“Чрезмерное госучастие опасно”, — Карим Масимов, премьер-министр Казахстана

Подписав соглашение о таможенном кодексе без Белоруссии, Россия и Казахстан спасли идею таможенного союза и предотвратили раскол в интеграционных процессах между странами, признал премьер-министр Казахстана Карим Масимов. Ради интеграции Астана даже готова пожертвовать частью внешних рынков и экспортировать через российскую территорию столько сырья, сколько Москва способна переварить. Почему союз с Россией — приоритет для Астаны и почему для борьбы с кризисом требуются военные методы, Масимов рассказал в интервью “Ведомостям”.

— В конце мая вы с премьер-министром России Владимиром Путиным со второй попытки создали таможенный союз, но без участия третьего партнера — Белоруссии, причем об отказе белорусского премьера приехать на подписание стало известно в последний момент. Демарш Минска был сюрпризом для вас или такой ход развития событий был ожидаемым? Имеет ли смысл вся эта конструкция таможенного союза, если под ней подписались только две страны — Россия и Казахстан?

— За неделю до подписания соглашения о таможенном союзе многие вопросы были открытыми. Но 28 мая Россия и Казахстан приняли решение: будем создавать таможенный союз вдвоем. Союз открыт для Белоруссии — она может присоединиться в любой момент, как только пожелает это сделать.

— Другого запасного варианта не было?

— Если бы мы 28 мая это решение не приняли, таможенный союз бы не состоялся.

— Вы сказали, что двери открыты, а на каких условиях Белоруссия теперь может вступить в союз?

— Принципы союза уже подписаны — можно их принять и присоединяться, но менять условия уже нельзя.

— Насколько отсутствие Белоруссии меняет идею таможенного союза? Что вы теряете?

— В экономическом смысле потери есть, но они несущественны — они пропорциональны размеру экономики страны, которая приняла решение не вступать в союз.

— Как при двойственном союзе будет происходить вступление в ВТО?

— Если в ближайшее время белорусская сторона не выскажет свою позицию о том, будет ли она присоединяться к союзу в принципе, в ВТО мы будем вступать вдвоем, об этом мы договорились.

— Минск не объяснил свою позицию, почему он не приехал на подписание соглашения о таможенном союзе?

— Я эту позицию не слышал. Но Владимир Владимирович разговаривал с Сергеем Сидорским (премьер-министр Белоруссии. — “Ведомости”).

— А зачем нужно совместное вступление в ВТО — или это элемент политического размена? Может, по отдельности было бы проще вступать?

— Здесь имеется в виду не то, что вместе, а то, что одновременно и на одинаковых условиях.

— Если Белоруссия решит присоединиться к таможенному союзу, как это скажется на сроках вступления в ВТО?

— Пока мы не узнаем позицию Белоруссии, рассуждать о сроках сложно.

— Позиция Белоруссии может смешать карты и кардинально изменить ход переговоров с ВТО и построение единого таможенного пространства?

— Вопрос создания таможенного пространства — решенный вопрос: оно будет создано. Что касается вступления в ВТО — будем решать.

— Как будут распределяться голоса при двустороннем союзе?

— Двусторонний союз предполагает, что все решения будут приниматься по принципу консенсуса. Мы также договорились о создании суда таможенного союза, который будет находиться в Астане.

— А если Минск захочет отыграть какие-либо решения? Например, Белоруссия будет готова присоединиться и поставит условие, что таможенный суд должен находиться в Минске, Россия и Казахстан могут на это согласиться?

— По моему опыту общения с Владимиром Владимировичем сказанное им слово никогда не меняется. Можно спорить по каким-то другим вопросам, но по этому — уже нет.

— Правда, что принципиальное требование Белоруссии связано с нефтяной отраслью?

— Белоруссия при обсуждении таможенного союза подняла вопрос экспорта углеводородов и цен на него. Это не вопрос таможенного союза, а проблема двусторонних отношений между Россией и Белоруссией. Две страны должны договариваться между собой и не могут вмешивать в свои отношения вопросы таможенного союза.

