Беженцы или “гибридное оружие”? Что происходит на восточной границе ЕС

“Меня держали шесть солдат. Они тушили сигареты на месте моего ранения, — рассказывает сириец Абдулрахман Киван. — Латвийские солдаты били нас военными ботинками”.

Абдулрахман провел на границе Беларуси и ЕС два зимних месяца. За это время он предпринял несколько попыток пересечь границу. Трижды его выталкивали обратно в Беларусь польские пограничники, то же произошло на границе с Литвой (пушбэк — от английской pushback — буквально “выталкивание”; термин используются для описания практики выдворения иностранцев, пытающихся пересечь границу, без рассмотрения их обстоятельств). Наконец он попробовал перейти в ЕС на латвийской границе. Латвийские пограничники выдворяли его в Беларусь, белорусские толкали обратно в сторону Латвии. Последнюю границу он запомнил особенно хорошо из-за особо тяжелых условий и побоев.

С августа 2021 года Латвия предотвратила 10 524 попытки нелегального пересечения границы со стороны Беларуси. В прошлом году — 4 045. В последние месяцы поток усилился, ежедневно погранохрана разворачивает по 300 — 400 человек.

На фоне 330 000 мигрантов, не допущенных в ЕС, латвийские показатели довольно низкие. Но в отличие от остальной Европы, правительства Балтийского региона официально считают мигрантов гибридным орудием соседних стран — России и Беларуси. А это позволяет властям стран региона легализовать пушбэки, игнорировать правила ЕС о предоставлении убежища и оставлять людей месяцами на морозе.

“Я плакал в этих лесах, — рассказывает Би-би-си другой сириец Иссам. — Так много людей не дошли, многие были ранены, многим пришлось ампутировать пальцы из-за снега и холода”.

Иссам выбрался из леса только благодаря латвийским волонтерам, которые написали жалобу в Европейский суд по правам человека. А на самих волонтеров латвийские власти завели уголовное дело за помощь в нелегальном пересечении границы — для Латвии эта ситуация уникальна.

“Мы настаиваем на соблюдении прав человека. А нам говорят, что мы наивны, что мы игнорируем государственную безопасность. В прошлом году нам говорили, что нас надо судить, что сценарии наших высказываний пишут в Москве и Минске”, — говорит волонтер, член общественной организации “Хочу помогать беженцам” и фигурант уголовного дела Иева Раубишко.

Эта история началась еще в 2020 году с президентских выборов в Беларуси. Сначала Александр Лукашенко жестоко разогнал протесты, организовав массовые аресты в Минске, как результат — испортил отношения с западными странами.

Затем белорусские власти посадили в Минске самолет Ryanair, чтобы арестовать оппозиционного блогера Романа Протасевича и его девушку Софью Сапегу. А ЕС ввел очередную порцию санкций против минского режима. В ответ Лукашенко пообещал наводнить Европу беженцами и нелегальными подакцизными товарами.

В результате уже два года подряд на внешней границе Евросоюза пропадают люди, семьи с детьми неделями блуждают в снегу, молодым и пожилым ампутируют стопы после обморожений, и никто не знает, сколько тел остаются не захороненными. Власти Латвии, Литвы и Польши обвиняют Лукашенко в гибридных атаках, Минск обвиняет Европу в негуманном обращении с мигрантами.

“Наша основная задача — защита границ Латвии и внешних границ ЕС от применения орудия нелегальной миграции: злонамеренной инструментализации миграции белорусскими властными структурами и прямого гибридного нападения на внешнюю границу ЕС”, — говорит Би-би-си представительница МВД Латвии Гунта Янсоне.

Автор фото, Getty Images

“Я думал, тут мы хотя бы будем идти по земле, а не плыть по морю с риском утонуть”, — говорит Иссам.

Би-би-си нашла десятки объявлений и целых страниц в арабских сегментах соцсетей, где “туристические агентства” предлагают путевки в Европу через Беларусь или в Финляндию через Россию. Цена полного пакета может колебаться от 5 до 10 тысяч долларов.

Абдулрахман продал магазин и квартиру, чтобы оплатить путешествие. Сначала его вывезли в Ливан, потом в Москву, затем в Минск. Оплата обычно происходит после того, как клиент приземлится в Москве. Клиент делает денежный перевод заранее, но держит его в замороженном состоянии, пока не окажется в России.

Мигранты понимают, что путешествие нелегально, но отчаяние берет верх. Иссам родился в той части Сирии, которая во время войны оказалась под контролем оппозиции, жил в Дамаске, оттуда из-за обстрелов эмигрировал в Ливан. Но там его семье с детьми было тяжело из-за экономических проблем и нетерпимости по отношению к сирийским мигрантам.

“Я клянусь, мы были счастливы в Сирии. Я бегу от войны и тяжелой жизни, куда мне идти? Это смертельное путешествие было моим единственным шансом”, — говорит он.

Абдулрахман жил в том же регионе. Он рассказывает, что был ранен во время войны, видел, как умирали его родственники, участвовал в работе гуманитарных организаций. А потом оказался в тюрьме из-за этой работы.

