Хмельницкий: Местная власть не может заставить нас продать акции или отдать часть бизнеса

Во время интервью с Forbes c лица мультимиллионера и одного из самых закрытых бизнесменов Украины Василия Хмельницкого не сходит улыбка. Два с половиной часа он рассказывает историю своего бизнеса, как будто делает это каждый день. Удивительно, так как журналистов в своем кабинете Хмельницкий принимает второй раз в жизни.

Бизнесмен сразу располагает к себе, не зря его партнеры говорят, что он просто великолепный переговорщик. Список партнеров Хмельницкого внушительный — их более двадцати. Мультимиллионер признается, что любит “партнерский” бизнес и с уважением относится к компаньонам. “Комфортный”, — так описывают Хмельницкого его партнеры.

Во второй части интервью он рассказал о своем строительном бизнесе, партнерстве с властями Киева и технопарке Bionic Hill.

— Как вам удалось войти в киевский хлебный бизнес и ЖКХ?

— Да все просто, акции были на рынке. К примеру, 18% “Киевэнерго” мы купили у населения, часть акций была у фондов. Набрали 20% “Киевэнерго”, 50% +1 акция была у государства. По “Киевгазу” и “Киевводоканалу” — у нас были какие-то небольшие пакеты. Так же и по хлебным предприятиям покупали.

— Хлебного бизнеса у вас уже нет. Почему?

— Успешно заниматься таким бизнесом можно, только если выстроить интегрированную структуру. Надо иметь колхозы, выращивать пшеницу, поставлять на элеватор, делать хлеб и продавать. И еще одно немаловажное условие — государство не должно лезть в твои бизнес-процессы. Но у нас не было колхозов, пшеницы, элеваторов, и государство регулировало тарифы, заставляло продавать по гривне и обещало отдать разницу. Урожая нет — мука дорожает, мы продаем по гривне и выбиваем потом дотации, урожая много — мука падает в цене, продаем в убыток. Где тут рост акций? Нет.

— Почему не стали делать интегрированную структуру?

— Тут тоже незадача. Допустим, я вырастил зерно, цена на него поднялась — мне лучше продать его на экспорт, чем поставить себе, сработать в убыток и опять бегать за Киевсоветом за дотациями. А если инфляция, то я еще и потеряю деньги. Не вижу дополнительного роста акций.

Сейчас с “Киевхлебом” никто не может конкурировать, в Киеве мало частных пекарен, так как столица держит цены. Цена на хлеб в Киеве меньше, чем здравый смысл, конкурентов нет, качество страдает, и бизнес работает на маленькой рентабельности.

— Кому вы продали “Киевхлеб”?

— Компании, которой опосредованно владеет Владислав Атрошенко. Это было пять лет назад. Он был нашим партнером по этому бизнесу.

— Вы планировали создать “Киевэнергохолдинг”, который бы объединил “Киевэнерго”, “Киевгаз” и “Киевводоканал”. Этого бизнеса в вашем портфеле уже тоже нет. Почему?

— Там была та же ситуация, что и с хлебом. “Киевэнерго” покупает газ по рыночной цене, производит энергетику, поставляет людям с убытком себе, а разницу тарифов ждет от государства.

— Разве, когда шли в этот бизнес, вы не понимали всех сложностей процесса?

— Досконально — нет. Ты начинаешь понимать, когда им владеешь. Я считал, что 20% “Киевэнерго” — это круто. А потом пришлось бегать за Киевсоветом по вопросам тарифов. Когда мы это поняли, то продали.

— Зачем тогда создавали “Киевэнергохолдинг”?

— Объединив процессы, можно удешевить управленческие и долговые затраты. У нас это не получилось, потому что мы не набрали контрольные пакеты. Плюс решили специализироваться. Мы четко понимаем, что нам не быть первыми в энергетике или металлургии, но, наверное, в строительстве первыми мы можем стать. К.А.Н. строит больше, но они только строят, а мы владеем участками, строим и занимаемся девелопментом.

— Кому вы продали “Киевэнерго”, “Киевгаз” и “Киевводоканал”?

— Группе компаний, которая принадлежит Вячеславу Супруненко.

— Попросили продать?

— Давления не было. “Киевэнергохолдинг” мы продали, так как нам там было некомфортно работать, контроля не было.

— То есть все сделки по продаже киевских активов были рыночными и вас не просили уйти из бизнеса?

— Нас не заставляли продать акции или отдать часть бизнеса. Местная власть не является тем механизмом, который может нас заставить это сделать.

