Больше пяти лет назад, в самом начале Революции достоинства, я попробовал подняться над схваткой на высоту анализа — больше политологического, чем политико-экономического, дабы понять, что же, собственно, происходит, и куда оно нас может завести.
И объяснить “тем, кто в танке”, что отсидеться не удастся: происходит именно революция, и она, прямо или косвенно, зацепит всех. То, что происходит на этих выборах, тоже может иметь самые непосредственные (и печальные) последствия для каждого из нас.
Сейчас, правда, равнодушных осталось мало, зато фанатичные поклонники (и такие же фанатичные ненавистники) ведущих кандидатов заперлись в своих “танках”, из которых перспектива видна только в узкую смотровую щель, причем у каждого из них — обращенную в свою сторону. И эта узость крайне опасна, поскольку из своего “танка” можно проглядеть катастрофические сценарии, а они, к сожалению, актуальны как никогда, причем в случае победы каждого из кандидатов.
Диспозиция
То, что главный враг Украины сидит в Кремле, — непреложный факт. Он неизмеримо сильнее в военном отношении (особенно в ядерном оружии и авиации), но, на наше счастье, связан рядом ограничений, благодаря которым нам пока удается сдерживать агрессию. Во-первых, это реакция внешнего мира, особенно Запада. Во-вторых, это нежелание дразнить собственных подданных “грузом 200”, — впрочем, России к этому не привыкать; вдобавок современная война при полном господстве в воздухе заканчивается быстро и с минимальными потерями — как, например, иракская кампания 2003 г. Правда, в-третьих, как показала та же кампания, оккупировать страну и сменить правительство — еще далеко не значит покорить ее: для этого нужно, как минимум, чтобы оккупантов встречали цветами. А это, в свою очередь, бывает только тогда, когда они приходят освободителями от действительно страшной диктатуры или же на смену хаосу и “войны всех против всех”.
Таким образом, для того чтобы решить стратегическую задачу хотя бы частичного возвращения блудной дочери в лоно империи, Кремлю мало запустить альтернативный транзит газа в Европу и разместить войска в Беларуси. Ему нужно добиться того, чтобы хотя бы часть Украины, а лучше — большая часть (так и быть, без тех земель, которые никогда в состав империи не входили) восприняла интервенцию как избавление, а в глазах Запада ее можно было бы оправдать гуманитарной катастрофой, гражданской войной или фашистской диктатурой.
Если же этого достичь не удастся, то имперцы будут всячески вредить нашему успеху, где только смогут, но вряд ли отважатся на полномасштабную агрессию.
Разумеется, реально говоря, при этом не удастся ни в каком обозримом будущем решить проблему ни тлеющего конфликта в Донбассе, ни тем более возвращения Крыма, поскольку пока не видно на горизонте той силы, которая могла бы заставить агрессора отступить от его интересов, тем более что наличие военного конфликта непосредственно бьет по экономическим, социально-политическим и международным позициям Украины, в частности, мешает вступить в НАТО и массово привлечь иностранные инвестиции. Украине остается терпеливо ждать своего часа, как в свое время Германии, и главное, чтобы на тот момент, который может когда-нибудь представиться, она была более привлекательной для жителей временно оккупированных территорий, чем Россия. Иначе третий из перечисленных выше пунктов ударит уже по нам: хоть мы в такой ситуации и будем восстанавливать международное право, а не нарушать, но местному населению это безразлично.
