«Родовид Банк» возглавит его нынешний временный администратор Сергей Щербина, в банк «Киев» вместо первоначально заявленного Игоря Францкевича назначен экс-руководитель Одесского областного филиала Укрсоцбанка Юрий Маслов.
А 18 августа стало известно, что на должность председателя правления Укргазбанка Нацбанк утвердил Александра МОРОЗОВА, в 2005—2007 годах возглавлявшего Ощадбанк Украины. Какова ситуация во вверенном учреждении, где искать новых клиентов и как развивать новый госбанк? Обо всем этом мы расспросили Александра Валериевича.
— Вы уже успели разобраться с ситуацией в Укргазбанке? В чем его основные слабые и сильные стороны? Намерены ли обнародовать стратегию развития банка в обозримом будущем?
— В принципе, мне уже понятно, что происходило в банке и что происходит. Основные ошибки заключались, прежде всего, в недостаточной диверсификации кредитно-инвестиционного портфеля. Слишком большая его часть была сконцентрирована в проектах по девелопменту объектов недвижимости.
Тенденция последних лет — постоянно растущая стоимость недвижимости и огромная потребность в новых бизнес-центрах, гостиницах, дорогом жилье. Все это вроде бы диктовало и соответствующую бизнес-стратегию. В апреле прошлого года ситуацию в банке нельзя было даже назвать тревожной. На тот момент акционеры вели активные переговоры по продаже банка, и его стоимость оценивалась в более чем 600 млн. евро. Кредитно-инвестиционный девелоперский портфель группы Укргазбанка оценивался в сумму от 1,5 до 2 млрд. долл. — это то, с чем группа собиралась выходить на международные рынки.
Но все грандиозные планы не успели реализовать до начала кризиса. Уже в сентябре прошлого года ситуация кардинально изменилась, и проблемы начали быстро набирать критическую массу. В итоге, из-за отсутствия других источников, пришлось принимать единственно правильное в тех условиях решение, уступив государству контроль над банком в обмен на его капитализацию.
— Сегодня эти недостроенные дома, торговые и бизнес-центры — своеобразные «памятники мыльному пузырю». Насколько они отягощают портфель банка?
— Безусловно, это проблема. В период роста такого рода кредиты были в допустимых пределах, не выше 10—15%. Но сейчас из-за сжатия кредитного портфеля их доля значительно увеличилась и составляет порядка 30%. Это не хорошо, но и не критично. Благодаря увеличению капитала, удалось в значительной степени компенсировать этот риск.
— А эти кредиты обслуживаются?
— Плохо. И это главная проблема. Отсутствуют финансовые потоки, с помощью которых можно обслуживать эти кредиты. Доли в проектах, связанных с этими объектами, также невозможно продать.
— Вы будете пытаться как-то эту проблему решать?
— Будем. Здесь должна быть найдена формула корректного замораживания этой части активов до нового оживления интереса к девелоперским проектам, а затем, с появлением потенциальных инвесторов, — проведения инвестиционных конкурсов с целью их продажи.
По поручению премьера и по договоренности с заемщиками мы сейчас работаем над этой формулой и в любом случае будем пробовать часть проектов продавать. Однако, если цена будет неприемлемой и при продаже этих проектов банк будет нести значительные убытки, тогда, безусловно, логичнее их заморозить до лучших времен.
Но вы задавали вопрос о стратегии. Ее мы обязательно подготовим и опубликуем. Если говорить о перспективах не только выживания, но и развития, то сейчас для банка важнее поиск новых рынков и новых клиентов.
— Где вы их найдете? Попробуете, как недавно делало правительство, загонять силой?
— Сейчас мы ведем активные переговоры с НАК «Нафтогаз Украины» о принятии на обслуживание ряда ее дочерних структур. Напомню, что Укргазбанк когда-то создавался как структура, ориентированная именно на газовую отрасль. Поэтому одну из главных своих задач я вижу в том, чтобы начать максимально эффективно использовать в сегодняшних условиях весь опыт, накопленный за 16 лет существования банка.
— Эти ваши интересы находят понимание в правительстве, в руководстве НАК?
— У меня было несколько встреч с руководством НАК, и мне кажется, что оно заинтересовалось этой идеей.
Предприятия системы НАК «Нафтогаз Украины» сотрудничают с более чем 60 банками. С одной стороны, это позволяет диверсифицировать финансовые потоки и риски, но с другой — создает достаточно серьезные сложности управленческого характера, мешает оптимальному управлению этими потоками.
Конечно, речь не идет о тотальной централизации. Мы не ставим задачу, чтобы завтра же «Нафтогаз» со всеми своими предприятиями перешел на обслуживание исключительно в Укргазбанк. Но по мере увеличения возможностей банка, по мере роста заинтересованности НАК мы будем работать над тем, чтобы расширять взаимодействие. К тому же, если раньше было не совсем корректно говорить о масштабном сотрудничестве госкомпании с негосударственным Укргазбанком, то сейчас ситуация кардинально поменялась.