— После смены власти в городе вести бизнес в Киеве стало сложнее?

— Любая новая власть приходила и старалась с нами не дружить, так как мы дружили с предыдущей властью. Через какое-то время мы находили общий язык, так как стараемся дружить с любой властью. Так было и с Черновецким. Он сначала был настроен негативно, но через три-четыре месяца мы нашли к нему подход.

— Перед тем как идти в строительство, вы купили очень много земельных участков в Киеве. В частности купили агрокомбинат “Хотовский”, у которого было 1500 га земли.

— Глупо полагать, что мы покупали “Хотовский”, чтобы в черте города выращивать сено для коров. В 2020 году 75-80% населения страны будут жить в мегаполисах. Мы решили, что нужно строить микрогородки, с садиками, школами, театрами, парками, ресторанами, парковками с расчетом 1-2 машины на семью. Тогда мы разгрузим центральную часть города. Для таких проектов нам нужны были крупные участки, которые были у “Хотовского”. К примеру, 400 га земли в Пирогово. Мы хотели на нем построить невысокое, недорогое жилье со всей инфраструктурой.

— Вам не удалось там еще ничего построить из-за скандала вокруг этих земель?

— Что бы вы ни сделали — кому-то это обязательно не понравится. Поэтому за десять лет мы там пока ничего не построили. Но построим.

— Какие-то участки вам удалось перевести из сельхозназначения под застройку?

— Что-то удалось, что-то — нет. К примеру, перевели 200 га в красивом месте возле Днепра, потом узнали, что под участком находится газовая труба высокого давления, и там не то что строить, корову выпасать нельзя.

О бизнес-партнерах

— Иванов в начале 1990-х стал вашим первым партнером, с того времени вашими партнерами побывали более 20 украинских бизнесменов. Как вам удается со всеми ладить?

— Иванову, наверное, комфортно было со мной работать, поэтому он переехал в Киев. Мы любим партнерский бизнес. Если у меня есть вариант пойти самому или с партнером, которого хорошо знаю — выберу второй вариант. Чем больше партнеров, тем лучше — риски меньше, и в случае возникновения проблем каждый может внести свою лепту в их урегулирование.

У кого-то есть деньги, у кого-то знакомства, у кого-то идея. В партнерстве у нас полное доверие. Мы до сих пор 50% договоренностей подписываем на протоколах. Петров Сидорову дал $5 млн, и тот должен их вернуть в четверг такого-то года. И все договоренности вот уже 20 лет выполняются.

— Почему во всех бизнесах у вас контрольный пакет, у Иванова — блокирующий?

— Когда мы с ним познакомились, я был заместителем директора компании “Орими”, а он — директором филиала. Поэтому на момент “Ч” у меня денег было больше.

— Как выбрать таких хороших партнеров?

— Разговаривая с человеком, я быстро понимаю, смогу работать с ним как с партнером или нет. Необязательно, чтобы человек думал так, как ты. Хорошо Ицхак Адизес сказал: “Уважение — это предоставление права людям думать по-другому”. Что должно совпадать, так это ценности.

— Когда вы поняли, что вести бизнес в партнерстве с кем-то удобнее?

— В середине 1990-х мы с партнером Вадимом Гривковским поехали в Ливан. Выяснили, что цена арматуры в рознице в четыре раза выше, чем опт в Украине. Мы арендовали в Ливане землю под склад и отправили из Украины корабль металла.

Три месяца нам не растаможивали товар и по итогу выписали гигантский штраф. Оказалось, местные бизнесмены, боясь конкуренции, договорились с портом. В финале мы продали им металл на 40% дешевле, чем купили в Украине. Тогда я понял, что на чужой рынок нужно идти с мощным местным партнером. И в Украине в бизнес, в котором ты мало разбираешься, тоже нужно заходить с партнером, который уже работает на этом рынке.

— Но в Калуге вы строите без партнера.

— В Калуге нет взяток. Честно. Там очень мощный клиентоориентированный губернатор. Там работают четыре машиностроительных завода, одновременно строятся восемь фармацевтических заводов. Он смог построить на территории РФ отдельную инвестиционно привлекательную страну. Там не хватает жилья, гостиниц, бизнес-центров. Мы сейчас строим там 200 000 кв. м жилья. Сами. Там не надо ни с кем договариваться. Если бы я не был в Калуге — не рискнул бы строить в Киеве Bionic Hill.

— Бывший зять Черновецкого Вячеслав Супруненко, который был у вас в партнерах, вызывает смешанные чувства…

— Он был неглупый парень, очень прагматичный, но совершил ошибки, за которые несет наказание.

