“Бороться за независимость мало. Надо знать и уметь”

Положительный ответ дало население всех областей Украины, независимо от национальной принадлежности. А это значит, что за независимость проголосовали не только украинцы, но и представители других народов.

До 1 декабря 1991 г. формально независимую Украину не признало ни одно государство. В течение только декабря 1991 г. она была признана более чем 40-ка государствами мира.

Сейчас даже тяжело поверить, что у этого референдума были скептики и противники. Причем не среди коммунистов, а среди национал-демократов и “свідомого” студенчества. Ведь перед этим референдумом был другой — мартовский, на котором подавляющее большинство республики проголосовало за сохранение СССР. На основе концепции референдума предполагалось заключение 20 августа 1991 нового союза — Союза Суверенных Государств (ССГ) как мягкой федерации. К счастью, провал ГКЧП эти планы зарубил на корню.

Но все равно не было стопроцентной уверенности, что удастся “перебить” 70% мартовского — “союзного” референдума.

— Вначале мы думали, что это нам может повредить, что достаточно ограничится Актом про независимость, — вспоминает руховец Иван Заяц. — Но легитимность того решения была колоссальная, это дало возможность снять многие противоречия внутри самой Украины. И потому я считаю, что референдум — это очень важная веха в создании украинской державы.

— Понятно, что мы, студенты Киевского университета, были за независимость, но у нас не было уверенности, что жители Донбасса и Крыма проголосуют так, как надо, — рассказывает политолог Валерий Дымов. — Не было уверенности, что все люди проголосуют за независимость. Некоторые из нас были против, потому что считали, что достаточно решения Верховной Рады. Тем более, что страны Прибалтики никакого референдума не проводили. Я вспоминаю, как сидел у радиоточки, и когда я услышал, что в моем родном Николаеве, на Донбассе значительное большинство людей проголосовало за независимость, у меня слезы стояли в глазах.

Даже инициатор референдума Леонид Кравчук не ожидал такого результата.

— Конечно, я надеялся, что тех, кто скажет независимости “да”, окажется больше, чем приверженцев сохранения “обновленной федерации”, на которых так любил ссылаться Михаил Горбачев... Итоги референдума превзошли самые оптимистические надежды: 90,32% граждан, принявших в нем участие, поддержали Акт провозглашения независимости. В 19-ти областях и в городе Киеве за создание государства высказались более 90%. Президент Соединенных Штатов Буш, позвонив мне, назвал эти результаты ошеломляющими. Горбачеву я позвонил сам. Незадолго до этого мы спорили с Михаилом Сергеевичем о возможных итогах референдума. Я рассчитывал, что за независимость проголосует не менее 80%. Президент СССР называл меня мечтателем. Когда мечта осуществилась, Горбачев, по моему мнению, имел право услышать об этом одним из первых. Но Михаил Сергеевич сознательно избежал обсуждения этой темы. Он лишь довольно сдержанно поздравил меня с победой на президентских выборах.

Я тогда получил поддержку 61,59% избирателей, значительно опередив Вячеслава Чорновила, занявшего второе место (23,27%). Но главной победой для меня, естественно, стали результаты референдума, — вспоминает первый президент Украины.

Но одно дело независимость получить, другое — ее реализовать. К сожалению, в дальнейшем не была проведена большая государственная работа, которая бы наполнила независимость реальным смыслом.

Мы спросили экспертов “Дня”: почему так произошло? Что помешало запуску полноценного государственного механизма?

Комментарий

Игорь ГУЛИК, политический эксперт, Львов:

— Действительно, 1 декабря 1991-го для многих стран мира и, я полагаю, для украинцев произошло небудничное событие, потому что более 90% украинцев проголосовало за независимое государство. Но на протяжении 20 лет мы так и не увидели реального воплощения настоящего государственнического проекта. Почему, во-первых, 1 декабря народ голосовал так единодушно? Должен сказать, что, во-первых, безгосударственный народ, не имевший государства на протяжении более 300 лет, очень туманно представлял себе все проблемы, связанные с независимым существованием. Я припоминаю тогда массовые выбросы листовок с ссылкой на экспертов “Дойчебанка”, в которых утверждалось, что Украине едва лишь стоит стать независимой, как она через несколько лет превратится в самое могущественное государство Европы. Украинцы прекрасно видели, что происходит на территориях бывшего Советского Союза, какие разгораются конфликты, какая нестабильность, с какими проблемами сталкиваются те народы, которые вышли из империи намного раньше, в частности, народы Прибалтики. С другой стороны, украинская элита (если можно это назвать элитой, а скорее — партийная номенклатура, которая тогда была у власти) оказалась неготовой возглавить государственнические процессы. Что касается национально-демократических сил, которые, на первый взгляд, тогда были достаточно мощными и авторитетными, то у них просто-напросто, даже в западных областях, не было практики управления, практики построения государства. В частности, в нашей, Львовской области мы были свидетелями того, как национально-демократические силы стали привлекать к сотрудничеству бывших спецов из коммунистического лагеря. Таким образом, речь идет о том, что мало проголосовать за независимость. Нужно осознавать, с какими вызовами, с какими проблемами будем иметь дело на этом пути.

Владимир КИПЕНЬ, директор Донецкого института социальных исследований и политического анализа:

— В первую очередь, мы должны ни в коем случае не приуменьшать значения декабрьского референдума 1991 года: в результате этого изъявления народной воли Украина получила реальную, а не декларированную независимость, начала усиленно строить свои государственные институты, вышла на мировую арену как самостоятельный субъект международного права. Как результат — мы состоялись, не потерялись среди других стран. Мы живем.

Нужно заметить, что за годы, прошедшие с момента того события, значение самой украинской независимости изменилось, углубилось. Сначала речь шла исключительно о собственном отдельном государстве, и в нем — автономных экономике, финансовой системе и т.д. Сейчас акценты сместились больше на культурную аутентичность, выбор своего государственнического пути, стратегической перспективы — на Запад или на Восток.

В то же время, нельзя не замечать угроз нашей независимости, существующих сегодня. Внутренняя — это вопрос качества правящей элиты, ее соответствия текущим задачам, которые оперативно должна решать страна. Не следует также забывать о и внешнем факторе: мы существуем в жестоком мире, где традиционно уважают сильных игроков и презирают слабых или тех, кто замешкался на историческом старте.

Евгений ГОЛОВАХА, заместитель директора Института социологии:

— Страна была к этому не готова. Я приведу пример. Американцы провели исследование — проследили судьбу ста человек, которые получили огромные деньги в лотерею. И что же получилось? Только три из ста стали счастливыми. И то, это были те, кто много пожертвовал на благотворительность. Остальные получили кучу проблем.

Мы были не готовы к независимости. Нельзя даже миллион человеку просто так дать. Надо сначала научить, как этим хозяйством пользоваться. Украина — тот же случай. Не было исторического опыта, не было демократической традиции. Очень много чего не было.

Меня еще в 1992 году спрашивали: “Что же делается? Почему все хуже и хуже?” Я говорил: “Придется вам терпеть. Будет еще хуже и хуже. Потерпите”. Еще раз говорю, мы были не готовы. Нам это все упало с неба. Я в 1992 году говорил, что надо 30 лет, чтобы сформировались первые базисные основы. 20 лет прошло. Надо еще 10 подождать. Мы даже сейчас ни к чему не готовы.

Бороться за независимость мало. Надо знать и уметь. И каждым делом надо заниматься профессионально. У нас был макроуправленческий вакуум. У нас были единицы, кто знал и умел строить государство. Но к ним не стали и не захотели прислушаться.

У стран Прибалтики совсем другая история — у них был опыт государственности еще до войны. У нас же была западная Украина, которая такой опыт имела, и восточная, которая опыта Прибалтики не знала. У них — в странах Прибалтики — было консолидированное сознание, построенное на антисоветизме и на потребности построить собственное государство. У нас этого до сих пор нет. Но к этому надо стремиться.

Алёна ЯХНО, Татьяна КОЗЫРЕВА, Львов, Сергей КОРОБЧУК, Донецк