— У Казахстана с Белоруссией нет конфликтов?

— У нас прекрасные отношения.

— После создания союза без Белоруссии они не испортятся?

— Это лишь временные трудности, но двусторонняя интеграция будет усиливаться.

— Чем Казахстан пожертвовал ради подписания соглашения о таможенном союзе?

— Я бы не сказал, что нам пришлось чем-то значительным пожертвовать, напротив, нам удалось найти компромисс. У стран жертвы обоюдные. Часть вопросов будет выведена из юрисдикции национального правительства и перейдет к таможенному союзу. В какой-то степени теряется мобильность, но мы готовы платить за открытие рынков.

Очень чувствительный для Казахстана вопрос — ввозные пошлины на автомобили, и обсуждение этой проблемы вызывало социальное неприятие населения. Но здесь я благодарен российской стороне за понимание, поскольку было принято компромиссное решение — установлен переходный период и автомобили будут ввозиться по прежним ставкам до подписания договора о создании единого экономического пространства. Также мы договорились о создании совместного предприятия по производству автомобилей на территории Казахстана с компанией “Соллерс”. Собственное производство снимет многие вопросы.

— После окончания переходного периода ввозные пошлины на автомобили будут подняты до российского уровня?

— Это будет не российский уровень, а уровень таможенного союза. Россия может также увеличить пошлины, но это предмет отдельных переговоров, условия будут определяться позже.

— Когда новые правила вступят в силу — в 2011-2012 гг.?

— Новые правила будут определяться подписанием соответствующего соглашения о едином экономическом пространстве.

— Вы ощущаете противодействие объединению?

— Конечно, есть недовольство предпринимателей и в Казахстане, и в России. Многие не хотят объединения, в первую очередь компании-монополисты. Но политическое решение принято — союз состоится. И от объединения национальные экономики только выиграют, как это было после объединения в ЕС.

— Когда заработает единое таможенное пространство?

— Первого июля 2010 г. Единственная оставшаяся процедура — прохождение через парламент таможенного кодекса, после этого препятствий на пути таможенного союза уже не будет.

— А если Украина, например, захочет тоже вступить в таможенный союз, как вы отреагируете?

— Мы рады всем странам. Но хотелось бы отметить, что некоторые страны хотят получить доступ на рынок, но никто не хочет при этом ничем жертвовать.

— Введение единой валюты вы обсуждали?

— Этот вопрос не стоит в повестке дня.

— Насколько плотной будет интеграция между Россией и Казахстаном? Возможна такая тесная кооперация в некоторых отраслях, как в советское время?

— Как в советское время уже ничего не будет. Но таможенный союз предполагает более плотную интеграцию в ряде отраслей.

— Нет ли у вас опасений, что у интеграции есть и обратная сторона: в каких-то отраслях российский бизнес может выбить из ниш казахстанских коллег?

— Таких опасений нет. Наоборот, конкуренция будет полезна казахстанским предпринимателям и заставит их быть сильнее и работать лучше. И еще я бы так поставил вопрос: сможет ли российский бизнес дать конкурентные условия по сравнению, например, с корейским бизнесом?

— Каков главный выигрыш Казахстана от союза?

— Доступ на рынок с населением почти 160 млн человек — это совершенно другой масштаб. Кроме того, мы видим рост интереса инвесторов, которые хотели бы инвестировать в казахстанскую промышленность, в их числе и российские компании.

— Таможенный союз — это сейчас приоритет по сравнению с другими объединениями, такими как “Евразэс”, СНГ, ШОС?

— Принципиальное отличие таможенного союза состоит в том, что правительства отдают часть своих суверенных полномочий в наднациональный уровень. Здесь такой же принцип, как в ЕС, в котором страны добровольно поделились властью с Брюсселем. В случае “Евразэс” и СНГ национальные правительства сами принимают решения, а потом договариваются между собой. Все объединения нужны, поскольку у каждого из них своя задача. Но нужно почетче определить роль и значение каждой организации.