— Кто из украинских бизнесменов вызывает у вас уважение?

— Нравятся Ахметов, Пинчук и Новинский. Вопрос даже не в зарабатывании денег, а в пользе для страны. Пинчук проводит “Ялту”, обед в Давосе. Ринат строит больницы, школы.

— Вы же вместе с Фондом Ахметова строите онкоцентр.

— Наша компания занимается благотворительным финансированием строительства Радиологического центра при Национальном институте рака. В проекте мы 50/50 с Ахметовым, каждый вложил по 80 млн гривен. Наши фонды в равных долях будут поддерживать эксплуатацию центра в первые три года его работы. Еще мы строим на Печерске школу.

— Некоторые менеджеры компании — ваши младшие партнеры. Что нужно сделать, чтобы стать акционером КИГа?

— Еще в 1980-х Дима Варварин разработал внутреннее положение об акционерах. У него был очень хороший мотивационный пакет — если твое направление приносит прибыль, часть из нее отходит тебе в качестве бонуса. Эти деньги ты можешь забрать, а можешь вложить в другие сделки или проекты, став акционером.

Вот на этих принципах мы сейчас и живем — акционером в компании может стать любой руководитель направления, который приносит определенную доходность. Так мы мотивируем человека лучше работать и не воровать. Акционер более ответственно относится к бизнесу, меньше думает, как спереть арматуру или кирпичи.

— Есть еще какие-то правила для акционеров?

— Есть такое правило, как защита акционеров. Если мы предлагаем партнерам инвестировать в какое-то направление, и они отказываются, то больше в него войти они не имеют права. Рисковать нужно вместе, если ты хочешь отсидеться и подождать, когда оно станет успешным, а потом зайти — нас такой вариант не устраивает.

— Какой-то период времени вашим младшим партнером был Александр Федяев. Почему он ушел?

— Менеджер должен каждый год показывать динамику роста направления, которое он ведет. Если подразделение кого-то из партнеров не приносит прибыли, мы выкупаем его долю, и он идет на вольные хлеба. Так произошло с Федяевым.

— Ваш круг друзей — это ваши партнеры?

— В принципе, да. Я дружу с Николаем Баграевым, у нас совместный бизнес по рекламе — РТМ (крупнейший национальный оператор наружной рекламы. — Forbes). Дружу с Владом Ряшиным, у нас с ним Star Media — это очень хорошие ребята, которым можно полностью доверить бизнес. У меня много друзей, человек десять.

— Иванов говорил, что 20% ваших партнерств возникли в процессе воен. Можете привести примеры?

— Я называю это не “война”, а “конкуренция”, и мы не всегда идем на мир. У нас был 51% акций комбината “Здоровье”, а у другой компании были 41%, директор и реестр. Мы с ними конкурировали-конкурировали, потом договорились и продали им свой пакет. Тогда мне не помогли даже депутатские связи. Мы не потеряли деньги, вышли с небольшой прибылью, но проиграли. Выиграли с партнерами по “Запорожстали”. Три партнера, четкое распределение функций. Заработали деньги, продали акции, вышли, и все довольны.

— В строительные проекты вы тоже часто заходите с партнерами. Хеджируете риски?

— Да, причем как финансовые, так и строительные. Строительство в Киеве сильно развивается, такого не было два-три года назад. Чтобы конкурировать, мы должны быть в чем-то лучше, поэтому у нас комплексные застройки. Выгодно, что на наших участках, где мы строить не можем из-за дефицита ресурсов, строит Игорь Никонов или Денис Костржевский, с которым мы партнеры 50/50 по “Міськжитлобуду”.

— Вы с Костржевским — еще и партнеры по аэропорту “Жуляны”…

— Это мощный инфраструктурный проект, требуются три терминала, гостиница, бизнес-центр, логистические склады и ангары для самолетов. Что это все? Строительство. А кто у нас лидер по строительству? Конечно, мы! (Смеется.) Сначала мы купили землю, а потом выиграли тендер и получили в управление аэропорт на 49 лет.

— Хотите сказать, что землю и аэропорт тоже получили очень легко?

— Когда КГГА делала открытый конкурс на аэропорт “Жуляны”, было всего две заявки: наша и еще одной российской компании, которая на этом месте хотела построить торговый центр. Все. Больше этот объект никому не нужен был. Пришел я тогда к одному вице-премьеру, а он мне и говорит: “Вася, зачем тебе это нужно? Инфраструктурный проект — заработать невозможно”.

