Из всех украинских арт-трендов на Западе наиболее восстребован “Донбасс...”

При этом он же не устает сетовать, мол, то не так и это не эдак, ведь “в Украине для хороших фотографов серьезной работы нет!”

Сам Марущенко — основатель школы фотографии своего имени, участник крупнейших мировых биеннале, еще язвительный арт-критик.

В интервью ZN.UA г-н Марущенко рассказал о проблемах в фотосреде, поведал также, кто нынче считается самым дорогим фотохудожником в мире.

— За последнее время в Киеве открылось большое количество негосударственных фотошкол, но они, за исключением нескольких, “неопознанные летающие объекты”: основная задача для них — только заработать деньги, — говорит Виктор Марущенко. — Людям обещают “сделать профессиональными фотографами”, и люди верят.

Молодые ищут информацию о фотографии. Народ путается в определениях, в классификации, не представляет, что такое “артфотография”. Используют неточные формулировки — наподобие “рекламная фотография” (сегодня в рекламе может быть использована любая фотография, а созданием рекламного продукта занимается не фотограф, а рекламное агентство; фотограф же только реализует чужие идеи).

— На художественную фотографию вы по-иному взглянули благодаря жизни на Западе?

— “Художественная фотография” — неточное определение. Правильнее говорить “авторская” или “творческая”. Художественная — это постановочная фотография (в отличие от репортажной).

А в Швейцарию я уехал в 1989-м. Мне было за сорок. И жизнь действительно перевернула некоторые мои представления о фото.

Я же медийный фотограф. А начинал как театральный. В 1970—1980-х в Советском Союзе “белые люди” работали в медиа, остальные — назывались “бытовиками”. Элита — Градов, Давидзон, Ирина Пап, Козловский — их еще называли “подтрибунниками”. Они снимали официоз, стоя под трибунами, — трудились в журналах и в газетах. Остальных никто знать не знал.

Когда я увидел, какое место фотография занимает в выставочном пространстве на Западе… В маленькой Швейцарии, которая по количеству населения примерно равна Киевской области, было два музея, а еще десятки, сотни галерей и выставочных залов. А какое там количество фотографов! И все они существуют на гранты и стипендии.

Я вернулся в Украину, рассчитывая, что тут можно что-то изменить. А выяснилось — нельзя. Наверное, нужно только перекопать, засеять картошкой — и только затем начать все сначала…

Нынешнее поколение воспитывается уже на примере Запада. Благо, есть Интернет и возможность путешествовать.

— Известная молодая киевская фотограф Анна Войтенко сегодня успешно снимает для National Geografic…

— Наши ребята пытаются “продаваться” по всему миру. Но ситуация тупиковая. Украинцы работают как стрингеры. А в Украине для них работы нет. (Либо зарплата такая, что невозможно прокормиться.)

Говорю своим ученикам: откладывайте фотоаппараты — и создавайте пространство! Выставочные залы, музеи. Делайте фотографический рынок. В стране даже своего музея фотографии нет. В то время как в США после смерти более-менее известного фотографа немедленно организовывают его музей.

Конечно, у нас были люди, которые пытались что-то делать. Помню фотографа Михаила Сачко, который в конце 70-х — начале 80-х пытался открыть в Киеве музей фотографии.
Подозреваю, что вся проблема в полном отсутствии социального заказа. В том, что художники Украине в принципе не нужны. Это когда-то они обслуживали Министерство культуры. У живописцев картины закупал Союз художников. Писатели творили для Союза писателей. В общем, сталинская система работала…

Но фотография и тогда не вписывалась в рамки.

А сегодня и системы-то нет (и, слава Богу). Ко мне в фотошколу приходят учиться богатые люди. Их жены с дорогущими фотоаппаратами часто просят о личных консультациях, приглашают в Конча-Заспу… Я им говорю: помогите открыть музей! Нет денег на это — мне в ответ.

А фотография — это ведь не только изображение, это и образование, издание фотоальбомов.

Паша Гудимов начал издавать бюджетные альбомы. Но они не пошли, оказались убыточными.

Вообще-то это — загадка. Наша школа часто проводит семинары. Лекторам нужно платить. Но даже за 20 гривен слушатели не идут! Хотя люди в стране вроде не такие бедные. А объявляем бесплатные лекции — народ ломится. Вот сейчас я читал бесплатный курс истории фотографии — записалось 700 человек, организаторам пришлось искать большой зал, чтобы все поместились.

…Впрочем, если отвлечься от денег, по всему выходит: интерес к фотографии в современной Украине огромный.

— Когда-то ваша выставка “Донбасс — страна мечты” (в ЦСМ при Киево-Моги­лянской академии) стала бомбой.

— Это было в 2004-м. “Донбасс” оказался самым востребованным. На Западе вышли альбомы… А другие украинские темы там, увы, “продвинуть” не получилось.

Фотоработы Виктора Марущенко из серии “Донбасс — страна мечты”

— Почему?

— Оказались неактуальными! Кроме того, Борис Михайлов, представляя нашу “территорию”, практически занял все ниши.

— Один?