— Казахстан одним из первых в СНГ открыл свою экономику для иностранных инвестиций. Но вы дорого заплатили за эту открытость: когда начался кризис, Казахстан стал одним из первых пострадавших. Ваша экономика уже оправилась от шока?

— Немного истории. В 2000-2007 гг. Казахстан переживал бурный экономический рост на 9-10% в год, банковская система сильно развивалась и имела неограниченные возможности занимать на кредитных рынках. Но структура кредитования была не совсем адекватной — крен был сделан на финансирование строительства и торговли, и в кризис именно эти отрасли оказались под сильным ударом.

Реструктуризация финансового сектора страны уже завершилась. Остаются проблемы в строительном секторе, сохраняются глубинные перекосы в экономике, над которыми правительство сейчас работает. В экономике видно много позитивных признаков: рост ВВП составляет около 7%, в промышленности — около 10%, но проблем много. Мы должны сместить приоритеты в кредитовании — деньги комбанков должны быть переведены в кредитование реального сектора.

— Все страны озабочены сейчас этой проблемой. Россия тоже постоянно снижает ставку рефинансирования, но это, правда, не срабатывает. Что вы намерены сделать?

— Снижение ставки рефинансирования ни в России, ни в Казахстане ничего не даст. Надо снижать реальную эффективную ставку. Мы будем стимулировать кредитование банками отдельных секторов экономики. Принято решение о субсидировании процентной ставки в размере 5%.

— Банки готовы кредитовать экономику?

— Да, мы договорились с банками и предпринимателями. Переговоры были непростыми.

— Банки сопротивлялись?

— Сначала не хотели. Пришлось убеждать. Мы создали постоянную комиссию, в которую входит и правительство, и банки, и бизнес, и я ее сам возглавил.

— Получается, ручное антикризисное управление экономикой в действии по принципу “не хотите — заставим”. Каковы приоритетные отрасли?

— Задача — уйти от чрезмерного влияния сырьевых секторов. В Казахстане принята специальная индустриальная программа развития экономики на пять и 10 лет. Заимствован опыт Южной Кореи — элементы государственно-частного планирования.

— Как функционирует это государственно-частное планирование?

— Раз в месяц я собираю в режиме селекторного совещания полстраны, и мы все решаем.

— Такой жесткий государственный дирижизм нужен в период кризиса или это самый эффективный метод управления для некоторых экономик наподобие Казахстана и России?

— Кстати, в 2007 г., когда я пришел работать руководителем правительства, у меня были ультралиберальные принципы. Я считал, что государство не должно участвовать в бизнесе. Но кризис немножко меня подправил. И такое государственно-частное управление показало свою эффективность в период кризиса.

— Вы говорили, что кризис — это война, поэтому и методы управления должны быть военными. Сейчас в обществе много рассуждают о конце эпохи либерализма и увеличении роли государства в экономике. По вашим ощущениям, усиление госрегулирования — временная мера или это надолго?

— На выходе из кризиса оно необходимо. В дальнейшем жизнь покажет.

— Но вы сами таким либералом, как раньше, уже не будете?

— Я убежден, что драйвером роста является частный сектор. Мы должны ему помочь почистить крылья и сделать следующий шаг. Но самое главное — вовремя остановиться и не мешать.

— Но некоторые почувствовали вкус легких дешевых государственных денег, поэтому будет явно немало желающих продлить господдержку.

— Чрезмерное госучастие тоже опасно. Между государственным и частным капиталом должен существовать баланс.

— Как стратегия большого нефтяного скачка Казахстана, которая предусматривает двукратный рост добычи и строительство новых нефтяных коридоров, изменит позиционирование экономики страны в мировом хозяйстве?