На Киевсовете кричали, что мы украдем, разберем. Сегодня, когда аэропорт успешен, все говорят: “Ну, как это может быть? Где-то здесь собака зарыта”. В этот проект нужно было вложить много денег, не каждый бы за него взялся.

— Юрий Иванющенко лично говорил, что у него есть в аэропорту свои бизнес-интересы. Получается, он ваш партнер?

— У меня с ним нормальные, ровные отношения. Но мы никогда об этом не говорили, поэтому боюсь сказать что-то однозначно. Там точно есть мы, Костржевский и какой-то фонд.

Bionic Hill начнет приносить прибыль через 5 лет после запуска

— Как родилась идея построить парк высоких технологий Bionic Hill?

— Все началось с того, что компания Cisco пригласила меня в Индию, в город IТ-шников Бангалор. 20 лет назад Индия открыла для себя этот рынок, американские компании открыли там множество филиалов, наняли дешевую местную рабочую силу. Сегодня Индия поставляет на экспорт IТ-продукции на $57 млрд. Кроме денег, американские компании принесли с собой знания, что позволило переобучить местных специалистов из простых технарей в предприниматели. Меня этот пример очень вдохновил.

— Вы считаете, что по такому пути Украина тоже может развиваться?

— Украина в будущем будет развиваться по трем направлениям: сельское хозяйство, транзит и высокие технологии. У нас институты выпускают 15-17 тыс. IТ-специалистов в год. После СССР осталась сильная математическая школа, но мы производим в основном технарей для аутсорсинга. 5-7 тыс. инженеров ежегодно выезжают из Украины. Чтобы оставить их в стране, нужно в Киеве создать привлекательную среду для западных компаний, которые открывали бы у нас свои офисы.

— В последнее время в Украине начало появляться множество IТ-стартапов, крупные предприниматели создают бизнес-инкубаторы.

— Для развития стартаперского направления, чтобы наши ребята начали создавать проекты уровня Google, им нужно добавить еще предпринимательские и бизнесовые качества, объединить их знания с мировым опытом. У нас есть проект вместе с Викторией Тигипко и еще двумя венчурными фондами — GTF, по которому мы безвозмездно даем деньги стартаперам. Я считаю, что IТ, нанотехнологии и биотехнологии — это мировое будущее.

— Долго изучали это направление, перед тем как принять окончательное решение?

— После Бангалора я посетил Российско-сингапурский деловой форум, где проникся этой темой. Следом объехал где-то 10-12 парков. Начал с Силиконовой долины и закончил Белоруссией. Казалось бы — Белоруссия. У них на IТ-сектор идут огромные инвестиции, они развиваются на порядок мощнее, чем мы. Тогда я и решил: раз белорусы смогли — то и у нас все получится. Полтора года мы работали над этой идеей.

— Земельный участок на 147 га под этот технопарк покупали у Министерства обороны?

— Мы выкупали права на этот участок у компании, которая покупала его у Минобороны. Я так часто делаю, у меня есть участок — нет денег на строительство, зову кого-то в партнеры. К примеру, под Ocean Plaza у нас был участок, но не хватало ресурсов, строили вместе с Никоновым, и хорошо продали. Сейчас начинаем вторую очередь Ocean Plaza.

— Ее тоже ТПС “Недвижимость” выкупит?

— Не знаю пока. Дадут хорошие деньги — купят. Нет — будем сами эксплуатировать.

— Иванов не занимается проектом Bionic Hill — он не пошел в эту инвестицию?

— Если мы идем в какой-то проект, то все вместе. Такого нет, чтобы Иванов куда-то пошел без меня или я без него. Бывает, что я прихожу к нему с идеей что-то купить, а он разводит руками и говорит, что денег нет. Кредитов дополнительных он брать не хочет, чтобы не рисковать. Тогда в проект не идем. Он финансами в группе занимается — ему виднее.

— В Bionic Hill будет бизнес?

— Будет, но в далекой перспективе. Но у нас все проекты долгоиграющие: “Жулянами” и Новопечерскими Липками мы 10 лет занимаемся, Ocean Plaza — 12 лет. Думаю, что на Bionic Hill деньги начнем зарабатывать через 5 лет после запуска, через 10 он будет суперуспешным проектом, а через 20 лет будет ажиотаж.

— Будет ли у IТ-компаний возможность самостоятельно построить на этой территории офис?

— Без проблем, мы клиентоориентированные.

— Есть уже первые арендаторы?

