но Минфин испугался, что в России появится внутренний офшор, и в итоге ввели количественный и качественный ценз.

Крымские приоритеты прописаны в законе. Ставка делается на санаторно-курортную деятельность, туризм, сельское хозяйство, перерабатывающую промышленность, логистику (порты и транспорт), судостроение и высокотехнологичные отрасли экономики. Все, кто решит вкладывать в эти сферы, пропишутся в реестре участников СЭЗ. Одновременно обозначены “красные флажки” — под действие СЭЗ не попадают недропользование, разведка, разработка и добыча полезных ископаемых на шельфе: крымские месторождения газа и нефти государство ни с кем делить не собирается.

Взамен все получат налоговые льготы. Так, например, в России сегодня ставка налога на прибыль составляет 20% (2% — в федеральный бюджет, 18% — в местный). В Крыму же будут платить не более 13,5%: в федеральный бюджет — ни копейки, все идет лишь в местный, причем местные депутаты могут только снижать норму налогообложения, но никак не повышать.

Кроме того, участники СЭЗ в течение 10 лет не будут платить налог на имущество организаций и три года — земельный налог. Уменьшается ставка единого сельхозналога (сегодня он составляет 6%) — первые два года до нуля, а затем — до 4%. Для тех, кто зарегистрируется в первые три года, снизят страховые сборы — 6% в Пенсионный фонд (в остальной России он 22%), 1,5% — в Фонд социального страхования (вместо 2,9%) и 0,1% — в Федеральный фонд обязательного медицинского страхования (вместо 5,1%). Вишенка на торте — это право беспошлинного ввоза в Крым импортных товаров, комплектующих и оборудования.

Прописали также упрощенные визы для иностранцев — будут действовать лишь на территории полуострова и выдаваться там же на срок до 30 дней. Но непонятно, как это реализовать на практике, если учесть, что международного сообщения с Крымом нет, а все авиарейсы идут через территорию РФ. Иностранному инвестору либо туристу все равно придется сперва получить визу в Россию, прежде чем он сможет добраться до полуострова.

Министерство по делам Крыма торжествует. Глава ведомства Олег Савельев уже заявил, что инвесторы смогут уменьшить налоговую нагрузку на бизнес на 30% по сравнению с другими регионами России. Его заместитель Андрей Соколов пообещал, что уже в 2015 году участниками СЭЗ станут пять компаний, “в каждой из которых работает не менее 20 человек”.

Траектория благих намерений

Мотивы Кремля понятны — Крым мало присоединить, надо с ним что-то делать. Пока что он напоминает гирю: экономике страны все труднее держаться на поверхности, пока она привязана к ногам. Беда лишь в том, что СЭЗ может частично компенсировать прямые затраты на развитие полуострова, но она ничего не сделает с косвенными потерями — теми, которые идут от санкций.

Впрочем, даже и с первым вариантом нет никакой ясности. Все постсоветские двадцать три года Крым был дотационным регионом в составе Украины. И что бы там ни говорили первые лица, но эта убыточность была естественной. Крымское процветание семидесятых-восьмидесятых обеспечивалось железным занавесом и плановой экономикой. Курорты же и вовсе никогда не были экономически рентабельными: отпускник платил за путевку лишь 20% ее стоимости, а все остальное доплачивало государство либо профсоюзы. Санаторно-курортное благоденствие Северного Причерноморья было большой социальной программой Союза, но никак не бизнес-моделью.

С сельским хозяйством все еще проще: оно стало возможным в Крыму только после того, как в 1970-е прорыли Северокрымский канал и вода из Днепра пришла на полуостров. Сейчас Украина воду по этому каналу не поставляет — именно по этой причине в этом году в Крыму погиб урожай (для нужд населения пока хватает и местных запасов воды). Поэтому любые инвестиции в сельское хозяйство поступят при условии, что Москва с Киевом заключат “водное перемирие”. Пока об этом речь не идет.

С логистикой тоже все непросто. Крымские порты с точки зрения международного права продолжают оставаться под юрисдикцией Украины. А она сейчас активно работает над тем, чтобы закрыть их для международного судоходства. В этом случае те компании, корабли которых решат разгружаться в Керчи, Севастополе или Феодосии, рискуют попасть под санкции. Вполне весомый контраргумент для желающих осваивать крымские морские ворота.

Это же касается и перерабатывающей промышленности. До тех пор, пока Россию с Крымом не связывает мост, единственный способ коммуникации — по морю. Для того чтобы в Крыму что-то переработать, надо что-то в Крыму произвести либо что-то на полуостров завезти. Логистический зигзаг слишком велик — он будет съедать значительную долю из сэкономленного на налогообложении.