Каким же образом можно устроить в Украине хаос или диктатуру? Разумеется, как и повсюду в мире — через усиление чувства опасности и страха в сочетании с подкармливанием радикалов, якобы готовых “навести порядок сильной рукой”. Думаю, что в Кремле уже достаточно хорошо понимают особенности Украины, чтобы видеть всю пагубность попыток построить “вертикаль власти” в нашей стране: в исторических “генах” у нас — “сдержки и противовесы”, поэтому такие попытки только разваливают государство, как это было при Януковиче. Посему беспроигрышная стратегия врага — создавать почву для диктатуры, а там уж как получится. Впрочем, можно начинать и с хаоса, который, как известно, тоже часто ведет к диктатуре… Ну и, конечно, раскалывать гражданское общество по всем возможным и невозможным, естественным и искусственным линиям раздела, чтобы уничтожить социальный капитал — главного врага имперской экспансии, который позволил украинцам не только создать Майдан, чтобы избавиться от ползучей экспансии, но и защититься от открытой ее формы. Тем, кто успел смертельно переругаться из-за кандидатов на выборах, а до того — из-за “евроблях”, “грантоедов”, ФОПов, МАФов, тарифов, гендера, мовы и т.д., уже не так легко будет переступить через эти барьеры в случае новой опасности…
Однако в отличие от развитых стран, где Кремль применяет все описанное выше с ограниченным успехом, в Украине у него есть выдающийся союзник, своего рода “бэкдор”, через который он может вытворять практически что угодно, да еще и снижающий, местами критически, защитные силы страны. Это, конечно же, “общественный порядок с ограниченным доступом”, известный также как “система”, “гидра” и т.д.
Экстрактивные институты “ограниченного доступа” по определению враждебны основной массе людей, поэтому их легко настроить против собственного государства. Коррупция при таком общественном порядке — это не болезнь, а его неотъемлемое свойство, следовательно, с одной стороны, это усиливает предыдущий пункт, а с другой — борьбу с ней можно легко обернуть в разрушительную сторону. Особенно учитывая, что некоторые из критически важных государственных институтов коррумпированы очень глубоко, если не нацело, и в своем нынешнем виде просто не могут без нее, их нужно “перезагружать”. Что, в свою очередь, очень рискованно делать в разгар “гибридной войны”. Наконец, свойственная “ограниченному доступу” т.н. “патрональная политика”, как назвал ее Генри Гейл (т.е. взаимодействие не идеологических партий, а персональных “кланов”), гораздо понятнее российскому офицеру спецслужб, а значит, куда легче для внедрения и управления. Иными словами, говоря компьютерным сленгом, наша система, унаследованная от империи, содержит очень понятные для ее представителей уязвимости, через которые ее запросто можно “хакнуть”. Что, очевидно, и происходит, и будет происходить до тех пор, пока мы ее не изменим. Не говоря уже о том, что до тех пор мы не сможем стать полноценным членом “европейской семьи”, не сможем рассчитывать на быстрый и устойчивый рост экономики и т.д., а соответственно, не сможем и победить врага в Кремле. Поэтому то, что “враг в Кремле”, — правда, но только часть правды.
“Мир — это война”
С этих позиций, первый, достаточно очевидный, кремлевский сценарий — “капитуляция” — выглядит несколько по-другому и куда страшнее. Допустим, новоизбранный президент Украины пользуется своими полномочиями в сфере внешней политики и нацбезопасности, для того чтобы “прекратить войну”. Понятно, что сейчас это можно сделать только на условиях агрессора — т.е. капитулировать, хотя внешне все может выглядеть как возвращение неподконтрольных территорий, просто “на особых условиях”. Но представим себе, что новый президент свой первый визит наносит, по старой памяти, в Москву; и возвращаясь оттуда, повторяет пресловутое чемберленовское “я привез вам мир”.
Найдется достаточно много сограждан, которые это поддержат, не вдаваясь в нюансы и не просчитывая на пару шагов вперед, — и очень сильно проиграют. Ведь точно так же, как это было с предыдущим “геополитическим” противостоянием, выбором между ЕврАзЭС и ЕС, имеет значение не столько баланс сторонников и противников, сколько наличие непримиримых среди последних. По данным социологии, в 2013-м около 20% ни при каких условиях не согласны были идти под крыло бывшей империи и готовы были за свой выбор бороться. В то же время настолько же заядлых противников евроинтеграции было меньше 5%, причем географически они были сосредоточены именно в Донбассе и Крыму. И это определило дальнейшие события.
