Чем угрожает современной Украине поворот Кремля к имперским ценностям

Президент Российской Федерации Д. Медведев подписал указ о праздновании в 2012 году 1150-летия зарождения российской государственности, после чего организовал в старинном городе Владимире 22 июля с.г. встречу с историками. В тот же день и там же состоялось совместное заседание президиумов двух президентских советов — Совета по культуре и искусству и Совета по науке, технологиям и образованию. В ходе встречи с историками и совместного заседания были озвучены выступления и доклады, в которых обосновывался обозначенный президентом юбилей. Д. Медведев нередко вступал в диалог с выступающими и докладчиками. Насыщенный день он подытожил таким предложением: “В контексте празднования зарождения русской государственности, российской государственности мы должны думать и о расширении пространства “Русского мира” всеми возможными способами, которые только есть”.

Можно видеть, что Д. Медведев понимает разницу между русской государственностью и российской государственностью, если приводит оба определения через запятую. Однако эти определения сливаются у него в одно — “Русский мир”, о котором мы уже много слышали от патриарха Кирилла. Но патриарх говорил о “Русском мире” в его православном смысле, а президент России придает ему светский характер.

Стенограммы встречи с российскими историками и совместного заседания президентских советов есть на сайте президента РФ в Интернете. Выступления заслуживают тщательного анализа украинскими интеллектуалами хотя бы для того, чтобы у руководителей Украины накануне 20-й годовщины независимости выработалась позиция в этом полностью политическом, а не историческом вопросе. Историки должны сказать свое слово, пока существуют газеты, имеющие возможность осветить их позицию. Откровенно говоря, не хотелось бы дожить до того времени, когда такая возможность останется только в изданиях украинской диаспоры.

В “Повести временных лет” есть датированное 862 годом сообщение о том, что славянские (словены, кривичи) и финские (чудь, меря, весь) племена обратились к варягам (в Западной Европе их называли норманнами) с просьбой “володети нами”. Рюрик начал княжить в Ладоге, а затем учредил Новгород. Его братья Синеус и Трувор княжили соответственно в Белоозере и Изборске.

Историк Герард Миллер, который приехал из Германии в Санкт-Петербург по приглашению Петра І, написал доклад о происхождении народа и имени русского, в котором высказывалась мысль о тождественности русов и варягов. Михаил Ломоносов назвал доклад непатриотичным. Рукопись была уничтожена, потому что ее автор, как утверждалось, подавлял национальное достоинство россиян.

Однако у Миллера нашлись защитники, которых назвали норманистами. Николай Карамзин и Михаил Погодин были убеждены, что Новгородское государство возникло в результате завоевания славянских и финских племен варягами во главе с Рюриком. Сергей Соловьев тоже отводил норманнским дружинам решающую роль в формировании княжеской власти у славян. На таких же позициях стояли Василий Ключевский и Михаил Грушевский. Позже их взгляды усвоили Николай Рожков, Михаил Покровский и Владимир Мавродин. Назвать их позицию непатриотической уже не выпадало, потому что они рассматривали утверждение государственности как следствие длительного развития общества, а приглашение варягов — как эпизод, благодаря которому сформировалась династия Рюриковичей.

Мифологема о приглашении Рюрика прижилась в империи Романовых. Во времена распада Киевской Руси Рюриковичи поделились на Мономаховичей, Ольговичей, Романовичей и др., но не перестали считаться одной династией. После смерти сына первого российского царя Ивана ІV Федора Ивановича владимиро-суздальская ветвь Мономаховичей прекратила существование, но Романовы не без основания считали свой род ответвлением династии Рюриковичей. Приступая к либеральным реформам после тяжелого поражения России в Крымской войне, император Александр ІІ использовал летописное упоминание о приглашении Рюрика и в связи с приближением уникального (с тремя нулями) юбилея этой даты повелел разработать проект такого же уникального памятника. В сентябре 1862 года он торжественно открыл в Новгороде грандиозный памятник Тысячелетней России.

В советские времена к этому празднику дореволюционной империи относились негативно, особенно после Великой Отечественной войны. Гитлеровские пропагандисты использовали легенду о призвании на царство варягов, которые принадлежали, в их представлении, к “нордической расе”, как доказательство неполноценности славянских народов. Однако с 70-х гг. дискуссия между норманистами и антинорманистами стала считаться исчерпанной, потому что влияние варягов на восточнославянское общество уже не подвергалось сомнению, оспаривалась только его степень. Только отдельные историки (Борис Рыбаков, Андрей Сахаров) отрицали какую-либо роль варягов в истории Руси.

22 июля во Владимире Д. Медведев не раз подчеркивал, что указ о праздновании 1150-летия зарождения российской государственности давался ему не просто. Начиная встречу с историками, он заявил, что указ — это повод к дискуссии, хотя здесь же добавил: будем придерживаться пока еще канонических подходов. Завершая встречу, президент подытожил: “Хоть я и сказал вам о том, что у меня долго ручка была в подвешенном состоянии перед тем, как я подписался под указом об объявлении следующего года юбилейным годом, но я не считаю, конечно, что это случайное событие”.