— Заинтересованность можно проявлять годами, не принимая никаких конкретных решений…
— Здесь так не получится. Мы должны иметь внятное решение, чтобы окончательно определиться с дальнейшей стратегией развития Укргазбанка. Моя идея, которая нашла понимание и в Минфине, и в Нацбанке, и в «Нафтогазе», — это подписание некоего меморандума, в котором будут отражены интересы и намерения каждого из подписантов.
— Меморандум уже подписан?
— Нет. Это пока проект. Как раз сейчас он рассматривается и обсуждается всеми сторонами. Если НАК «Нафтогаз» войдет в этот процесс, то она тоже будет одной из сторон, но пока прежде всего — это НБУ и Минфин. НБУ — как регулятор, а Минфин по закону определен как ключевое министерство, которое управляет долями государства в рекапитализированных банках.
— Вы не боитесь, что у банка снова возникнет излишняя концентрация рисков? Ведь всем известно о плачевном финансовом положении НАК?
— Этих проблем я бы не стал бояться. Они хоть и накапливались годами, но всем понятны. «Нафтогаз» пока работает с убытками, но это — нонсенс. Даже теоретически не может быть такого, что бизнес, связанный с нефтью и газом, является ущербным. Просто долгое время основные прибыли нефтегазовой отрасли проходили «мимо» самого «Нафтогаза».
Общаясь с правительством и руководством НАК, вижу, что там понимают все эти проблемы. Более того, у них есть идеи, как эти проблемы решать. И для них банк — это один из инструментов решения этих проблем.
— Укргазбанк останется универсальным или станет специализированным учреждением?
— Пока не идет речь об отказе от универсальности. И то, что мы сейчас с вами обсуждаем, — это пока еще не принятые решения. Но, в принципе, НАК «Нафтогаз» — уже давно акционер этого банка. Просто сейчас ее доля сократилась до совсем незначительной.
Также здесь речь не идет о каком-то новом радикальном повороте. В Укргазбанке обслуживается много облгазов в регионах Украины, отдельных предприятий и филиалов НАК. То есть у банка уже много клиентов из этой отрасли, он хорошо знаком с ее спецификой. Речь идет о том, чтобы мы все наработки и имеющийся опыт систематизировали и посмотрели, в чем здесь может быть взаимный интерес.
— Как вы можете прокомментировать заявления премьер-министра о злоупотреблениях при рефинансировании, которое предоставили Укргазбанку, — о том, что подобного рода факты должна расследовать Генпрокуратура и что «после президентских выборов все будут сидеть».
— Я — за разделение обязанностей. Мы будем заниматься финансовыми потоками и инструментами. А по поводу того, кто кого посадит, — для этого есть другие институты. Например, прокуратура, как совершенно правильно сказала Юлия Владимировна.
Я никого не буду обвинять в злоупотреблениях. Мне известно, как возникла эта ситуация, но это сложная для понимания большинства читателей банковская тема.
— И все-таки, хотя бы в общих чертах, что это было — межбанковский кредит? Что означает обвинение главы правительства в том, что якобы «миллиард гривен был переведен в их маленький частный банк»?
— Это был не межбанк, это были деньги на корсчете, которые, по сути, из Укргазбанка не уходили. Эти деньги не ушли на офшоры, они остаются в банке. Такая ситуация возникла в связи с тем, что Ипобанку был передан целый ряд кредитов из портфеля Укргазбанка для оптимизации, которой занимались акционеры с целью его продажи, а потом с целью получения рефинансирования от Нацбанка. Это не означает, что нарушения не было, но оно было далеко не таким серьезным, как в других банках, из которых деньги действительно были выведены.
— Закон нарушался?
— Закон — точно нет. Каждый банк может иметь деньги на своем корсчете в другом банке. Были нарушены требования НБУ, которые он выставляет при выделении рефинансирования. Но это не нарушения закона и не воровство.
При всей той критике, которую вы уже услышали от меня в адрес акционеров, надо отметить, что залоги не выведены. Все, под что брались кредиты, находится в банке.
И в Укргазбанке — кстати, несмотря на введение временной администрации, — не было ни одного дня моратория. Поэтому мы находимся в более предпочтительной ситуации, чем наши коллеги из «Родовид Банка» и «Киева».
— Какова динамика депозитов в банке после объявления о рекапитализации? Как вхождение государства сказалось на доверии вкладчиков к учреждению?
— Это почувствовалось. С
1 июля по 10 августа переоформлено закончившихся и оформлено новых депозитных договоров на общую сумму 672 млн. грн. Это — почти 14 тыс. договоров.
У нас для нынешней ситуации совершенно приличный показатель — 70% удержания. Изъятие части закончившихся депозитов объективно: у многих вкладчиков сейчас ухудшилась финансовая ситуация в семьях. Вклады на то и существуют, чтобы пользоваться отложенными деньгами, когда возникают сложности.
— Раз 30% изымается, то какие-то депозиты банк все-таки теряет?
— Безусловно, в целом есть уменьшение. Но в тех цифрах, которые я уже называл, — более
4 тыс. новых клиентов, которые принесли в банк около 200 млн. грн. У нас пока не было возможности активно заявлять обо всех наших планах посредством активной рекламной кампании.