Применительно к данному вопросу, количество тех, кто не согласен на такой мир, не только количественно больше. Среди них — ветераны АТО, а также ультранационалисты, да и, видимо, немалая часть силовиков. И те, и другие, и третьи умеют воевать и хорошо вооружены, в то время как на капитуляцию в основном согласны пассивные миролюбивые обыватели, чаще всего пенсионеры. Поэтому следующим закономерным ходом может стать военный переворот. Тем более что к нему будут подталкивать кремлевские агенты, коих всегда хватало в среде ультранационалистов. Опять же сограждане, искренне возмущенные капитуляцией, но не умеющие считать на несколько ходов вперед, такой переворот поначалу поддержат. Однако в результате окажется, что в Киеве при власти — теперь уже настоящая “хунта”. Теперь уже точно половина страны с этим не смирится, как и часть силовиков, которые откажутся признавать нелегитимного главкома, а Запад не вступится — как прикажете объяснить избирателям поддержку хунты в ХХІ веке посреди Европы? В результате получим, как водится, и позор, и войну.
“Россия в Украине” — с заднего входа?
Но если кто-то сделал из предыдущего раздела вывод о том, что нужно безусловно голосовать за того кандидата, который наверняка не поедет капитулировать, — то тоже ошибается, ибо это не единственный катастрофический сценарий. Ничуть не менее вероятный и ничуть не менее катастрофический намечается, если патриотизм вместо “сплотиться на защиту отечества” будет подменен лозунгом “сплотиться вокруг лидера и простить ему все”. А ведь такого рода призывы со стороны “владолюбов” (вместе с шельмованием оппонентов как “врагов нации” и капитулянтов) стали, увы, обычным делом…
На самом деле эти “охранители” защищают не только и не столько Украину, сколько губительный для нее “порядок ограниченного доступа” — насквозь прогнивший (коррумпированный), предельно понятный и уязвимый для имперских “хакеров”, экономически неэффективный и политически нестабильный. Да, конечно, есть часть сограждан, в основном географически сосредоточенных в западных областях, для которых независимая Украина — фетиш, и ради этого они готовы пожертвовать и гражданскими свободами, и демократией, и экономикой, и вообще всем; и построить в нашей стране мини-копию путинской России, только с “мовой”, автокефальной (но тоже государственной) церковью и другими национальными символами. Это — продолжение давних традиций: Центральная Рада, а потом и Директория, да и ОУН провозглашали своими целями тот же самый социализм (коммунизм), только с национальной окраской. Не случайно после поражения УНР большевики смогли так легко купить лояльность мятежной территории “национал-коммунизмом”. Однако это закончилось страшной катастрофой тогда и сейчас закончится не лучше.
Наверное, с глобально-исторической точки зрения, независимая Украина, даже будучи внутри сделанной по путинскому образцу осажденной крепости, где подданные сплотились вокруг лидера, чтобы противостоять врагам, все же несколько лучше России. Хотя бы потому, что она не так богата концентрированными и легко добываемыми природными ресурсами, необходимыми для поддержания успешного авторитаризма, не говоря уже о географической близости к Европе и другим традициям. Но все это означает только то, что подобная конструкция, если бы она могла возникнуть, на самом деле стала бы жалкой пародией на имперский образец и просуществовала бы недолго. Ведь по сути “вертикали” при наших традициях никогда хорошо не работали, да и вообще с бюрократией (в хорошем смысле этого слова) плохо. Шальных нефтегазовых доходов, чтобы кормить силовиков и давать жить другим, нет и не предвидится. Доверие к лидерам никогда и близко не подходило к пресловутым 85%, и к самому государству с его институтами — на порядок ниже, чем в России. Да и церковь не сможет претендовать на “государеву” хотя бы потому, что она не одна такая…
Кроме того, нужно понимать, что революция, которая у нас происходит, — это не единовременный акт, и даже не три месяца Майдана, а процесс, занимающий многие годы. Он и сейчас продолжается на разных уровнях, приостановить его могут только экстраординарные события — полномасштабная война, террор, голодомор…
Любой деятель, который станет на пути этого процесса, будет неизбежно сметен, каким бы гениальным он ни был, причем независимо от того, есть ли достойная замена, своевременно это или нет и т.д. Стихия слепа. И каждый такой эпизод выливается в революцию “в узком смысле слова”, — эта участь практически неизбежно ждет любую термидорианскую диктатуру, во всяком случае, если она не способна или готова развязать репрессии сталинского масштаба. То есть у нас “крепость” долго не простоит и закончится хаосом.
