В случае с Сербией ситуация усложнилась объявлением независимости автономного края Косово и Метохии (второе слово относится к западной его части, для краткости обычно говорят просто Косово). Спорное с точки зрения международного права решение вполне объяснимо экономической логикой: капитализация минеральных ресурсов этой небольшой (даже по балканским меркам) мятежной провинции оценивается в 19 млрд. долларов. При этом стоимость всех косовских активов более чем в десять раз выше.

Если исходить из объективности оценок Мирового банка, МБРР и собственно сербских экспертов, то запасы свинцово-цинковых руд оцениваются в крае на уровне 42,2 млн. тонн (74% запасов Сербии), никеля и кобальта — примерно 13,3 млн. тонн, магнезита — в 5,4 млн. тонн., бокситов — до 1,7 млн. тонн. Помимо этого, Косово обладает значительными — в том числе и для промышленного производства — запасами серебра, железной руды (причем — с ферроникелевой составляющей), кобальта, лигнита и нерудных материалов, а также месторождениями золота, платины и меди.

Безусловно, контролируя такие ресурсы, Сербия смогла бы восстановить свою разрушенную балканскими войнами экономику значительно скорее и войти в число лидеров по экономическому росту среди постсоциалистических стран (примерно так, как происходит в России за счет углеводородов или в Украине за счет черной металлургии). Между тем, действия сербского руководства, по крайней мере, за последнее десятилетие, направленные на достижение компромиссной позиции любой ценой, могут служить для других стран отличным уроком. Возможно, руководство страны еще выторгует определенные внешнеполитические преференции, однако значительная часть сырьевой базы — потеряна. Внешняя политика, как известно, дело изменчивое, а вот сырьевые ресурсы, как доказывает галопирующий рост цен на них на мировых рынках, отныне переходят в разряд “вечных ценностей”.

Теперь, похоже, в Косово начнется вторичный передел горно-металлургического комплекса. Так, когда планы независимости края были исключительно в проектах, вовсю шла приватизация активов. Приватизационное агентство края — Agjencia Kosovare e Mirebesimit — активно поработало с “рисковыми” инвесторами, которые, вполне вероятно, вскоре перепродадут купленные относительно недорого активы более серьезным игрокам, но уже значительно дороже (схожая схема характерна для Боснии и Герцеговины).

Так, в 2005 году была произведена реактивация для последующей продажи свинцово-цинкового комбината в Трепче, простаивавшего еще с 1999 года. Комбинат этот один из крупнейших на Балканах и включает в себя рудники, обогатительные фабрики, заводы по выплавке свинца и цинка, а также ТЭС. Добыча комбинатом руды составляет 160 тыс. тонн, из которой выходит примерно 1,8 тыс. тонн свинца и 3 тыс. тонн цинка. Затем приватизируется ферроникелевый завод в Глоговаце (а с ним еще три ферроникелевых рудника).

В начале 2006 года на продажу выставляется каолиновое предприятие Kaolini L.L.C., а к концу того же года — предприятия по добыче и переработке магнезита — теперь это компании XIM Strezoc Magnesite Mine L.L.C. (производство нерудных материалов) и Mine and Industry of Magnesite Goleshi L.L.C. (поставляет сырье для итальянской компании Eraclit-Venier SpA).

Наконец, год назад, в феврале 2007 года, через процедуру банкротства (как в случае с магнезитовыми производствами), косовским приватизационным агентством выставляются на продажу пакеты акций в бокситовом предприятии Bauxite Mine Volljak L.L.C. и трубном заводе IMK Pipe Factory L.L.C. (приватизирован в ноябре 2007 года с условием инвестиций в 13,2 млн. евро).

Последняя, уже тридцатая “волна” приватизации завершилась в Косово совсем недавно, в конце января 2008 года. Особенности приватизации по-косоварски — “прозрачность”, частые переносы и отмены приватизационных конкурсов (как в случае с IMK Pipe Factory), не говоря уже о регулярном неуказании победителей на них (например, в случае с XIM Strezoc Magnesite Mine оказалось, что инвестор — малоизвестная хорватская компания Iming d.o.o.). Так или иначе, основные активы края будут со временем перепроданы — во многом ввиду того, что косовары доказали свою неспособность к самостоятельному экономическому развитию. К примеру, в середине 2000-х, дефицит торгового баланса края составил 70% ВВП, а безработица — 40-50%.

Продолжение следует.