В советское время этим занимались преимущественно войска гражданской обороны, которые подчинялись Кабинету министров — то есть были военизированным формированием под гражданским руководством и могли действовать в условиях пандемии и прочих стихийных бедствий.
В современной же Украине при первом же испытании реальностью оказалось, что никаких протоколов действий силовиков при введении чрезвычайного положения просто нет. Ведь для обеспечения самого режима ЧП нужна именно военизированная структура, вооруженная как минимум легким стрелковым оружием.
По идее, в случае введения такого рода карантина, должна активно действовать Государственная служба Украины по чрезвычайным ситуациям. Но она у нас уже давно не имеет никакого вооружения и несмотря на то, что ее сотрудники носят форму, она по сути гражданская структура.
Патрульная полицейская служба хоть и вооружена, но не имеет полномочий для организации карантинных мероприятий — их задачи состоят в несколько другом, хотя по идее и они должны иметь опыт действий в подобных масштабных критических ситуациях.
Есть еще две структуры, которые чисто теоретически могли бы быть задействованы в таком случае — это Национальная Гвардия Украины, подчиненная Министерству внутренних дел и части территориальной обороны, подчиненные Министерству обороны Украины.
Но тут есть серьезные проблемы с правовым статусом. Так, нацгвардейцы по идее должны поддерживать или восстанавливать правопорядок в районах возникновения особенно тяжелых чрезвычайных ситуаций техногенного и природного характера. А пандемия относится по идее именно к такому случаю. Но в их функциях нет поддержания режима чрезвычайного положения. С большой натяжкой их можно привлечь к этому, что и делается на сегодняшний день, однако после 2014 г. Нацгвардия превратилась больше в мини-армию с танками, артиллерией и бронемашинами. И ныне НГУ приходится кроме того, что поддерживать правопорядок на прифронтовых территориях, но и держать достаточно большой участок фронта на ротационной основе.
Тем не менее, на основных автомагистралях уже 23 марта можно было видеть бойцов и бронеавтомобили НГУ, а авиация НГУ привлечена к переброске критически важных медицинских грузов в регионы.
Относительно безболезненным решением могло бы быть привлечение частей территориальной обороны. Тем более, что за последние годы удалось выстроить эту систему. Не настолько эффективно как хотелось бы, но результаты есть — особенно в приграничных областях. Но тут опять-таки проблема — согласно закону “Об обороне” формирования территориальной обороны можно задействовать только в особенный период (по сути, введение военного положения) и то только для выполнения определенных задач, а именно оборона государственной границы, обеспечение жизнедеятельности органов государственной власти, борьба с вражескими разведывательно-диверсионными группами. Ни о какой эпидемии речи просто не идет.
Принимая во внимание все эти моменты, ныне власти оказались в непонятном положении и пытаются найти хоть какой-то выход. Так, 20 марта появилось сообщение о том, что Министерство обороны планирует привлечь 10 тысяч резервистов — это медицинские пункты и по два взвода от каждого батальона территориальной обороны — для выполнения функций обеспечения режима чрезвычайного положения, направленного против расширения короновирусной инфекции.
Но так как территориальная оборона не имеет права действовать без введения военного положения, то генералы придумали такое себе решение. То есть формально это будет оформлено как внеплановые учебные сборы, но с одной большой загогулиной — судя по имеющейся информации предполагается привлекать резервистов “на бесплатной основе”. Тут стоит сказать, что в случае плановых сборов предприятия всегда компенсировало зарплату работника, привлеченного к ним. А теперь этот немаловажный пункт предлагают просто отменить. Будет ли в таком случае всплеск патриотизма и пойдут ли люди по этим повесткам с военкомата — огромный вопрос.
Тем более, что основу резервистов составляют люди, прошедшие войну на Донбассе, которые очень остро ощущают наметившийся поворот властей к умиротворению агрессора путем инкорпорации оккупированных территориях на условиях Кремля и думаются они найдут возможности для того, чтобы саботировать это неоднозначное решение.
Кроме того, как правило медики территориальной обороны — это медики, которые работают в гражданской медицине и ныне и так активно привлечены к противоэпидемиологическим мероприятиям. Причем зачастую они работают в небольших населенных пунктах и их призыв на неопределенный срок может привести к катастрофическим последствиям для сохранения жизни и здоровья жителей.
Другим крайне неоднозначным решением является привлечение к патрулированию с 22 марта на улицах городов (по всей видимости, только крупных) представителей Военной службы правопорядка. Оставляя за скобками их статус по отношению к гражданским лицам, стоит заметить, что их не так много по численности (по закону не более 1,5 % от общей численности ВСУ), так они привлечены к выполнению разнообразных задач как в зоне проведения ООС, так и внутри гарнизонов и частей.
Какой может быть выход в будущем? Уже вполне очевидно, что нужно вносить дополнения к закону “Об обороне” и расширять права и обязанности бойцов территориальной обороны. Ведь кто как ни местные жители с оружием смогут вполне адекватно организовать выполнение мероприятий по противодействию эпидемии. Тут и организация блокпостов, и взятие под контроль органов государственной власти и критически важных объектов инфраструктуры и многое другое.
