Движение “Захвати Чистые пруды”

После трех суток противостояния с ОМОНом оппозиции удалось закрепиться на Чистых прудах у памятника казахскому поэту Абаю Кунанбаеву. Власти не дают установить палатки в лагере, но смирились с тем, что оппозиционеры намерены ночевать на улицах города. В лагере сравнивают происходящее с мировым движением Occupy (“Захвати”), но не могут сформулировать долгосрочную стратегию.

К вечеру четверга стало ясно, что уличный лагерь оппозиции в центре Москвы, по сути, состоялся даже несмотря на отсутствие палаток. Две последних ночи активисты провели прямо под открытым небом на Чистопрудном бульваре, завернувшись в пледы и спальные мешки. В четверг были решены бытовые вопросы: появились планы по организации WiFi-сети на территории лагеря (она должна называться “Путин — вор”) и созданию добровольных дружин, отвечающих за безопасность. К вечеру на деревьях появляется расписание работы лагеря: лекции “Как организовать стачку?”, “Как организовать интернет-телефон с надежным шифрованием?” и явно лишнее после трех дней гонений и противостояния с ОМОНом занятие на тему “Автозак: это не страшно?!”. В сервисе микроблогов Twitter лагерь обрел устоявшийся хэштег — #ОккупайАбай. Без ОМОНа люди расслабились.

Днем у лагеря появился комендант: главным провозглашен член бюро “Солидарности” Илья Яшин. Вместе с правом управлять лагерем Яшин получил от Сергея Удальцова актив “Левого фронта”.

Рассказывают такую историю: активисты Удальцова пришли к Яшину и сообщили, что тот в течение ближайших 15 суток может отдавать им любые распоряжения. Довольный Яшин тут же пошутил: “О-кей, с этого дня вы либералы и уважаете частную собственность”.

К семи часам вечера к памятнику казахскому поэту подтягиваются граждане, пока не готовые занимать сквер круглосуточно. Вместе с ними в лагере появляется креатив, характерный для митингов “За честные выборы” на Болотной площади. Правда, из-за запрета на плакаты и любую агитацию на этот раз творить приходится в жанре инсталляций. Активист Михаил Кирцер принес к Абаю темно-красный кусок печени, любовно уложенный на листок бумаги с подписью “Печень митингующих надо размазать по асфальту” (выражение, приписываемое пресс-секретарю Владимира Путина Дмитрию Пескову). Рядом с “печенью” стоит и улыбается сотрудник ФСБ Алексей по прозвищу Улыбка, курирующий оппозицию. Складывается ощущение, что он тоже является частью инсталляции.

Собравшиеся у памятника Кунанбаеву толкаются и охотно спорят о политике. “Нынешнюю Россию “Россией” можно называть лишь в кавычках!” — доносится из одной кучки людей. “А я вас спрашиваю, кто дает деньги этим людям, что они могут не работать и просто так тут сидеть?!” — вопрошает в другой кучке мужчина в черной кожаной куртке рабочего вида, и его вопрос звучит так, как будто люди сидят на Чистых прудах уже как минимум два месяца, а не неполные двое суток. Двухметровый плечистый великан с белой ленточкой нависает на толпой и просит снизить градус дискуссии. В окружении сочувствующих политик Борис Немцов общается с прессой. “Бессрочная акция протеста, ха! У Немцова бессрочная акция интервью”, — с раздражением бросает один молодой человек своему приятелю. По толпе беспрестанно снуют несколько блогеров, ведущих видеотрансляцию в интернете: молодые люди с телефонами на вытянутой руке непрерывно вслух комментируют происходящее.

В стороне от основной людской массы сидит Яшин и вертит в руках телефон, пытаясь отправить очередной твит. Время от времени к политику подходят обычные люди и спрашивают, что оппозиция планирует делать дальше.

“Мы пришли к формату бессрочной акции протеста, — терпеливо объясняет Яшин, медленно обрастая толпой сторонников. — Мы смогли дать полицейским понять, что нас невозможно разогнать. Вы сгоните нас с одной площади — мы появимся на другой площади. Арестуете одних лидеров — появятся другие лидеры. Всех посадить невозможно. А главный лидер у нас носит фамилию Twitter.

Женщина в темных очках в первом ряду, глядя на Яшина, уважительно качает головой и, казалось, хочет сказать всего лишь одну фразу: “Каково, а”. Все это время Яшин продолжает безуспешно открывать страницу “Черновики” в Twitter. В четверг сотовая связь на площади барахлит.