— Как так получилось, что вы не оказались вместе с «Родовид Банком» задействованы в недавних PR-акций для вкладчиков с участием премьер-министра?
— Я убедил главу правительства, что у Укргазбанка нет необходимости проводить такие мероприятия. Премьер приглашала меня на такую встречу, я ей привел свои аргументы, она согласилась.
— Она-то согласилась, но потом прозвучали обвинения в адрес собственников банка. Вы не боитесь, что отказ от участия в PR-акциях предвыборной кампании осложнит реализацию ваших задач по управлению банком?
— У меня нет сейчас проблем в общении с премьер-министром. Я отошел от политики и занимаюсь здесь исключительно профессиональной деятельностью. Хотя в целом весь процесс, связанный с рекапитализацией, не может не иметь политических оттенков. Как и все в нашей стране.
Рекапитализация — это один из ключевых антикризисных проектов правительства. Я не говорю, что единственный, но ключевой. Особенно если посмотреть, сколько денег выделено на этот проект по сравнению с остальными. Поэтому понятно, что совсем без политики здесь не обойдется. Я давал свои рекомендации премьер-министру по той риторике, которую считаю уместной по отношению к Укргазбанку. Что-то услышано, что-то — нет. Юлия Владимировна — глава правительства и имеет право на свою позицию.
— Вы думаете, что политические оппоненты в этой ситуации могут сотрудничать? И не просто сотрудничать — вы же хотите еще войти в святая святых, в самую близкую для премьер-министра сферу — нефтегазовую…
— Здесь тоже нет принципиальных противоречий, ведь через банк правительство сможет получить еще больше контроля там, где захочет. И не просто контроля — речь идет о более эффективном управлении и более прозрачных потоках. Это то управленческое решение, у которого нет сейчас явных противников.
— Как вы оцениваете сотрудничество с бывшими собственниками банка и что собираетесь делать с нынешним высшим менеджерским звеном?
— Взаимоотношения с акционерами у меня, как мне кажется, конструктивные. В данном случае это продиктовано теми условиями, которые создавались не мной. Кабмин вместе с Национальным банком приняли в отношении Укргазбанка уникальное решение, которого нет в банках «Родовид» и «Киев». Бывшим собственникам оставили 18%. Это значит, что они — акционеры и партнеры, и пока это так, я буду выстраивать с ними максимально корректные взаимоотношения.
Мы потихоньку привыкаем друг к другу, к способу мышления, к алгоритмам принятия решений. Это тоже процесс, требующий времени. Но сейчас у меня нет ощущения каких-то проблем в отношениях.
Что касается изменений в руководстве и менеджменте — этот вопрос обсуждается. Мы не ставим задачу кого-то выгнать. Новый состав правления должен соответствовать тем задачам, которые будут стоять перед банком. Все кадровые решения будут приняты после того, как сформируется и соберется наблюдательный совет банка. Надеюсь, что к моменту выхода в печать этого интервью совет будет сформирован. Это очень важно для банка.
— Вы уже готовы представить на рассмотрение набсовета хотя бы черновой проект стратегии развития?
— Уже само формирование совета покажет, согласился ли собственник с предложенным отраслевым уклоном. Потому что в таком случае в совет должны войти представители руководства НАК «Нафтогаз Украины». После этого можно будет обсудить и подписать меморандум, который определит ключевой вектор дальнейшего развития банка.
Если будет воспринят и утвержден именно этот вектор, мы сядем за написание стратегии, конкретного бизнес-плана на ближайшие два-три года.
— Что вы можете сказать о процедурах формирования набсовета, особенно если сравнивать ее с ощадбанковской, где вам пришлось набить столько шишек?
— Слава богу, здесь не тот принцип формирования наблюдательного совета, что был в «Ощаде» и в Укрэксимбанке и завел работу набсоветов в полный тупик. В Ощадбанке НС не собирался уже более двух лет. С того самого момента, как меня отправляли в отставку. А практикуемые сейчас заочные процедуры принятия решений серьезно снижают их профессионализм и компетентность. Это вечное блокирование «пятерками» друг друга не может идти на пользу банку.
— Вы теперь тоже возглавляете госбанк. Не требуется ли по закону, чтобы и ваш набсовет формировался по принципу «трех пятерок»?
— В принятом еще в декабре прошлого года законе, с которого стартовала рекапитализация, прописан механизм, согласно которому Минфин — представитель собственника и может принимать самостоятельное решение о формировании наблюдательных советов рекапитализируемых банков. Поэтому здесь нет никаких противоречий.
Насколько мне известно, Всемирный банк внес очень разумное предложение, чтобы в совет входили еще и независимые директора. Кстати, в Укргазбанке такая практика существовала и раньше: в его НС когда-то входил Юрий Полунеев, потом Сергей Яременко. Авторитетные и независимые люди, для которых важна профессиональная репутация. Поэтому я бы такую инициативу поддержал, но это компетенция Минфина.
Юрий СКОЛОТЯНЫЙ