“Сирия превратилась в ужасающие джунгли. Каждый сделал себя президентом, — рассказывает он. — Работа для гуманитарных организаций чревата более серьезным наказанием, чем работа на вооруженных повстанцев”.

После тюрьмы он связался с друзьями, которые уже проделали путь до Москвы и убедили его в том, что все работает. Они дали контакты контрабандистов, так он попал сначала в Дамаск, потом в Ливан, оттуда в Москву и Минск.

Только на границе Беларуси он понял, что в этой истории что-то не так: “Мы спрашивали простых людей, они говорили, что Россия использует людей (мигрантов) для давления в ответ на санкции. А Беларусь считается провинцией России… Они (Россия) знают, что люди едут не для учебы или туризма. Они знают, что это беженцы, которые приехали, чтобы попытаться попасть в ЕС”.

Иссам уверен, что местные контрабандисты поддерживают деловые отношения с белорусскими силовиками и даже не пытаются этого скрывать: “Белорусские силовики открывают дорогу через стену на польской границе и пропускают мигрантов. Они получают деньги от контрабандистов и заодно создают давление на Польшу”.

Это не единственный способ, которым белорусы пытаются зарабатывать на мигрантах. Абдулрахман рассказывает, как местные силовики поймали их группу и отвезли на некий завод: “Мы два дня без еды кололи бревна и перегружали уголь”.

Полтора месяца на границе

После завода Абдулрахман связался с контрабандистами, те дали ему точку встречи. Мигранты предприняли несколько попыток пересечь границу, днями бродя по лесам. Но их ловили и выдворяли в ту страну, из которой они пришли. Это продолжалось полтора месяца: Польша, Литва, потом Латвия.

Каждый пушбэк, по его словам, сопровождался насилием или как минимум нечеловеческим равнодушием со стороны силовиков. Он рассказывает про афганца, который провел на границе четыре месяца, потом заболел, латвийцы взяли его на лечение, а после этого снова выдворили. Абдулрахман вспоминает иракскую семью: женщина была на третьем месяце беременности, упала в реку, потеряла ребенка. Похожие истории рассказывает и Иссам.

Автор фото, Abdulrahman

Температура в этих местах уже в ноябре опускается ниже нуля. К балтийским зимам мигранты с Ближнего Востока были не готовы. У них не было ни зимней одежды, ни обуви, на палаток. А костры они не разжигали, потому что боялись быть замеченными.

“Там было около 70 см снега, — рассказывает Абдулрахман. — Мы упали в реку, нас трясло от холода. Мы стелили один спальный мешок и накрывались вторым, но они тут же намокали. У нас были печенья, фиги и два литра воды. Потом вода закончилась и мы начали есть снег. Это было безнадежно. Мы думали, что не выживем, даже отправили сообщения своим семьям, попросили прощения”.

За недели скитаний закончилась еда и вода, у людей не хватало сил, чтобы идти, а спать они не могли из-за холода. “Я уже жалел, что нас не арестовали раньше”, — вспоминает Абдулрахман.

“Уже не хочу в Европу”

В начале декабря группу задержали латвийские пограничники. Абдулрахман говорит, что его избили прямо в лесу, в раненой ноге начались спазмы. Он рассказывает, что мигрантов отвезли в “офис”, сняли отпечатки пальцев, дали по пачке печенья, снова избили, посадили в микроавтобус и отвезли в большую палатку в лесу — что-то вроде изолятора временного содержания перед очередным выдворением.

“Она (палатка) рассчитана на десять человек, но внутри 20. Там не было туалетов, не было воды. Выходить нельзя, — вспоминает Иссам. — Я просидел всю ночь с поднятыми ногами, потому что на полу была вода”. МВД Латвии не ответило на вопрос Би-би-си о существовании и предназначении палатки, о которой говорят мигранты.

Снятие отпечатков пальцев — по сути, может означать идентификацию и регистрацию людей. Но латвийская сторона отрицает, что ведет какой бы то ни было учет не допущенных в страну мигрантов.

“Погранохрана рассматривает каждый конкретный случай, но не ведет регистрацию или идентификацию этих людей, поэтому Погранохрана не обладает информацией, сколько раз в среднем каждый человек пытается незаконно перейти через границу, — сказала Би-би-си представительница погранохраны Латвии Кристине Петерсоне — Но нельзя исключить, что люди в группах пытаются незаконно пересекать границу в разных местах”.

После выдворения из Латвии Абдулрахман умолял белорусов пустить его назад в Минск. “Мы уже не хотели в Европу, — говорит Абдулрахман. — Моя нога не выдерживала. Я сел на дороге и сказал остальным, чтобы шли без меня. Лучше умереть мне одному, чем нам всем”.

Но все снова пошло по кругу. К третьему посещению палатки Абдулрахман почти не чувствовал свою раненую ногу, но латвийские силовики ему не верили. Он рассказывает, как его били дубинкой по больной ноге, как он потерял сознание, очнулся от холодной воды и боли. Абдулрахман утверждает, что в этот момент об него тушили сигареты.