Но, скорее всего, до становления такой “крепости” дело даже не дойдет. Ведь далеко не все украинцы, даже искренние патриоты, с этим согласятся. Для большинства Украина ценна, прежде всего, как раз своим вольным духом. Свое отношение к узурпаторам, ломающим неугодных об колено, украинцы выразили двумя “большими” Майданами и Налоговым между ними. Тем более, что в описываемом варианте “крепость” будет означать сохранение и консолидацию “ограниченного доступа”, с его безудержной коррупцией “сверху” и “затягиванием поясов” снизу, ограничением возможностей, и всем тем, против чего мы на этих Майданах боролись. Да и сколько-нибудь надолго затягивать пояса в едином мобилизационном порыве едва ли готова даже Галичина, не говоря уже об остальной Украине. Возможно, в “мягком” варианте трудоспособное население просто массово сбежит от милитаризации и прочих тягот. В логике “крепости” — еще и запретить выезд мужчинам призывного возраста, что уж наверняка сорвет резьбу: охочих защищать такую Украину, рискуя жизнью, вряд ли наберется много…
Причем не только внутри страны: демократическим странам, без поддержки которых никакая “крепость” не устоит, со своей стороны, тяжело будет защищать один коррумпированный полуавторитарный режим от другого, такого же, какими бы геополитическими мотивами это не оправдывали. Даже теперь трудно представить себе, как наш нынешний глава государства, останься он на второй срок, будет реализовывать свой несомненный дипломатический талант (один из немногих его “козырей”) после всех коррупционных скандалов, громких пощечин союзникам и заявления о том, что борьба с коррупцией — это часть гибридной войны. И уж тем более, если, например, во втором туре будут зафиксированы массовые фальсификации и подкуп избирателей. “Наш сукин сын” остался глубоко в середине ХХ века.
Таким образом, если сбудутся мечты самых отъявленных “порохоботов”, то, скорее всего, “крепость” рухнет изнутри. И откроет путь хаосу, за которым (и это второй кремлевский вариант) закономерно придут захватчики — “спасители”. Наверное, это случится несколько позже, чем в случае с капитуляцией, но с почти такой же неотвратимостью и совершенно аналогичными последствиями. Возможно, такой сценарий устраивает Путина даже больше, ведь нужно же еще достроить “Северный поток-2” и завершить аншлюс Беларуси, чтобы наступать с двух сторон.
Лоция
Так что итог второго тура выборов (по крайней мере как его изображают особо ярые сторонники и противники Порошенко) устраивает врага в Кремле при любом раскладе.
Остается уповать на то, что не правы ни те, ни другие.
Что Порошенко, в случае победы, которая висела на таком тонком волоске, сделает для себя вывод, что “система” обречена, и единственный выход — демонтировать ее контролируемо, сверху вниз, выработав, вместе с Западом и отечественным гражданским обществом внятный план, “дорожную карту” перехода к “открытому доступу”. Признаками этого будут поворот лицом к среднему классу, который сегодня его поддерживает, плюясь и зажимая нос после нескольких лет политики “мир дворцам — война коттеджам”: отмена е-деклараций для антикоррупционеров, акциза на транспортные средства, прекращение попыток прижать малый бизнес, настоящая реформа теплокоммунэнерго и вообще сектора энергетики (с демонополизацией).
И что Зеленский, в случае своей победы, если и поедет договариваться с Путиным, то вернется со словами “я сделал все, что мог, но Родиной не торгую, не для того меня избирали. Теперь давайте пахать для победы”.
