Коктейль “Азовское море”: как выживает самое мелкое море мира, и куда подевалась его рыба

А вот осетры еще есть. Правда, не такие огромные, как на фото из музея, сделанном в 50-е годы прошлого века, но есть.

“Всего в Азовском море водится 125 видов рыбы. 79 из них жили в нашем море всегда. Остальные — привнесенные”, — говорит руководитель отдела природы Мариупольского краеведческого музея Ольга Шакула.

Сколько из всего этого разнообразия осталось на сегодняшний день, она сказать не может.

“Понимаете, рыба начала исчезать не сегодня. Это долгий процесс, который начался в 50-60-е годы прошлого века, когда в СССР велось плановое хозяйство. Знаете, как это было. В этом году выловили, допустим, 100 тонн, на следующий год план увеличили. И так до бесконечности. Ну и, конечно, промышленность, сельское хозяйство делают свое дело”.

По словам Ольги Шакулы, на сегодняшний день все крупные реки, которые впадают в Азовское море как на территории Украины, так и на территории России, зарегулированы, перекрыты дамбами, плотинами, из-за чего море мелеет. Это влияет и на соленость морской воды.

В среднем соленость Азовского моря составляет 11 промилле, но иногда она опускается до 7, иногда поднимается выше, поясняет Ольга Шакула. Все это, в принципе, естественные процессы, но они также влияют на рыбный состав.

Герман Прилипко, который много лет занимается подводными видами спорта в Азовском море, считает, что море медленно умирает. Этим летом он нырял в разных местах вплоть до 10-метровой глубины, прошелся от Мариуполя до Арабатской стрелки и утверждает: на дне нет живой ракушки и очень мало донной рыбы. Причем не только возле Мариуполя. Везде!

“Раньше я только погружался, а вокруг сновали бычки, иглы. Сейчас — пустота. Еще лет десять назад на Белосарайской косе я за 2 часа погружения мог наколоть 10 камбал. Сейчас это невозможно. И что меня больше всего тревожит — на дне нет живых ракушек, нашей азовской сердцевидки. Мидии еще есть, а сердцевидки нет”, — говорит спортсмен.

Помните, сколько раньше этой азовской ракушки лежало на берегу?

А ведь это именно та ракушка, которая, собственно, и “построила” все наши азовские косы. То есть процесс наслоения, который длился столетиями, приостановлен.

Ольга Шакула говорит, что исчезает не только сердцевидка. Почти совсем не стало в море зоостеры (в народе ее называют камкой). Это морская трава, которую в изобилии море выбрасывало на берег после шторма. Ракушка переплеталась с этой травой, и таким образом укреплялись берега и косы.

В 19 веке камку в Мариуполе использовали для набивки мягкой мебели. Высушенная камка не портилась, не спрессовывалась, в ней не заводились клопы и моль.

Сегодня травы тоже почти не осталось. Так что не только направление ветра влияет на процесс размытия берегов.

Тем не менее, говорить о катастрофе моря было бы преждевременно, считают эксперты.

Мариупольская лаборатория Гидрометеослужбы следит за состоянием воды в Азовском море, а также в Кальчике и Кальмиусе много лет.

Они проводят гидрохимические, гидрологические исследования моря каждые 10 дней из года в год. И утверждают: состояние моря за последние годы существенно не меняется. Бывают периоды хуже, бывают лучше, но в среднем ситуация стабильная.

“В период, когда нет сильного загрязнения, когда на заводах спадает производство, наблюдается оживление моря. Море очень реагирует на загрязнение. Но даже на коротком периоде оно имеет способность очень быстро восстанавливаться”, — говорит руководитель лаборатории Тамара Венцова.

Ее лаборатория проводит мониторинг морской воды на станциях 1 и 2 категории.

Станции 1 категории- прибрежные, расположенные вблизи источников загрязнения. Здесь отбирают пробы круглогодично, в отличие от станций 2 категории, на которых пробы воды берут только с мая по октябрь.

Так вот, на четырех станциях 1 категории вода стабильно плохая. Очень загрязненная. По данным лаборатории, здесь фактически постоянно фиксируются превышения предельно-допустимых концентраций (ПДК) по фенолу, формальдегиду, азоту нитритному, азоту аммонийному, нефтепродуктам, синтетически-активным поверхностным веществам.

Особенно плоха ситуация на 34 станции — это устье реки Кальмиус (возле комбината “Азовсталь”) и 33-й — акватория “Азовстали”.

На схемах: 30 станция — район порта, 32 станция — Судоремонтный завод , 33-я — акватория комбината Азовсталь, 34 — устье реки Кальмиус. Левая шкала — это предельно-допустимая концентрация. Например, цифра 5 означает пятикратное превышение предельно-допустимой концентрации. Нижняя шкала — месяцы года.

Кроме этих станций, у мариупольской гидрометеослужбы есть и те, что находятся далеко от берега. Работники лаборатории выходят на маленьком суденышке в море и ведут наблюдение за состоянием воды в Таганрогском заливе для того, чтобы отслеживать динамику на протяжении десятилетий. И результаты примерно одинаковы последние 2-3 года. Высокое загрязнение (это значит — опасное загрязнение) фиксировалось на протяжении всего  2017 года  по сульфатам на всех пунктах отбора проб и по нитритам в пределах г. Мариуполя; 5,2 км выше устья р. Кальчик в апреле, мае, октябре и декабре.

