Ближневосточный детонатор

После вчерашнего теракта в Дамаске, жертвы которого входили в высшее руководство страны, единственным реалистичным сценарием представляется эскалация гражданской войны на взаимное уничтожение. Теперь уже исход зависит от соотношения сил (и внешние участники сделают все, чтобы на него повлиять, особенно в пользу оппозиции), о диалоге странно даже говорить. Иными словами, международная дипломатия закончилась.

Взрыв в болгарском городе Бургасе, в результате которого погибли шестеро израильских туристов и больше трех десятков ранены, вызвал немедленную реакцию в Иерусалиме: премьер-министр Биньямин Нетаньяху и министр обороны Эхуд Барак обвинили в преступлении Иран и пообещали, что Тегеран заплатит за злодейство. Этот акт пришелся на 18-ю годовщину акции террориста-смертника, который привел в действие взрывное устройство в еврейском центре в Буэнос-Айресе.

Хотя сирийский конфликт, без сомнения, имеет внутренние корни, его региональное измерение очевидно.

Суннитские монархии Персидского залива, в первую очередь Саудовская Аравия, рассматривают возможность смены власти в Сирии как способ ограничить влияние шиитского Ирана.

Пик иранского могущества в регионе пришелся на конец 2000-х годов, когда стало понятно, что именно Тегеран больше всех выиграл от свержения Саддама Хусейна, а в демократическом Ираке доминирует шиитское большинство. “Арабская весна” дала хороший повод попытаться оттеснить Иран обратно. Тегеран, кстати, вначале приветствовал свержение диктаторов в Тунисе, Египте и даже Ливии, но в сирийском случае просто замолчал. Иранские официальные лица крайне скупо комментируют происходящее в дружественной стране, хотя понятно, что Иран будет последним государством, который отступится от Башара Асада. Алавитский режим, управляющий суннитской Сирией уже больше сорока лет, — опорный партнер Ирана в арабском мире, через него осуществляется взаимодействие с шиитским движением “Хезболлах” в Ливане, наиболее мощным иранским “агентом”.

Во всем этом раскладе Израиль находится в наиболее сложном положении. Режим Асада — заклятый враг еврейского государства, но враг предсказуемый, который придерживается неписаных правил противостояния. Любой из сценариев, который может стать реальностью в случае смены власти в Сирии, для Израиля несет больше рисков. Конечно, самым плохим является вариант, при котором в Дамаске вообще не устанавливается никакая стабильная власть и страна погружается в бесконечную кланово-религиозную борьбу за доминирование. Теракт в сирийской столице, осуществленный в “лучших” традициях шахидов, ясно обозначает направление движения: светский Сирийский национальный совет, претендующий сейчас на право представлять весь недовольный народ, явно не отражает полной палитры устремлений.

Для Израиля смена режима в Сирии фактически имеет смысл только в одном случае — если она станет прелюдией к операции против Ирана. Иранская ядерная программа воспринимается Израилем как недопустимая экзистенциальная угроза.

И пируэты международной дипломатии, которая ведет с Тегераном нескончаемую позиционную борьбу, еврейское государство не устраивают. Иранский вопрос, по убеждению израильских стратегов, все равно придется решать радикально, и чем дольше продолжаются попытки договориться, тем выше риск, потому что Иран приближается к обладанию заветной бомбой. Так что в какой-то момент должно быть принято решение.

Еще в начале года многие комментаторы предполагали, что лето-осень 2012-го — время, когда наступление “часа икс” наиболее вероятно. Преддверие выборов в США — момент, когда президент не может уклониться от “сражения со злом” и от поддержки верного союзника. Так что если Израиль атакует, то Вашингтону не останется ничего иного, как поддержать его, даже если американское руководство будет против акции.

В конце прошлого — начале этого года была проведена своеобразная артподготовка. Мировое информационное пространство захлестнула волна публикаций об Иране. Началось с весьма странной истории о том, что якобы иранские спецслужбы готовили заговор для убийства саудовского посла в Вашингтоне. Потом эта тема куда-то канула столь же неожиданно, как и появилась, но осадок остался. Одновременно возник доклад МАГАТЭ, не содержавший, по словам специалистов, ничего принципиально нового, но выдержанный в алармистской стилистике. Год начался с демонстрации силы: американский флот напомнил о себе в регионе, Иран пригрозил перекрыть Ормузский пролив, шеф Пентагона предупредил, что это означает немедленную войну, в Израиле заговорили о неизбежном военном решении ядерного вопроса. Потом все стремительно рассосалось — Иран заявил о готовности к переговорам, и все с облегчением ухватились за новый раунд.

Взрыв в Бургасе — это не придуманный заговор против саудовского посла, жертвы и пострадавшие реальны. Понятно, что доказать причастность Ирана, о которой заявил Нетаньяху, очень трудно, Тегеран будет убедительно ссылаться на то, что теракт в годовщину взрыва в Буэнос-Айресе — идеальная провокация.

Впрочем, в таких ситуациях доказательства — не главное. Была бы политическая воля.

Военная акция против Ирана вызовет бурю возмущения в исламском мире — на уровне риторики. Однако, учитывая описанную выше коллизию между суннитскими монархиями и Ираном, власти большинства арабских стран, и уж точно наиболее влиятельных, неформально будут благодарны Израилю. Конечно, на фоне пресловутого “арабского пробуждения” мнение “улицы” невозможно игнорировать, как раньше. И всплеск антиизраильских настроений может создать проблему, например для властей Египта. Там и так происходят изменения, долгосрочные последствия которых непонятны. Акция отзовется и в Палестине — хотя движение ХАМАС поспешило дистанцироваться и от Дамаска, и от Тегерана, рядовые палестинцы плохо отнесутся к израильскому нападению на иранские объекты.

Понятно, что многое будет зависеть от позиции Вашингтона. В США прекрасно понимают, чем может руководствоваться Израиль, принимая решение об акции именно сейчас, и, скорее всего, попытаются предотвратить удар, который поставит их в безвыходное положение. Однако

поскольку Израиль действительно воспринимает иранскую бомбу как угрозу своему существованию, он может-таки рискнуть сыграть на свой страх и риск, полагая, что более благоприятного момента может и не представиться.

Как бы то ни было, Ближний Восток вступает в новый акт драмы, в которой национальные, региональные и глобальные интересы переплетаются в тугой клубок, и соблазн разрубить его все больше.

Фёдор ЛУКЬЯНОВ, главный редактор журнала “Россия в глобальной политике”