— Все направления экспорта энергоресурсов в долгосрочной перспективе определены, законтрактованы, проинвестированы, и под добычу нефти строятся экспортные маршруты. Позиция такая: мы будем экспортировать через территорию России столько сырья, сколько ваша страна сможет переваривать. Все остальное будем отправлять по двум другим направлениям — через Азербайджан с выходом на Черное море и в Китай. Сможет больше переваривать — будем больше отправлять в Россию.

— А позиция России повлияет на уровень добычи в Казахстане?

— На уровень добычи не повлияет.

— Экспортная экономика уязвима. Вы не боитесь, что на мировом рынке через несколько лет станет очень много нефти, — как раз к тому моменту, когда Казахстан сделает большой нефтяной скачок, и есть риск не получить тех доходов, на которые вы закладываетесь?

— Все доходы от нефти идут в национальный фонд, поэтому вопрос уменьшения доходов от нефти — это вопрос роста или снижения резервов, и это напрямую не влияет на ситуацию в экономике.

— Получив уроки кризиса, насколько вы теперь будете приветствовать иностранный капитал и готовы открывать экономику?

— Мы не будем ограничивать иностранный капитал. Но мы должны понять, как избавиться от влияния спекулятивного капитала.

— Пока никто не придумал, как от него защититься.

— Вопросы регулирования финансового сектора и борьбы со спекулятивным капиталом сейчас являются приоритетом всех развитых стран.

— А как обстоят в Казахстане дела с модернизацией и высокими технологиями?

— Модернизация экономики нужна. Но мы не можем себе позволить высокие технологии по всему спектру отраслей, как такие крупные страны, как Россия и Китай. Но высокие технологии нужны в тех отраслях, в которых Казахстан традиционно силен: это сельское хозяйство и нефтепереработка, горнорудная промышленность — там, где мы хотим быть номером один в мире.

— Вы говорите о ставке на высокие технологии, но стратегия страны предполагает, что нефтянка останется одним из драйверов экономики.

— Эта отрасль сильна, и она все равно будет развиваться — вне зависимости от усилий правительства.

— Казахстан планирует балансировать между Россией и Китаем? Кто вам ближе?

— Мы таможенный союз создали с Россией, а не с Китаем.

— Вы планируете в ближайшее время получить $25 млрд иностранных инвестиций. Откуда?

— Речь идет о конкретных проектах по строительству электростанций, объектов транспортной инфраструктуры и высоких технологий. Среди инвесторов — Франция, США, Китай. Мы приветствуем любую иностранную инвестицию.

— Почему иностранные инвесторы так любят Казахстан — вы им предлагаете особые преференции?

— Это совокупность условий. Есть представление, что можно создать климат и инвестиции пойдут. Ничего подобного — этим нужно заниматься. Само по себе ничего не приходит — каждую инвестицию нужно холить и лелеять.

— Вы считаете, что чем больше инвесторов, тем лучше?

— Да. В противном случае эти инвестиции должно делать государство, а бюджетных денег на все не хватит.

— Но у вас в бюджете заложено увеличение социальных программ.

— Повышение социальных пособий влияет на повышение спроса, что станет драйвером роста.

— А если нефтяные цены упадут, что будет с бюджетом? Будете тратить резервы или занимать?

— Программы будут секвестироваться. Бюджет просчитан под разные сценарии. Тратить резервы — это самая крайняя мера. Даже в кризисное время в 2008-2009 гг. мы не прибегали к займам МВФ, и это достижение. У нас хорошая память, и мы постараемся ни в коем случае не занимать, как в 1998 г. Только самая крайняя нужда может толкнуть нас на заем МВФ.

— Можете прояснить действия Казахстана в отношении изгнанного президента Киргизии Курманбека Бакиева — сначала вы его приняли, но почему он уехал?

