Долгосрочный эффект Крыма

Три года назад в Кремле был подписан догoвор o принятии республики Крым в сoстав Рoссии. Это решение тут же вызвалo всеобщую эйфорию. В марте 2014 г. 88% россиян поддержали это решение. У трети (34%) онo вызвалo чувствo “гордoсти за страну”, еще у 31% — “чувство торжества справедливости”, у 19% — радость. О своем возмущении, стыде, отчаянии, страхе, тревоге говорили не более 5%. В течение нескольких месяцев это событие называлось респондентами главным событием последнего времени, а в декабре 2014-го россияне назвали присоединение Крыма главным событием года наравне с победой на Олимпиаде. На групповых дискуссиях люди много говорили о Крыме как об успехе страны, когда же мы просили респондентов нарисовать Россию, люди изображали не привычные реки, озера и девушек в кокошниках, но хороводы, массовые митинги, шествия, ликующие толпы взявшихся за руки людей. Такого отчетливого и объемного отражения массовой мобилизации в рисунках я не видел ни до, ни после 2014 г.

Сразу после присоединения Крыма рейтинги первых лиц государства резко взметнулись вверх, выросли общий оптимизм, уверенность в завтрашнем дне и в правильном направлении развития событий. Впервые за долгие годы возникло чувство единения власти и общества. И если в 2011-2013 гг. политическая система находилась в затяжном кризисе (больше трети населения не одобряло действия властей, и, хотя с массовыми протестами уже было покончено, авторитет власти не удавалось восстановить), то с присоединением Крыма эти проблемы были решены.

Сама эйфория длилась всего несколько месяцев, уже осенью на первый план начали выходить привычные экономические проблемы (особенно сильным был декабрьский шок от падения курса рубля), сильное возбуждение сменилось нарастающей апатией и усталостью. Но эффект событий трехлетней давности чувствуется до сих пор. Фактически тогда был задан вектор политической жизни страны на несколько лет вперед. Благодаря новообретенной легитимности на выборах в Думу уверенно победила партия власти, на приближающихся выборах президента безусловным фаворитом является Владимир Путин, укрепивший в 2014 г. свою пошатнувшуюся было популярность.

Предпосылки

Почему присоединение Крыма имело столь сильный эффект? Отчасти это связано с тем, что за время, прошедшее с распада СССР, общество так и не смирилось с потерей полуострова. Опросы, которые мы задавали, работая во ВЦИОМе, показывали: в мае 1998 г. 77% россиян хотели бы, чтобы Крым был “возвращен России”. Почти половина из них считали, что изменение статуса полуострова должно произойти по результатам референдума местных жителей. В марте 2002 г. аналогичного мнения придерживались 80%. Еще через шесть лет — в ответах уже “Левада-центру” — цифра достигла 85%. При этом для возвращения Крыма России большинство россиян (76%) допускали оказание различного рода давления на Украину (в том числе и военного — 9%).

Чем так дорог Крым для рядового российского гражданина? Опросы показывают, что с полуостровом связаны три основных типа ассоциаций: морской курорт, слава советского оружия и база Черноморского флота. Ко всем трем можно подобрать устойчивые культурные образы: это “всесоюзная здравница Крым”, эпическое полотно Александра Дейнеки “Оборона Севастополя” и песня “Севастопольский вальс”. Символически Крым был намертво связан с советским прошлым: будь то отдых на престижном советском курорте, культ победы в Великой Отечественной войне или атрибуты военной мощи страны. Крым оказывается не столько “русским”, сколько “советским”.

Хотя публично тема практически не обсуждалась, ностальгия по Крыму периодически прорывалась в массовой культуре. Например, в 2000 г. Алексей Балабанов снимает фильм “Брат-2”, в котором во время криминальной разборки один из героев разряжает пистолет в украинского мафиози со словами: “Вы мне, гады, еще за Севастополь ответите!” В 2007 г. бард Александр Городницкий пишет песню “Севастополь останется русским”. Иными словами, потеря Крыма довольно интенсивно переживалась российским обществом. И сегодня, когда мы просим респондентов объяснить, почему они поддерживают присоединение Крыма, большинство и в опросах, и на групповых дискуссиях отвечают: “Крым всю жизнь был нашим”.

И все-таки параллельно шел медленный процесс принятия того факта, что соседняя Украина является отдельным государством, а вмешиваться в дела соседей не нужно. Для того чтобы нарушить статус-кво и забрать Крым себе, властям и самому российскому обществу нужно было найти веское оправдание. И оно было найдено довольно легко. Это сегодня 64% россиян обосновывают присоединение тем, что “Крым всегда был российским”, но в марте 2014 г. все было иначе. Тогда в глазах большинства (62%) действия России оправдывались необходимостью “защитить русскоязычное население” от украинского национализма. О стремлении “восстановить историческую справедливость” говорили гораздо меньше. Позже сюжет о том, что, присоединив Крым, Россия нарушила свои международные обязательства, и вовсе был вытеснен из общественного сознания: 80% не согласны, что имело место какое-либо нарушение, называть произошедшее аннексией готово не более 5% населения.