Почти никто из историков не противоречил президенту. Директор Института российской истории РАН Ю. Петров сказал, что указ помог историкам достичь консенсуса и обратил внимание собравшихся на слова Александра ІІ, сказанные во время открытия памятника в Новгороде: “Да будет знаменательный день этот новым залогом неразрывной связи всех сословий земли Русской с правительством с единой целью — счастие и благоденствие нашего Отечества”.

Во вступительном слове на совместном заседании президентских советов Д. Медведев уже высказался абсолютно определенно:

“После эпохи отрицания смысла этих всех событий (особенно это было характерно для советского периода) в настоящий момент уже сформировался более взвешенный подход к тем событиям давних лет. Я рассказывал нашим товарищам и вам хотел сказать, что, когда я подписывал этот Указ, я долго думал: надо его подписывать, не надо его подписывать, — и все-таки соображения в пользу празднования этого символического юбилея российской государственности перевесили, потому что это имеет значение не только и не столько научное, может быть, сегодня, сколько абсолютно практическое. А смысл очевиден: консолидация нашей страны, нашего народа в целях дальнейшего развития нашего большого и очень сложного государства”.

С докладом от Совета культуры и искусства выступил директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. Не обращаясь к упомянутым ранее гитлеровским пропагандистам, он указал, что мифологема о Рюрике, которая вызвала столько споров между норманистами и антинорманистами, становится знаком спокойного признания роли внешнего фактора в историческом мироощущении российских граждан. Такое признание, по его мнению, является проявлением чувства собственного исторического достоинства.

С докладом от Совета по науке, технологиям и образованию выступил ректор Московского государственного института международных отношений при МИД РФ Анатолий Торкунов. “Было бы совершенно неправильным сужение в историческом сознании, а иногда даже, к сожалению, и в школьных учебниках древнерусского государства до северо-восточных княжеств или Московского княжества... Более широкий, не связанный с современными государственными границами ареал российское общество будет принимать в качестве своего, обжитого, укоренного в сознании. Открытость широкому европейскому пространству, где есть место и Полоцкому княжеству, и Червонной Руси, дает нам совершенно иное восприятие пространства от Балтики до Черного моря. Это восприятие не имеет ничего общего с примитивным имперским подходом (sic! — Авт.). Скорее, наоборот, оно формирует чувство добрососедства, транспарентности, объективной близости со странами современной Европы”.

Здесь уместно вклинить в контекст справку о Червонной Руси. Как указывал покойный Ярослав Исаевич, это — географически не очерченная из-за нехватки источников западная часть Волынского княжества в Х — ХІІ ст., предмет длительного спора между Россией, Польшей и Венгрией.

Стоит привести еще одно суждение уважаемого ректора: “Деконструкция привычной историко-географической среды, которая произошла лет 20 тому назад, поставила наше общество перед необходимостью определения новой российской идентичности. И в этом плане триада отраслей гуманитарного знания и соответствующих им учебных дисциплин (русского языка, литературы и истории) является системой и основой мировоззрения, фундаментом национально-гражданской идентичности каждого россиянина”.

Это предложение нельзя привести на украинском языке, потому что у нас слово “россиянин” является соответствием слова “русский” в русском языке. А Торкунов ведет речь о совокупности российских граждан, которой отвечает в русском языке слово “россияне”. Остается все-таки непонятным, куда же мы все подевались.

С особым пафосом в обсуждении доклада выступил президент “Фонда общественного мнения” Александр Ослон: “Когда формулируется идея празднования 1150-летия российской государственности, фактически речь идет не о том, что Рюрик пришел, а о том, что возникла идея, охватившая и распространившаяся, сохранившаяся в веках в той или иной форме, что мы являемся одной общностью, одним государством”. Ясно, что здесь идет речь не о россиянах в понимании “русских”, а о всей совокупности населения Российской Федерации. Но чем является упомянутая Ослоном общность? Неужели это та же самая “новая историческая общность”, которая в Советском Союзе толерантно объединяла всех — от эстонцев до туркменов? Советским пропагандистам понадобилось добавить к известным человечеству историческим общностям (племя, народность, этническая нация, гражданская нация) еще одну, чтобы соединить в одно целое население СССР. Но нет, ни одну толерантно определенную общность Ослон не имеет в виду. Заключительное предложение в его выступлении прозвучало так: “Государственность — это не государство, а это свойство государства это механизм поддержки идентичности людей, которые на вопрос “Кто я?” — отвечают: “Я — часть Российского государства, я — житель Русского мира”.

И Российская империя, и Советский Союз были империями. Советский Союз как империя существенно превышал дореволюционную Россию по территории, потому что включал, наряду с союзными республиками, советизированные страны Центрально-Восточной Европы. Но разница между империями заключалась не столько в конфигурации границ, сколько в их внутренней сущности. Чтобы понять, чем угрожает современной Украине поворот Кремля к дореволюционным имперским ценностям, след уяснить, чем одна империя отличалась от другой.