Что касается прибрежных вод, то здесь все, конечно, плохо. И это связано не только с промышленными выбросами, бытовыми стоками, которые попадают в море без очистки, с заходом судов, которые загрязняют акваторию, но и с загрязненностью рек.

Гидрометеолаборатория имеет 4 станции на реке Кальмиус и 3 — на Кальчике. Специалисты лаборатории констатируют, что на всех этих точках вода имеет разную степень загрязнения.

“В устье реки максимально скапливаются загрязняющие вещества. Самая нижняя — 34-я станция  — она наиболее загрязненная. Как правило, там мы выявляем азот нитритный и азот аммонийный,  фенолы с превышением ПДК”, — поясняет Тамара Венцова.

К сожалению, лаборатория не исследует воду на наличие тяжелых металлов. Этим занимаются научно-исследовательские институты. Но по тем параметрам, которые анализируют здесь, в Мариуполе, для рыбы наиболее опасны фенолы, нефтепродукты, формальдегид.

“Рыбы действительно становится меньше, бычка становится меньше, не говоря уже о тарани, судаке. Что влияет на это, почему, я не могу сказать”, — говорит Тамара Венцова.Она не исключает фактор загрязнения. Но он — не единственная причина.

На сегодня с рыбных рядов в Мариуполе исчезли не только некогда промысловые тарань и судак. Не стало пиленгаса. Его так мало, что цена подскочила до 110-120 грн за кг. Даже бычка не стало.

Причем черный бычок, тот, что мы называли “кочегаром”, пропал несколько лет назад. Сейчас крайне мало стало и других разновидностей этой рыбы.

По данным Госрыбагентства, общий вылов рыбы в Украине за предыдущие три года стабильно рос с 88 до 94 тысяч тонн. Однако в этом году позитивная динамика рухнула. За первое полугодие 2018 года объем вылова рыбы и других водных биоресурсов в Азово-Черноморском бассейне составил 14,7 тыс. тонн. Это на 24,3% меньше, чем за аналогичный период 2017 года, когда вылов составил около 20 тыс. тонн.

“Уменьшение вылова произошло за счет существенного падения вылова в Азовском море. Это связано с уменьшением лимита вылова бычка и отсутствием его весеннего промысла”, — поясняют в агентстве.

Но дело не только в бычке. В этом году промысел всех водных биоресурсов в Азовском море снизился почти вдвое и составил 5,6 тыс. тонн против 11 тыс. тонн в 2017 году.

Что же происходит с рыбой в Азове, куда она вдруг исчезла? С этими вопросами мы обратились к директору научно-исследовательского Института рыбного хозяйства и экологии моря Леониду Изергину. Он откровенно удивился. “С чего вы взяли, что рыбы стало меньше?”

На сайте института есть полный перечень рыбных пород Азовского моря. Среди тех, что исчезли, названы вот какие: шип, веслонос, карась, пескарь, синец, белоглазка, густера, язь, кутум, красноперка, налим, рыба-игла, окунь, лаврак, донской ерш, зубарик, смарида, умбрина, морской дракон, морская собачка, черный бычок. (Примечательно, что черный бычок отмечен как исчезнувший — его присутствие в море не подтверждено, а Леонид Изергин сказал, что черный бычок просто меняет окрас).

Тем не менее, в море продолжают водиться и стерлядь, и осетр, и белуга, и севрюга.

В Институте моря считают, что в целом с рыбой в Азовском море все в порядке. Выловы растут. Бывают колебания в численности отдельных пород, но это связано в первую очередь с изменением солености воды.

“Сейчас вода стала солонее, сократились сбросы с полей, и это благотворно сказалось в первую очередь на камбале. Камбалой сейчас буквально завалены рынки Бердянска и Геническа. Около трех лет промысел на эту рыбу был закрыт. Ее вылавливали около 200 кг, а в этом году — 2000 тонн. Колоссальная добыча! Будем открывать промысел на нее в следующем году”, — говорит Изергин.

По его словам, в море появились дельфины, мидии, которые являются биологическими фильтрами воды. Рыба есть. И почему ее нет на мариупольских рынках, директор института не знает.

Возможно, всему виной сети, которыми буквально перегорожено все Азовское море, предположили в гидрометеолаборатории. Эти сети они видят собственными глазами, когда выходят в море для взятия проб. Военные морские учения, вероятно, тоже вредят ихтиофауне. Доступ рыбакам в места, где ловилась рыба, сейчас ограничен — и это тоже фактор, который негативно отражается на рыболовстве. Ну и экология. Выбросы в воду, пыль с воздуха — все это оседает на дне, нанося непоправимый вред природе.

Правда, Ольга Шакула считает, что рыбы, как и все живое на земле, имеет свойство адаптироваться к той среде, в которой обитают. Но насколько адаптировалась ихтиофауна Азовского моря?

Ответов на эти вопросы мы в ближайшее время не получим. И мариупольцам еще долго придется жить в когнитивном диссонансе между заявлениями ученых о морском благополучии и тем, что они видят собственными глазами, приходя каждый день на рынок.

Анна РОМАНЕНКО

 В материале использованы фотографии Ирины Горбасевой и инфографика Мариупольской гидрометеолаборатории