“Высокотехнологичные отрасли” — звучит привлекательно, но непонятно, о каких именно проектах может идти речь. Для “крымских” товаров закрыт доступ в Евросоюз — Брюссель еще полгода назад ввел ограничения на поставку товаров, произведенных в Крыму. Поэтому тут можно говорить либо о военной промышленности, либо же эти отрасли столкнутся с теми трудностями, что перечислены выше.

Желто-голубая пуповина

Нынешний закон о СЭЗ пытается решить локальные крымские вопросы, хотя сам по себе полуостров давно уже стал причиной глобальных последствий. Но если даже вынести за скобки санкции, то остается бытовая реальность. И в этой самой реальности Крым начиная с 1783 года существовал в едином социально-экономическом кластере с южными областями Украины.

Крым зависит от Украины не только по воде — от нее же он получает электроэнергию. Россия пытается исправить ситуацию — крымские археологи уже даже провели охранные раскопки под местами стройки вышек будущей ЛЭП, которая протянется из Краснодарского края. Но эта стройка по планам завершится лишь через полтора года, а до того полуостров полностью зависит от Украины.

При этом газ у Крыма свой — его добывает на шельфе госпредприятие “Черноморнефтегаз”. То самое, монополию которого не позволили нарушить в рамках нового закона о СЭЗ. Но не углеводородами едиными — продуктовую зависимость от Украины обнулить не удастся. И это самое уязвимое пространство для российского статуса Крыма.

Попытки ограничить поставки продуктов с материковой Украины всякий раз заканчивались ростом цен — российская продукция изначально стоит дороже, а логистические сложности с доставкой ее стоимость лишь увеличивали. Сегодня на полках крымских магазинов украинские товары соседствуют с краснодарскими — и ценовое сравнение не в пользу последних. При этом собственно крымское производство потребностей полуострова не закрывает.

Любопытно, но крымская деиндустриализация 1990-х годов была во многом искусственным явлением. Но виноват в этом был не Киев, как сегодня любят говорить в Москве, а местные власти. Долгое время крымским парламентом руководили коммунисты, и именно они продавили мораторий на приватизацию госпредприятий. Инвесторы, искавшие объекты для вложения средств, ушли в другие области Украины, и там на базе бывших колхозов-миллионеров появились бакалейные гиганты “Верес” и “Чумак”. А в Крыму все, что могло производить, попросту сгнило из-за отсутствия господдержки и частного капитала. А те, кто умел производить, повыходили на пенсию.

Фактически из всех перечисленных в законе о СЭЗ направлениях развития Крыма более-менее высокие шансы есть у судостроения. В Минпромторге уже заявили, что на модернизацию верфей полуострова в течение пяти лет направят 10 млрд рублей. При этом основным получателем средств станет керченский завод “Залив”, который нагрузят оборонным заказом. Но оборонка никогда не жила по законам бизнес-логики — для нее изоляция полуострова скорее является преимуществом, нежели недостатком.

Гамбургский счет

Может случиться так, что главным итогом крымской свободной экономической зоны станет лишь вывод крымских предприятий из тени. Это уже немало для региона, в котором значительная часть бизнеса предпочитала не пересекаться с государственной машиной. Но все победные реляции о неминуемом инвестиционном буме звучат неубедительно.

Так, например, ЕС уже запретил инвестировать в транспортный, телекоммуникационный и энергетический сектора Крыма. Кроме того, в Брюсселе идет обсуждение полного запрета на ведение бизнеса на полуострове. Работа в Крыму напрямую связана с риском попасть под санкции, потому как Запад считает полуостров аннексированной территорией.

Кроме того, налоговые льготы — лишь один из факторов, который определяет инвестиционную привлекательность региона. Не меньшее значение имеют правовые механизмы и судебная защита. К тому же бизнес-среда учитывает не только официальные сигналы, но и “серые”, а именно ко второй категории относится решение компании “Стройтрансгаз”, принадлежащей Геннадию Тимченко, не участвовать в строительстве Керченского моста.

Проблема Кремля в том, что он сегодня пытается заставить Крым жить в рамках бизнес-логики. Той самой, от которой Москва фактически отказалась, осуществив “крымскую весну”. Разговоры о цивилизационных ценностях, “корсунях” и “иерусалимах” слабо вяжутся со всем тем, что принято называть инвестиционным климатом. Бизнесу нужна тишина — именно ее любят большие деньги. А Крым меньше всего похож на трофей, способный подарить своему новому владельцу финансовые барыши. Курс валют вам в помощь.

Павел КАЗАРИН