В ближайшие годы нам предстоит пройти по тонкой линии между этими двумя сценариями катастрофы: сохранить демократию, плюрализм и одновременно — сплоченность перед лицом врага; резко увеличить военные расходы, при этом планомерно сокращая налоговое давление, чтобы обеспечить рост экономики; не растерять и приумножить кадры; сохранить и упрочить хорошие отношения с Западом, при этом умудрившись объяснить ему, что бороться нужно не с коррупционерами, а с коррупцией, еще точнее — с “системой”, которая ее ежечасно порождает. А еще — “сшивать” общество, намеренно и ненамеренно расколотое на мелкие кусочки кремлевскими агентами; теми, кто хочет (пользуясь образной аналогией Аджемоглу и Робинсона) избавить отечественного Левиафана от пока еще слабых оков, наложенных на него обществом; “полезными идиотами”, добровольно и фанатично помогающими и тем, и другим.
Будущее, которое объединяет
Для этого нужно воспользоваться моментом, чтобы завершить конституционную реформу. Нет, не принимать новую Конституцию, — до этого, может быть, когда-нибудь тоже дойдет, но сейчас точно нет; а довести до конца идею, заложенную в нынешней. Ведь, на самом деле, как доказывает упомянутый выше Гейл, именно “дуальная” конструкция власти лучше всего защищает от ее концентрации в единой “вертикали”, по российско-белорусско-казахстанскому образцу. Чисто парламентская республика, как в Молдове, становится орудием одного клана, стоит ему захватить большинство в парламенте, даже несмотря на не менее глубокие, чем у нас, европейские исторические традиции “сдержек и противовесов”, на которых только и возможно построить подконтрольное народу и вместе с тем эффективное государство в подобных нашим странах (в отличие от азиатских и евразийских). А “дуальная” создает два центра власти, так что даже лояльный Гройсман, оказавшись в премьерском кресле, тут же начал свою игру. Там, где есть конкуренция, появляется гарантия для исторически присущего нам плюрализма, поэтому сам по себе принцип Украине вполне подходит.
Однако в наш основной закон Медведчук (автор поправок 2004 г.) заложил дьявольскую хитрость. Кроме очевидного юристам недостаточно четкого разграничения полномочий между ветвями власти, они распределены таким образом, чтобы наделить потенциального “евразийского” президента полным набором инструментов для неформального контроля: в его распоряжении оказывается СБУ, где “экономические департаменты” денно и нощно собирают компромат на друзей и врагов — нет, не Украины, а лично президента; прокуратура, которая может этому компромату дать ход по команде сверху; и влияние на судебную систему — достаточное, чтобы засудить любого неугодного и “порвать” любой бизнес. Поэтому никакая дуальная конституция (напомним, ее изменили только в августе 2010 г.) не остановила Януковича от назначения лояльного премьера, ратификации Харьковских соглашений и прочих эпизодов, где он ломал парламент “об колено”. Иными словами, коварный медведчуковский замысел призван был толкать Украину назад в империю, поскольку “евразийский” победитель получал (вопреки украинской политической культуре) все, а “европейский” — только то, что положено по закону.
Вот эти-то инструменты и нужно отнять у будущего президента, кто бы им ни стал. Для этого достаточно принять ряд законопроектов, уже лежащих в ВР или даже уже проголосованных в первом чтении. Это, в первую очередь, обрезание полномочий СБУ в части антикоррупционной деятельности (ее уже осуществляют НАБУ и ДБР) и борьбы с экономической преступностью (которая должна быть сосредоточена в Службе финансовых расследований, или как она там будет называться — главное, чтобы не в сфере влияния президента). Соответствующие законопроекты уже готовы, причем без реформы СБУ нам не видать членства в НАТО. Кроме того, следует принять ряд законопроектов, предусмотренных Конституцией, но до сих пор не принятых: реформу избирательной системы — чтобы новый парламент избирался уже без мажоритарщиков, традиционно усиливающих пропрезидентское большинство; а также законы об импичменте и референдуме. Возможно, к этому нужно что-то еще добавить, посему слово за специалистами в конституционном праве и знатоками неформальных практик в данной области.