Вопрос “Что теперь?” волнует так или иначе всех собравшихся у памятника Абаю. Ответить на него, предложив четкий план действий, при этом не может никто. Встреча в семь вечера, объявленная в группе на Facebook, должна была определить стратегию дальнейших действий оппозиции, отвоевавшей право оставаться на бульваре столько, сколько ей захочется. Однако никакого массового обсуждения плана не случилось ни в семь, ни в восемь вечера. Вместо него жители лагеря и сочувствующие продолжают слоняться по пятачку перед памятником казахскому поэту, обсуждая со знакомыми происходящее. Один из активистов на вопрос о дальнейших действиях оппозиции без тени иронии отвечает мне: “По факту, я думаю, образуется два-три оргкомитета, которые будут как-то решать вопросы…”

В начале десятого на другой стороне лагеря, в отдалении от раздающих интервью знаменитостей, появляется группа неизвестных молодых людей. Они называют себя Occupy Moscow по примеру американского протестного движения Occupy Wall Street, нашедшего последователей по всему миру. Перед толпой из 30—40 человек на возвышении стоит хрупкая темноволосая девушка с красной лентой, повязанной бантом у ключицы, — Изабель Магкоева, преподаватель японского языка и активистка Российского социалистического движения, созданного в прошлом году. Чтобы зачитать повестку перед собравшимися, ей не хватает голоса, поэтому слова за ней вслух повторяет несколько громогласных молодых людей в толпе. Это напоминает присягу. Вокруг кучки ребят снуют видеоблогеры, ведущие трансляции, один из них внезапно победно перебивает девушку: “К нашей трансляции подключились Occupy World!” Все приветственно улюлюкают, а блогер с этого момента начинает комментировать все происходящее исключительно по-английски.

Молодые люди начинают с нуля: нужен информационный центр, агитация, пропаганда, устав лагеря и группа для решения бытовых вопросов — например, нужна помощь на кухне. Часть вопросов решим прямо сейчас, часть оставим на завтра для обсуждения на ассамблее; активизм занимает время, так что, если у кого-то его нет, просьба сразу не ввязываться, обращается к собравшимся девушка.

После встречи Изабель (у нее и имя-то, как в фильме “Мечтатели” о мае 1968-го) закуривает и рассказывает, что она на улице с 6 мая. До этого — Болотная, Сахарова, Цаговский лес. Социалистка, но сейчас это совсем не важно. “Мне не нравится, что решения принимает одно лицо, — говорит она. — Я не понимаю: если мы боремся против авторитарного режима, зачем мы опять его здесь создаем?!. Среди наших лидеров никто не представляет моих взглядов. Ни Яшин, ни Удальцов, ни Навальный”. Поэтому она решила действовать сама.

Пока Изабель говорит все это, в пяти метрах от нее в окружении камер от нападок разгневанных горожан отбивается член Общественной палаты, провластный политолог Сергей Марков. Пришел, как объясняет, “просто посмотреть”, а то неудобно выходит: журналисты просят комментарий, а сам он ничего не видел. Вместе с Марковым в лучах телевизионного света Илья Яшин и Ксения Собчак, оба в тельняшках.

— Здесь происходит примерно то же самое, что было на Пушкинской площади в 1986 году, — говорит Марков, посмотрев по сторонам.

— А чем все закончилось тогда, не напомните? — спрашивает Собчак.

— Закончилось все тем, что рухнула великая страна.

— То есть, по-вашему, результат плохой? — уточняет Собчак.

— Чудовищный, — не задумываясь, отвечает Марков.

Когда он наконец собирается уходить, комендант лагеря Яшин требует от людей сделать для политолога коридор в сторону метро. Марков несколько смущенно показывает рукой на один из переулков. Мне, мол, туда.

— Сколько нас, скажите? — обращается к нему Собчак на прощание.

Тот приподнимается на цыпочках и оценивает толпу из-за голов окруживших его людей.

— Ну, до тысячи.

И тогда Собчак вытягивает шею и сама кричит толпе:

— Скажите, сколько нас?!

Толпа отвечает улюлюканьем. Cигналят проезжающие мимо лагеря машины.

Вечером в четверг в интервью журналу “Афиша” пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков “назвал сборище на “Чистых прудах” незаконным и пообещал, что полиция его разгонит”. Активисты намерены продержаться в лагере как минимум до истечения срока ареста Сергея Удальцова и Алексея Навального.

Ольга КУЗЬМЕНКОВА