— А больше и не нужно. Все советское и постсоветское пространство на Западе сегодня представлено двумя фотографами: Александр Родченко (1920-е —1930-е гг.) и Борис Михайлов (советское и постсоветское время).

Почему наши фотографии “не идут” на Западе? Нужна “новая картинка”! А у нас ее пока нет.

У нас ведь такое разделение: либо снимают банально, либо чересчур подражают Западу. А там к “местной” фотографии — и к русской, и к украинской, отношение свое — этнография нужна! “Жизнь, как она есть”.

— Что касается появления в Украине оригинальной “картинки”…

— Да никто ее не придумает! Потому что, по большому счету, здесь “арта” нет. В лучшем случае, есть мальчики, которые набили руку на трэше, но на Западе это уже отошло.

В России, кстати, сейчас появился молодой человек Александр Гронский (родился в Таллинне, живет в Риге, но имеет и российское гражданство). Вот он осторожно вводит эстетизированную картинку нынешнего времени (постсоветского пространства и маленького человека): фигурки людей на фото делает очень маленькими.

Но в целом россияне тоже продолжают спекулировать на социалке. Я в Берлине в галереях видел нескольких российских фотографов — униформа, парады военные. А в Европе это уже не идет. В принципе, в постсоветской фотографии мало человеческих проблем, чувств, состояний… Все — внешнее.

— Закономерно, что постсоветские, в том числе украинские художники и фотохудожники сейчас переориентировались на Россию, вместо Запада.

— На Западе интерес к нам угас, как было в первое время после развала Берлинской стены. И оказалось, что “зацепился” один Михайлов — все остальные вернулись.
Однако проблема не в этом: раньше художники хотя бы тянулись на Запад, было стремление к мировому контексту, а сегодня все замкнулись на внут­реннем рынке. И многие художники “кончились”. Куда ж они со своими карикатурами поедут?..

— А что, на ваш взгляд, представляет современная арт-фотография на Западе?

— XIX век — век пиктореализма в фотографии. Технические революции, появление пленки сделали XX век эпохой документалистики, а XXI можно считать веком арт-фотографии.

Сегодня, если вы посмотрите выставки в Западной Европе, то убедитесь: документальная фотография туда практически не попадает. Очень редко, в основном музейные классики.

Арт-фотография — это пространство кутюрье от фото, которые все время изобретают новое. Поскольку новое изобрести сложно, то ломают старое: разрушают композицию, проникают в запретные темы, вводят порнографию и т.д.

Западное арт-пространство — пространство, где фотография востребована галереями, музеями, аукционами и частными коллекционерами. В него попадают новаторские работы.

В западных академиях и университетах студенты годами учатся генерировать новые идеи. Потом они их воплощают в фотографическое изображение. Параллельно развивается коммерческая фотография, построенная на высоких технологиях и на высоком ремесле фотографа.

Часто известные фотографы из арт-пространства внедряют свои идеи в коммерческой фотографии и дизайне, продвигая эти жанры вперед (например, Райан МакГинли).

Приведу наиболее известные примеры успешных арт-фотографов.

Одна из фотографий, составляющих работу Андреаса Гурски “Девяносто девять центов. Диптих” (1999). В феврале 2007 года на аукционе “Сотби” работа была продана за 3,346 млн. долларов

Сегодня самым “дорогим” фотографом в мире является Андреас Гурски (Rhein II — 4,3 млн. долл.). По определению мировых арт-критиков, работы Гурского являются “наиболее точным отражением современного мира”.

Райан МакГинли перенес свои авторские идеи в пространство коммерческого видео и фотографии и много работает в фэшн-индустрии.

Борис Михайлов фактически стал родоначальником трэша и законодателем трэшевой моды. Он проникает в социальные группы, в которые никто до него не пробирался. В одной из энциклопедий написано, что лучше него никто советский и постсоветский период не препарировал…

Нэн Голдин лучше всех современных фотографов показала человеческие чувства, отношения, выбрав для своего исследования нью-йоркских маргиналов и сексуальные меньшинства.

Мартин Пар, одновременно являясь и репортером “Магнума” и ведущим мировым фотографом-концептуалистом, исследует в различных странах национальный китч.

— Кто определяет критерии качества арт-фото? К примеру, в журнале “5.6”, который издает ваша школа, печатали подборку фото американки Сэнди Ким, снимающей, на первый взгляд, бытовые фотографии из жизни своих друзей. Почему именно ее снимки считают примером современной фотографии?

— В номере, который вы упоминаете, мы специально взяли фото американки Сэнди Ким и нашего Александра Гляделова чтобы наглядно показать, что они оба являются документальными фотографами. Различие между художниками — визуальный язык. Гляделов пользуется инструментарием ХХ века, а Сэнди Ким предпочитает “картинку” ХХI века.

На Западе форма давно отошла на второй план — им важнее содержание. Также в современной фотографии очень важно “проникнуть” куда-то, показать определенную среду, недоступную для большинства людей, изнутри. Стать “человеком оттуда”. Обычные люди даже не могут представить, что можно жить “так”...

Иными словами, сегодня в моде — правдивая фотография. Хотя при этом — вот такой парадокс! — “постановка” побеждает документалистику.

Анна ПАРОВАТКИНА