Показатели поддержки

Повторим, для большинства населения включение Крыма в состав России потеряло свою актуальность, об этом реже говорят на фокус-группах. Более того, с ростом экономического кризиса иногда раздаются голоса, что и мост в Крым можно не строить, так как уже достаточно на этот регион потрачено. А живется крымчанам и так лучше, чем большинству населения страны: у них там солнце, море, фрукты. Однако такая рутинизация свершившегося события не повлияла на отношение к нему.

Сегодня поддерживают присоединение полуострова к России от 83 до 89% (в зависимости от формулировок вопроса), выступают против от 8 до 13%. Ответ на вопрос, принесло ли присоединение больше пользы или вреда, выглядит уже не столь однозначно: в ноябре 2016 г. 64% россиян видели в этом больше позитива, 19% — больше негатива. Однако вернуть полуостров Украине готовы не более 12%, а 83% выступают категорически против. Против такого возвращения сегодня выступает даже часть тех людей, которые считают, что решение о включении Крыма в состав России было ошибочным. На групповых дискуссиях лишь некоторые мотивируют свое мнение тем, что это было бы нечестно по отношению к крымчанам. Здесь работают другие механизмы. Центральную роль играет смена смыслового контекста, в котором обсуждаются и понимаются проблемы, связанные с полуостровом.

До 2014 г. в общественном мнении преобладали ностальгия, чувство несправедливости и ущемленности по поводу того, что Крым достался Украине. Сегодня же полуостров приобрел новое символическое значение. Большинством населения присоединение Крыма было понято как подтверждение “возрождающегося величия России”. В этом на сегодняшний день уверено около 80% россиян. Люди на фокус-группах говорили: “всего два дня — и Крым наш”, “если раньше Путин только говорил о величии страны, то сейчас он это доказал”, “мы всем показали”, “показали свои зубы”.

По результатам январского опроса “возвращение Крыма” понимается сегодня как второй по важности повод для гордости россиян (после победы СССР в Великой Отечественной войне). Фокус-группы рисуют еще более резкую картинку: для многих респондентов Крым — чуть ли не единственное из достижений последнего времени, которым можно гордиться. Именно в контексте “возрождения России” и восстановления роли страны “как великой державы” следует объяснять тот эффект, который имело присоединение полуострова на укрепление легитимности политического режима. Кстати, нарушение международных обязательств в этом контексте выглядит как достоинство: великая держава в представлении наших респондентов может делать то, что “другие страны себе не могут позволить”.

Более того, понимание событий трехлетней давности через призму возрождения российского величия блокирует возможность любых разговоров о возвращении Крыма Украине. Как говорят российские чиновники: “вопрос закрыт”. Люди на группах вторят им: “Крым наш, и мы его не вернем”. В описанном контексте возвращение Крыма выглядит как признание слабости, потеря лица, уступка не столько Украине, сколько давлению США и Европы. А это невозможно без потери новообретенного чувства собственной значимости. Поэтому возвращение Крыма — “самый плохой сценарий”, “самое последнее дело”. А те, кто выступает за такое развитие событий, в глазах большинства находятся “на подкормке у Запада”.

Те люди, для которых присоединение Крыма — это “проблема”, “позор”, “провал внешней политики”, “ошибка”, конечно, остались. Их долю в зависимости от резкости формулировок вопросов-фильтров можно оценить от 5 до 20% населения. Возраст и образование респондентов практически не оказывают никакого влияния на их позицию. Скорее дело в идеологических установках. Тех, кто не одобряет присоединение Крыма к России, больше среди сторонников оппозиционных партий и политиков, среди москвичей, людей, ориентированных на расширение контактов с внешнем миром. Но даже там они составляют меньшинство. Как сказал бы наш коллега Борис Дубин — “меньшинство меньшинства”. Главные доводы против присоединения, которые звучат на групповых дискуссиях: увеличение бюджетных расходов и ухудшение отношений с развитыми странами, превращение России в страну-изгоя.

В последние три года, прошедшие с этого события, опросы демонстрируют, что общественное мнение по этому вопросу сложилось к весне 2015 г. и с тех пор практически не менялось. Более того, сейчас ответы респондентов даже более категоричны, чем в самом начале. Можно предположить, что сближение России и Запада, а также снижение легитимности нынешней политической системы могут ослабить идеологический накал, окружающий эту тему. А значит, может вырасти и число скептиков. Но вряд ли их количество вырастет значительно. И чем дольше Крым будет оставаться в составе России, тем меньшее число людей захотят ставить под сомнение сложившийся статус-кво.

Денис ВОЛКОВ, социолог “Левада-центра”