— Есть компании, с которыми мы подписали договоры, что они будут там размещать свои представительства. Они все боятся сейчас говорить, переедут или нет. Мы должны сделать там такую инфраструктуру, чтобы они сами захотели туда переехать. У нас в плане не брать компании из города, а добывать новые. У нас в кранах там будет чистая вода, и ее не нужно будет возить в бочках, у нас солнечные батареи, органическое питание. Жизнь в “Бионике” будет на 40% дешевле, чем в Киеве: ездить отвозить детей в школу или садик не надо — вы будете экономить бензин и время, а это деньги.

— Говорят, арендные ставки в Bionic Hill будут немаленькие — по $20-25 за метр?

— Нет, думаю, где-то $15 на первом этапе.

— Мы оцениваем ваше состояние в $333 млн. Правильно подсчитали?

— Я знаю троих человек, которые в списке Forbes ниже меня, но богаче, и семерых, которые выше, но беднее. Что такое бизнес? Вот, напротив нас находится шинный завод. Хозяева хотят за него $250 млн, я готов дать $35-36 млн исключительно за землю. Но в головах у них четверть миллиарда.

— Раскройте нам все свои активы, и мы, совершенно бесплатно, подсчитаем ваше состояние.

— Я — не против, если вы потом мне штамп аудитора поставите (смеется).

— Когда вы почувствовали себя богатым человеком?

— Я не чувствую себя богатым, чувствую небедным. А небедным я был всю жизнь, так как не боялся работы. На вещи и ресторан мне всегда хватало.

— Когда заработали первый миллион?

— В 1996 году в Киеве, на комплексе разных сделок.

— Какие у вас недостатки и как вы с ними боретесь?

— Ну, вот я курил и бросил.

— Почему у вас на стене висят только портреты двух первых президентов?

— Это стена для бывших президентов.

— А Ющенко где?

— Я к нему творчески отношусь. Эти два президента максимально выкладывались. Я их уважаю, но этого чувства у меня нет по отношению к Ющенко.

— Януковича за что уважаете?

— Он старается держать слово по личностным вещам. Я не помню, чтобы он что-то мне сказал и не сделал.

— А если говорить о мэрах Киева?

— Мне нравится Попов, не потому, что он сегодня главный. Мы оба начинаем рабочий день в 8 утра и можем уже в это время встречаться.

— Как проходит ваш рабочий день?

— Встаю в 6:45, в 8:00 на работе, и в 18:00 ухожу. В основном все приходят на 9:00, поэтому я с утра могу почту разобрать. Потом на 9:00 я учу английский через день. Нелегко мне он дается.

— Bionic Hill вынудил заняться английским?

— В том числе. Приезжают иностранцы, и нужно же налаживать с ними личные отношения без переводчика. Я раньше думал, что быстро выучу, но понял, что язык этот буду учить всю жизнь.

— Что читаете?

— В основном книжки. Последняя была Дейла Корнеги. Нравится Ицхак Адизес, мне Греф его книгу подарил — для бизнесмена это настольная книга по работе в команде. Много книжек перечитываю. “Семь навыков высокоэффективных людей” Стивена Кови прочитал 10 лет назад, недавно перечитал — совсем другое восприятие.

В кино редко хожу, если иду — то на фантастику, где четко понимаешь, что это нереальная жизнь. В фильмах и по ТВ не нравится насилие. Включишь телевизор, а там обязательно кого-то убили, “съели”, посадили. Человек — это его мысли и его поступки, а если он набрался негатива, то и будет его отражать.

— Как отдыхаете?

— Люблю спорт, и у меня спортзал есть в офисе и дома. Играю в теннис, со старшим сыном два раза в неделю точно. Рыбалку люблю, ездим рыбачить с друзьями где-то раз в три месяца. Отец привил мне любовь к этому занятию.

— С Омельченко рыбачили?

— Я с ним так плотно не работал, как об этом говорят. Видел его 10 раз в жизни, поэтому о совместной рыбалке и речи не было.

— Конец 1980-х — вы сварщик. Начало 2000-х — вы миллионер. Сейчас вы мультимиллионер — каковы составляющие вашего успеха?

— Все время познание нового, стремление, цепкость, выбор партнеров. Если человек говорит: “Нормальных людей нет, все сволочи”, — не работайте с ним. Хороших людей, реально, очень много, на всех даже времени не хватит.

— Если бы была возможность вернуть время, что бы вы поменяли?

— Я хотел бы научиться играть на гитаре. Кто знает, может, судьба повернулась бы по-другому, играл бы сейчас в переходе.

Леся ВОЙТИЦКАЯ, Нина МИЩЕНКО