Вопросы эти стоят на повестке дня не первый год, но ни один действующий президент не хотел давать им ход. Сейчас же мы имеем уникальное окно возможностей, в котором именно благодаря колоссальной неопределенности появился шанс протолкнуть новые “правила игры”, потому что для всех основных игроков они становятся win-win. В самом деле, если следующий президент не сможет больше “нагибать” депутатов, зато вынужден будет всерьез опасаться импичмента, то все опасения относительно “сдачи национальных интересов”, даже если они обоснованы, разобьются о право Рады не ратифицировать какой-нибудь “план Сайдика”, будь он даже трижды подписан президентом, хоть от некомпетентности, хоть от злых намерений. И так же тяжело ему будет избирательно преследовать своих предшественников. И фракцию свою в новую Раду он, наверное, проведет, однако составлять она будет ровно столько, сколько получится по результатам выборов, без всяких мажоритарщиков, — то есть с остальными придется договариваться.
Конечно, если сам Петр Алексеевич пройдет на второй срок, то рулить ему будет труднее. Зато шансы на переизбрание повысятся, поскольку отпадут опасения в том, что он замыслил строить “крепость”, — а они сейчас отталкивают многих, по крайней мере тех, к кому был обращен призыв “думать”. Ну и, конечно, хотя бы отчасти вернет себе имидж реформатора.
Депутатам, которые, чего греха таить, преимущественно представляют “олигархов”, тоже есть смысл голосовать за такие изменения. Прежде всего, разумеется, они укрепляют полномочия и независимость законодательной власти. Но что, возможно, еще важнее — их хозяевам, как и всякому бизнесу, нужна если уж не определенность, то предсказуемость. А в условиях революции, которую переживает Украина, личные связи с власть имущими гарантируют все меньше и меньше, — и в данном случае этот фактор обострился почти как в 2014-м. И это как раз та ситуация, в которой появляется повышенный спрос на “правила игры”, поскольку неопределенности бизнес не терпит.
Претендент на президентский пост может быть не особо доволен такими ограничениями, особенно если за ним действительно стоит Коломойский, безусловно (как и всякий олигарх) искушенный в неформальных методах управления. Однако влияние последнего в ВР далеко не достаточно, чтобы остановить процесс принятия законов, если остальные в них заинтересованы. Впрочем, если только эйфория от 30% в первом туре вскружила не все головы в штабе кандидата, то трезвомыслящие должны были бы понимать, что победа может оказаться очень даже нелегкой или недолговечной: с “потоков” никто по доброй воле не слезает, сам ИВК, помнится, вооруженных бойцов под “Укрнафту” подогнал, когда его пытались “подвинуть”. И в такой обстановке лучше добровольно уменьшить цену победы, чем рисковать потерей всего.
Подобные реформы, с высокой степенью вероятности, поддержит и гражданское общество, и Запад. Такой пакет может стать нашим аналогом английской “Славной революции”, которая увенчала собой бурную эпоху, окончательно поставив короля под контроль парламента. Хотя монархия и продолжала после этого играть определенную (и немалую) роль, но “сдержки и противовесы” были установлены так, чтобы не допустить абсолютизма. И именно это сделало Англию самой могущественной державой тех времен.
Украина может выйти из нынешнего кризиса с более сильными институтами, а может и проиграть все. Чтобы реализовался оптимистический сценарий, сторонникам капитуляции, как и сторонникам консервации “системы” в “крепости” нужно осознать простой факт: история движется своим чередом и безжалостно сносит всех, кто встает на ее пути или, тем более, пытается повернуть ее вспять. Выигрывают те, кто заблаговременно готовится к неизбежным изменениям и способствует им. Возьмите, хотя бы, недавнюю историю краха СССР: больше всех проиграли твердолобые коммунисты, которые до конца цеплялись за свою идеологию и имперское мышление. А те, кто загодя готовился к рыночным отношениям и независимости, стали ведущими игроками новых времен. В нашем случае и империя, и “ограниченный доступ” в Украине доживают последние годы. История жестоко накажет тех, кто будет пытаться их законсервировать. К сожалению, пострадают при этом не только они…