— Президент Бакиев попросил возможность прибыть, было принято политическое решение, и эту возможность ему предоставили. Потом он попросился уехать. Никакого давления по его приезду или отъезду со стороны Казахстана не было. Киргизия — наша братская соседняя страна, и мы заинтересованы в скорейшем урегулировании конфликта и проведении демократических выборов. Мы будем работать с любой законно избранной властью Киргизии. Опасен любой очаг нестабильности — в XXI в. каждая страна должна заботиться обо всех своих соседях, нельзя ничего игнорировать или недооценивать.

— Несет ли какую-либо угрозу казахгейт (рассматриваемое в США дело о коррупции и подкупе высших государственных лиц Казахстана. — “Ведомости”)?

— Вопрос рассматривается в Нью-Йорке уже больше 10 лет. Это юридический вопрос, и мы свою правоту в суде представили.

— Сюрпризов не ждете?

— Если бы они были, они бы уже за 10 лет состоялись.

Биография

Родился в 1965 г. Окончил Пекинский институт языка, Юридический институт Уханьского университета, Казахскую государственную академию управления

1991 — назначен начальником отдела министерства труда Казахстана

1997 — председатель правления Народного сберегательного банка Казахстана

2000 — министр транспорта и коммуникаций Казахстана

2003 — назначен помощником президента Казахстана

2006 — заместитель премьер-министра Казахстана

2007 — занял пост премьер-министра Казахстана

Приоритеты Казахстана

“Проблема правительств всех нефтяных стран заключается в том, что сырьевой сектор оттягивает лучшие умы. Когда высокая доходность в нефтедобыче — в других секторах никто работать не хочет”, — отмечает Масимов. Но несмотря на специфику казахской экономики и сильные магнетические свойства нефтедобычи для притягивания лучших умов страны, Казахстан намерен диверсифицировать экономику и уйти от сырьевой зависимости, считает он. “У нас до кризиса большой интеллектуальный потенциал адсорбировал банковский сектор. Сейчас приоритеты — образование и здравоохранение. Мы хотим повысить престижность среднего специального образования и сделать структуру человеческого капитала более сбалансированной, а профессию инженера — вновь популярной”

Казахстан

Население (февраль 2010 г.) — 16,037 млн человек.

Территория — 2,73 млн кв. км.

ВВП (2009 г.) — 15,89 трлн тенге. ($106,84 млрд): горнодобывающая промышленность занимает 16,5% в структуре ВВП, обрабатывающая промышленность — 11%, торговля, ремонт автомобилей и изделий домашнего пользования — 13%.

Международные резервы (данные Нацбанка Казахстана на 1 марта 2010 г.) — $27,14 млрд.

Кассовое исполнение госбюджета (данные Минфина Казахстана на 1 апреля 2010 г.): доходы — 980,24 млрд тенге ($6,57 млрд), затраты — 873,8 млрд тенге ($5,86 млрд), дефицит — 22,69 млрд тенге ($152 млн).

Экспорт (январь — февраль 2010 г.) — $8,5 млрд, импорт — $3,13 млрд.

Инфляция (январь — февраль 2010 г. к аналогичному периоду прошлого года) — 7,4%.

Уровень безработицы (март 2010 г., оценка) — 6,1%.

Среднемесячная номинальная заработная плата (февраль 2010 г.) — 66 315 тенге ($446).

Величина прожиточного минимума — 12 713 тенге ($85,22).

Источник: Агентство республики Казахстан по статистике

Сколько Назарбаеву быть у власти?

По конституции Казахстана срок следующих президентских выборов в республике — в 2012 г. “Президент имеет право переизбираться, если выдвинет свою кандидатуру. Я буду первым голосовать за его избрание, — говорит премьер-министр. — По всем соцопросам, рейтинг действующего президента выше 80%. Наоборот — нацию пугает возможная смена лидера. Казахстану нужен такой лидер, как Нурсултан Назарбаев, еще долго — для нашего устойчивого развития. Мы молодая страна, и нашей независимости всего 20 лет”.

Екатерина КРАВЧЕНКО