Советский Союз формально не поглотил страны “социалистического лагеря”. Имперские интернационалисты в Кремле с самого начала ставили перед собой более весомые задачи. Это подтверждала и теория мировой революции, и герб СССР с изображением земного шара. С появлением ракетно-ядерного оружия проблема мировой революции отпала, но все-таки официальной эмблемой Московской Олимпиады 1980 года был утвержден силуэт Спасской башни Кремля, который вырастал из пяти колец-континентов.

Будучи конституционно совокупностью равноправных республик, Советский Союз состоял в действительности из центра, который поглощал предприятия и ведомства общесоюзного подчинения в каждой республике, а также из республиканских оболочек, из которых центр изъял все весомые объекты. Россия оставалась державообразующей республикой, но политически и экономически была унижена больше, чем другие, потому что никого в Кремле не устраивало появление в Москве или где-либо еще конкурирующего центра. Сама лишь идея перенести столицу Российской Федерации в Ленинград, которую отстаивал член политбюро ЦК ВКП(б) Н. Вознесенский, повлекла за собой устроенное на заказ Сталина Г. Маленковым “ленинградское дело”, в ходе которого погибли сотни компартийно-советских функционеров.

Все другие республики, образованные так называемыми “титульными нациями”, могли беспрепятственно развивать свою национальную жизнь, но в смирительной рубашке советской государственности. Лишь тогда, когда начала проявляться угроза превращения россиян как общесоюзной “титульной нации” в национальное меньшинство в границах СССР, Украина и Беларусь начали испытывать колоссальное русификационное давление.

Построение СССР в виде содружества равноправных наций с конституционным правом на выход привело в ситуации глубокого кризиса общесоюзного центра к распаду многонационального сверхгосударства. Больше всего постаралась в этом деле ельцинская Россия.

Царская Россия была традиционной империей, которая в ХІХ ст. обзавелась колониями. Достаточно распространено мнение о том, что Украина была колонией России. В действительности, однако, территория Украины считалась метрополией. Для правящих кругов империи не существовало отдельного от россиян украинского народа. Кого-то из украинцев это устраивало (Николая Гоголя, например), кто-то был готов положить жизнь только за то, чтобы мир увидел Украину и ее народ, ее тысячелетние традиции (Тарас Шевченко, например).

И если бы только правящие круги впритык не видели Украину. В 1858 году Т. Шевченко не принял предложения М. Максимовича относительно сотрудничества со славянофильским журналом “Парус”. Свою позицию он объяснил так: “Парус” у своєму універсалі перелічив всю слов’янську братію, а про нас і не згадав, спасибі йому. Ми вже, бач, дуже близькі родичі. Як наш батько горів, то їх батько руки грів”.

Очень умный политолог Лилия Шевцова работает в Московском центре Института Карнеги. Я всегда с удовольствием читаю ее материалы в газете “День” и в Интернете. Но она, по-видимому, не читала это письмо Т. Шевченко Максимовичу. Во время встречи в редакции газеты, материалы которой “День” опубликовал 8—9 июля 2011 года, она коснулась позиции так называемых “либерал-империалистов”. “Они готовы, — сказала Шевцова, — дать карт-бланш и признать суверенитет Грузии, Центральной Азии, государств Балтии и Молдовы, но Украина и Беларусь — это болезненный пункт для них. Почему-то даже в большей степени Украина”.

Неужели не понятно, почему именно Украина? Ведь все фундаменты российской государственности, как ее понимают современные потомки династии Рюриковичей, — здесь, у нас, на Днепре. Ладога, Новгород — это лишь начало пути “из варяг в греки”. Конечный пункт назначения — Византия, которая с ХV стала Османской Портой. В середине ХІХ ст. Николай І решил поглотить Порту и протянуть свою империю от Аляски (тогда в составе России) через Сибирь до Малой Азии и на Балканы. Не вышло, за султана вступились Великобритания, Франция, наготове были Пруссия и Австрийская империя. Поражение в Крымской войне стало причиной либеральных реформ и сооружения монумента Тысячелетней России.

***

В будущем году исполняется 1150 лет событию, с которого на огромных просторах Восточной Европы начался процесс становления государства. Возникла Древняя Русь с центром в Киеве — государство, история которого принадлежит всем нациям, сформировавшимся на ее территории на протяжении веков. С тех пор схожесть происхождения и религии, подобие культуры и традиций могли диктовать и действительно диктовали политикам две противоположные линии поведения: с одной стороны, стереть любые признаки культурного и языкового отличия, чтобы превратить три народа в один; с другой стороны, защищать объективно сформированную национальную идентичность путем искусственного отталкивания от соседей. Оба курса контрпродуктивные, народы хотят жить в мире и согласии.

Станислав КУЛЬЧИЦКИЙ, доктор исторических наук