Как устроен ИГИЛ. Из интервью с исламистом

При всех обсуждениях действий ИГИЛ (организация запрещена в России) и борьбы против него мы немногое знаем о том, как устроен внутренний механизм этой террористической группировки. Чтобы понять его, журналист, старший редактор The Daily Beast и соавтор книги об ИГИЛ Майкл Вайс взял интервью у человека, называющего себя шпионом “Исламского государства”. На сайте издания доступны три из четырех частей этого интервью, а Slon выбрал самое интересное из главы о том, из кого состоят военные батальоны группировки.

Батальоны ИГИЛ

Абу Халед — так представляет своего собеседника Вайс — утверждает, что работал в так называемой службе безопасности “Исламского государства”, но ушел из организации (журналист не уверен в этом до конца). По его словам, “Исламское государство” раньше формировало свои катиба, или батальоны, достаточно гомогенными — ливийцы к ливийцам, американцы к американцам, французы к французам, — но в последнее время тяготеет к смешанным составам: гомогенность ведет к проблемам. Так, русскоговорящие катиба настолько плохо поддавались управлению из центра, что когда чем-то разъяренные “чеченцы” (так называют всех без разбору выходцев из бывшего СССР или с Кавказа) приехали в Ракку, чтобы пообщаться с местным эмиром, тот не на шутку испугался и приказал выставить снайперов на случай, если визитеры пойдут в атаку.

Выбор смертников

Собеседник журналиста говорит, что участники террористической группировки сами выбирают, становиться ли им смертниками: “Люди поднимают руки, и их переводят в отдельную группу”.

По свидетельству Абу Халеда, в последнее время число рекрутов в ИГИЛ снижается. Однако недостатка в желающих “отправиться в рай” группировка не испытывает. Среди них не только выходцы с Ближнего Востока, но и уроженцы развитых стран.

Судебная система

Звучит странно, но, по утверждению Халеда, в “Исламском государстве” существует такое понятие, как равенство перед законом. Сверх того, поддержание этого равенства — одна из главных опор популистской политической программы группировки, “они в этом очень хороши”. Как-то служба безопасности ИГИЛ конфисковала компьютер экс-шпиона, чтобы проверить, нет ли в нем указаний на неверность Абу Халеда. Компьютер потерялся где-то в бюрократических дебрях, и чтобы вернуть его, хозяин обратился в суд — судья (что бы ни значило это определение) приказал компьютер вернуть.

Служба безопасности

Амнийят, или служба безопасности ИГИЛ, имеет четкую структуру, рассказывает собеседник Вайса. Она состоит из четырех подразделений, у каждого из них своя роль. Есть аналог министерства внутренних дел, которое отвечает за каждодневное поддержание порядка; есть военная разведка и отдельно — внешняя разведка — как раз это подразделение отвечает за теракты за пределами ИГИЛ, а также за вербовку агентов и информаторов для организации.

“Агенты должны были действовать как волны, которые расходятся, чтобы обнаружить и крошечные трещины, и вековые разломы в глубоких слоях общества”, — писал Speigel в своем материале о структуре ИГИЛ.

Наконец, у “Исламского государства” есть агентство государственной безопасности, которое занимается контрразведкой и ведает коммуникациями на территории, занятой экстремистами. В целом это система, где все следят за всеми. Если у читателя эти слова ассоциируются с КГБ или Штази, пишет Вайс, это неудивительно: многие из высших функционеров ИГИЛ пришли из бывшей службы безопасности Саддама Хусейна.

Абу Халед уверен, что именно умение получить нужную информацию, а не военное мастерство, причина, по которой ИГИЛ захватывает и удерживает новые территории. По его словам, захватить большие области Сирии “Исламскому государству” позволили свои люди внутри Свободной сирийской армии: ИГИЛ обучает военных, выдает внушительные суммы денег и отправляет в ССА, где они получают высокие посты. Другими словами, подчеркивает Вайс, некоторые из предполагаемых союзников США в Сирии на самом деле находятся под влиянием и получают деньги того самого врага, с которым должны бороться.

Ира СОЛОМОНОВА