Би-би-си передала эти утверждения представителям МВД Латвии. “Надо подчеркнуть, что для предотвращения нелегального пересечения границы Государственная погранохрана действует так, чтобы под угрозой не оказались жизни и здоровье людей. Людям, которых удерживают от незаконного пересечения границы, оказывается гуманитарная помощь, в том числе медицинская помощь”, — ответила представительница МВД Латвии Гунта Янсоне.

Абдулрахман говорит, что в какой-то момент его действительно переместили в другую палатку — для раненых. Там, по его словам, как минимум у трех человек были ампутированы ноги. Он говорит, что мигрантов кормили раз в день. Лучше Абдулрахману не становилось, он терял сознание. Силовики вызвали скорую. Дальше, рассказывает Абдулрахмана, его отвезли в больницу. В медицинском заключении (есть в распоряжении Би-би-си) упомянуты спазмы и травмы костей, но про ожоги ничего не сказано.

После больницы он попал в центр для беженцев. Затем ему дали пластиковую карту “просителя убежища”. Он утверждает, что не просил статус беженца в Латвии. Абдулрахман снова связался с контрабандистами и уехал в Западную Европу. Там он живет в центре для беженцев и ждет документы. Чувствует себя в сравнительной безопасности.

“Мы первый раз видели это своими глазами”

Когда Абдулрахмана отвезли в палатку в третий раз, остальную группу снова выдворили в Беларусь. Среди них был и Иссам. Мигранты связались с латвийскими волонтерами, те написали жалобу в Европейский суд по правам человека.

Волонтеры получили решение ЕСПЧ о временных мерах, это значит, что Латвия должна была временно принять всю группу и оказать им гуманитарную помощь. Но уже через день мигранты снова оказались в Беларуси. Волонтеры распечатали решение суда и отправились на границу, чтобы убедиться, что людей не выдворят снова.

Автор фото LETA

Одним из этих волонтеров была Иева Раубишко. Она социальный антрополог, изучает миграцию больше 20 лет. Сначала помогала чеченским беженцам, потом тем беженцам с Ближнего Востока, которые приезжали в Латвию по европейской программе распределения из Италии и Греции. А последние два года пытается добиться справедливости для тех мигрантов, которые оказываются зажатыми на границе Латвии и Беларуси.

“Мы ждали два часа, — рассказывает Иева. — Мы не были уверены, что у них получится прийти. Но у них получилось. Они упали на снег, одного трясло. Мы были в шоке, мы первый раз видели, как это происходит”.

Волонтеры, которые годами работают с мигрантами на восточной границе Латвии, никогда раньше не видели, что происходит на этой границе, потому что власти почти никого туда не пускают.

Латвия объявила чрезвычайную ситуацию в приграничных районах еще летом 2021 года. Это значит, что ни волонтеры, ни журналисты, ни международные организации не могут туда попасть без специального разрешения. В итоге никто не видел палатку в лесу, о которой рассказывают мигранты, никто не может проверить рассказы о жестоких пушбэках и избиениях.

Иева знала, что она нарушает правила и находится на границе незаконно. Тем не менее, она связалась с пограничниками. Двоих мигрантов доставили в больницу, остальных — в центр приема беженцев, волонтеров — в офис погранохраны.

“Институциональный расизм”

Иева была готова подписать административный протокол о нарушении режима ЧС, но вместе с этим на нее и коллегу Эгилса открыли уголовное дело по статье о незаконном перемещении людей через границу.

Максимальное наказание — пять лет тюрьмы. У волонтеров забрали компьютеры и мобильные телефоны, на них обрушился шквал критики со стороны политиков и консервативной общественности.

“И. Раубишко с коллегой из организации “Хочу помогать беженцам”, которая поддерживает гибридную войну Лукашенко, пытались нелегально ввезти в Латвию сирийских мигрантов, но их поймали, Погранохрана начала уголовный процесс, — написал в Твиттере член правления коалиционной партии “Национальное объединение” Янис Иесалниекс. — Надеюсь, сядут за заслуги”.

“Иева Раубишко и Нил Муйжниекс (директор европейского регионального бюро Amnesty International) своими действиями и высказываниями помогают стране-агрессору осуществлять гибридную войну против Латвии и ЕС/НАТО”, — писал в Твиттере политолог Андрис Кудорс.

Упомянутая Иесалниксом организация “Хочу помогать беженцам” функционирует в Латвии много лет, ее основал предприниматель Эгилс Грасманис — тот самый, который вместе с Иевой встречал мигрантов на границе с Беларусью.

С февраля 2022 года организация занимается в основном украинскими беженцами. За это волонтеры получила массу дипломов, благодарностей и финансовой поддержки от латвийского правительства. Иева говорит, что отношение латвийских властей и общества к беженцам из Украины и Ближнего Востока — это как день и ночь.

“С одной стороны мы — хорошие, с другой — либо наивные, либо орудие в руках российского и белорусского режима, — считает Иева. — Это институциональный расизм”.