Есть ли жизнь после дефолта?

Начиная с осени в Украине множатся разговоры о неизбежности суверенного дефолта, и это уже приобретает черты параноидальности. Кстати, в бурные 90-е наше государство уже пережило дефолт местного значения, когда Одесса не смогла расплатиться по безалаберно набранным муниципальным долгам.

Чтобы понять, есть ли основания для этой шумихи сейчас, надо ответить на три вопроса:

1. Существуют ли макроэкономические предпосылки для отказа платить долги?

По большому счету — нет, не существует. Соотношение суверенного долга к ВВП в Украине долгие годы держалось на низком уровне в 15%, и только сейчас перешагнуло за 20%. Это не тот уровень, на котором объявляют дефолт. Куда большее беспокойство вызывает корпоративный сектор, и прежде всего — государственные предприятия и те долги, под которые даны госгарантии.

Первый звонок уже прозвенел — по сообщениям информагентств, недавно правительство фактически выкупило долг “Южмаша” в размере 105 млн долл. А впереди — в сентябре — выплата 500 млн долл по облигациям загибающегося “Нафтогаза”. Поэтому оснований для оптимизма нет.

2. Осознают ли власти опасность и предпринимают ли реальные действия, чтобы этого избежать?

Вот это вряд ли — публичные свары властей, отсутствие малейшего желания договориться и хаотичные антикризисные метания тащат суверенные рейтинги Украины к черной метке международных рейтингов — D(default).

3. Каков процент политических спекуляций в “дефолтных страшилках”?

В правительстве уже намекнули, что преждевременная панихида по Украине — спекуляция, и призвали не упоминать страшное слово всуе.

Но термометр украинского преддефолтного состояния действительно зашкаливает за все пределы. Пример того же Эквадора знаменателен — почему не уплатила по долгам страна, у которой в резервах на тот момент было ни много ни мало, а 5,6 млрд долл?

Если страна объявляет дефолт, то это означает…

1. Признание миру в том, что экономическая политика страны-банкрота — несостоятельна, как бы ни пудрили политики мозги своему электорату; перевод страны в ранг второсортных заемщиков, с которыми долгие годы никто не сядет за один стол.

2. Сворачивание иностранных инвестиций, ведь от отказа платить по долговым обязательствам до национализации — один шаг, как показывает опыт Боливии и того же Эквадора (в обоих случаях речь идет о месторождениях энергоресурсов)

3. Падение рейтингов и котировок суверенных (то есть государственных) ценных бумаг до уровня “мусорных”, причем надолго. Это означает резкое подорожание кредитных ресурсов. То есть страна будет вынуждена вариться в собственном соку и полагаться исключительно на собственные силы.

4. Неминуемые судебные иски и угрозы ареста госсобственности за границей. Поэтому самолеты госавиакомпании будут стараться не покидать родное воздушное пространство.

5. Сокращение экспорта из-за неблагоприятной юридической конъюнктуры.

6. Ухудшение макроэкономических показателей. В той же Аргентине соотношение долга к ВВП на день провозглашения дефолта составляло 65%, а годом позже — уже 135%.

Впрочем, на то и правила, чтобы были исключения. У изгоев зачастую находятся новые кредиторы, которые чихать хотели на мнение чванного мирового инвестиционного сообщества и которые с радостью заполнят нишу, диктуя свои условия.

Эквадору помогает Венесуэла, а Китай давно обхаживает своими кредитными ресурсами африканские страны, в т.ч и диктаторские режимы, взамен прося доступа к минеральным ресурсам. Да и для России дефолт 1998 года и последующая девальвация рубля не имели особо губительных последствий.

Свежий пример

Шестой дефолт в Эквадоре был два месяца назад

15 декабря 2008 года Президент Эквадора Рафаэль Корреа отказался уплачивать проценты в размере 30,6 млн долл на государственные ценные бумаги, срок обращения которых истекает в 2012 году. Руководство страны с экономикой, полностью зависимой от доллара, считает внешние долги, набранные своими предшественниками, нелегитимными и называет себя защитниками народа, поскольку деньги пойдут не международным ростовщикам, а на более благие цели — образование и охрану здоровья.

Впрочем, Эквадор — серийный дефолтщик, игра в прятки от внешних долгов стала там едва ли не национальным видом спорта. Начиная с 1830 года, когда эта страна отпочковалась от Большой Колумбии, Эквадор шесть раз оповещал кредиторов о своей несостоятельности, из них трижды — в три последние десятилетия: 80-е, 90-е годы, и вот в 2008-м.

Из самых нашумевших дефолтов — отказ России платить по ГКО (госказначейским облигациям) в августе 1998 года, как и уход в “отрицаловку” Аргентины, провозглашенный 23 декабря 2001 года президентом Саа.

Для справки

Что такое суверенный дефолт?

Это когда страна-должник вводит мораторий на выплату своих внешних долгов. Как правило — внешних, ведь своих “тугриков” можно напечатать сколько угодно, главное — не иметь при этом программы с международными финансовыми организациями (МВФ, например, или ЕБРР). Отказ платить по счетам — не такое уж диковинное явление на международных рынках.

Станислав ГОЛУБЕНКО