Евгений Червоненко: “Обо мне говорили как о министре, с которым невозможно договориться”

В течение года Евгений ЧЕРВОНЕНКО отвечал на вопросы Контрактов в двух ипостасях. Министр транспорта Червоненко выглядел истощенным, но его глаза излучали энергию. Евгений Альфредович — без пяти минут губернатор Запорожской области — пребывал в лучшей кондиции, но былого рвения во взгляде не было.

— После рассказа о том, как вы заставили диспетчера посадить самолет с Ющенко в Донецке, против вас открыли уголовное дело. Оно уже закрыто?

— Сначала мне звонил мой товарищ, занимающий высокий пост в МВД, просил прийти и написать объяснение, чтобы можно было закрыть дело. Я ответил, что ничего писать не буду. Пусть к делу приобщают все записи. Я готов к суду. Сейчас все утихло, никто не звонит. По-видимому, понимают, что если я начну говорить, это не принесет пользы ни тем офицерам, которые открыли дело, ни тем, кто давал приказ не сажать самолет.

Если бы ситуация повторилась, я бы действовал так же. Тогда мне с борта самолета позвонил по телефону нынешний министр экологии Игнатенко и сказал, что самолету не дают посадки и пилоты в панике, ибо топлива осталось мало, а соседний аэропорт в Луганске не принимает из-за гололедицы. В центре управления полетом по селекторной связи я слышал пилота, который говорил, что топливо заканчивается, а также команды руководства аэропорта не сажать самолет. Я вынул пистолет, положил его на стол и сказал: “Если погибнут 18 народных депутатов, я убью тебя, а потом себя”.

— П очему раскололась оранжевая команда?

— История рассудит. Я был против отставки правительства, когда понял, что это приведет к непредвиденным последствиям. На протяжении конфликта я оставался в стороне, не принимал ни чью сторону, потому что занимался министерством. Показатели говорят сами за себя: в контейнерном обращении 27% прироста прибыли, на железной дороге — 88%. Это при том, что железная дорога была единственной структурой, которая закрывала дыру в бюджете, доставшемся в наследство от Януковича. Если ты политик, все оскорбления и ссоры должен решать внутри команды. Зинченко был в команде, и никто ему не запрещал обсуждать проблемы с президентом. Надеюсь, что оранжевая команда найдет силы переступить через себя и договориться. Я, например, поборол искушение подать в суд на Турчинова на пару миллионов.

— Сейчас вы поддерживаете отношения с Ющенко?

— Общаемся, но не часто.

— Говорят, с вашими заместителями по Минтрансу можно было легко договориться, например, относительно определенных кадровых решений. Вам об этом известно?

— Нет. Знаю, что обо мне говорили как о министре, с которым невозможно договориться. Если бы это было не так, не было бы открыто около 40 уголовных дел по фактам злоупотреблений на железной дороге. Хотя прокуратура их благополучно завалила. Поймите, договорившись один раз, я бы через “телеграф” Минтранса стал заложником всех, и потерял бы рычаги управления.

— Кредит, взятый на строительство моста через Днепр еще при Кирпе, так и не нашли?

— Мы заставили компании, получившие предоплату, выполнить работу. Но мне непонятно, почему после моей отставки строительством начали заниматься новые фирмы.

— Разве новый министр Бондарь не является вашим протеже?

— Не виделся с ним после его назначения на должность министра. Я его взял в свою команду, ведь мне был нужен человек с бюрократическим опытом, знающий, как провести документ и от кого его прохождение зависит. Я был политиком, топ-менеджером, а не бюрократом. Иногда мне трудно было ходить по зданию Кабмина, тратить дни на то, что в реальном секторе можно сделать за минуты. Бондаря, по-видимому, назначили из-за его управляемости. Этому правительству нужны управляемые министры.

— Почему так и не заработали единые таможенные окна в портах?

— Переломить правила игры, остановить контрабанду в той же Одессе оказалось не так просто. Мне постоянно угрожали, угрожают и сейчас. Но мы ввели окна во всех портах, кроме Ильичевского. В Одессе единое окно трижды переносили на “7-й километр”, там есть “частная таможня”, я трижды его возвращал. Считаю, что выполнил поручение президента и сократил время прохождения товара с 27 часов до 1,5. Кстати, все скандалы с портами начались после того, как для ускорения прохождения контейнеров предложили установить специальную рамку. В Одессе этот агрегат, подаренный американцами, все время ломается. Пол-Одессы живет с контрабанды — не только предприниматели, но и люди в погонах.

— До какой стадии вы довели проект создания лизинговой компании, которая должна была финансировать производство локомотивов и вагонов?

— Были достигнуты принципиальные договоренности с двумя мощными международными лизинговыми компаниями.

— По вашему мнению, когда заработает канал Дунай — Черное море?

— Меня как руководителя Минтранса постоянно вводили в заблуждение, рассказывая, что канал катастрофически обмелел. Он действительно обмелел, но это не смертельно. Проект необходимо запускать. Конечно, затраты не отобьются за один или два года, но думать нужно глобально, рассчитывая на десятилетия. Есть Черноморско-Азовская компания, которая специализируется на углублении дна. Она могла бы работать на канале, а ее растаскивают по схеме, используя которую обанкротили ЧМП. Кстати, мы согласно президентскому поручению отчитались относительно ЧМП. Знаменитый Кудюкин выглядит просто святым. Других фигурантов не назову, поскольку хочу жить.

— Изменилось ли ваше отношение к Леониду Кучме?

— Нет. Это человек, с разрешения которого уничтожили все, что я создал, это человек, который требовал, чтобы я стал на колени. Но убежден, что достаточно было одного кивка Кучмы и Майдан захлебнулся бы в крови. Под давлением Америки, нас и своей совести Кучма пошел на переговоры. Об этом следует помнить.

— Почему именно вы возглавили охрану кандидата в президенты Виктора Ющенко?

— Моя работа как руководителя службы охраны Ющенко началась после событий в Донецке осенью 2003 года, когда местная власть сорвала проведение съезда Нашей Украины. Я прибыл в Донецк за день до прилета основной делегации. Когда самолет с депутатами и Ющенко на борту отказались принимать в аэропорту города, я ворвался в диспетчерскую и услышал команду по связи: “Не сажать!”. Тогда я положил пистолет на стол и сказал диспетчеру: “Если самолет с депутатами разобьется, то ты отсюда живым не выйдешь”.

— Почему после революции вы стали высказываться в защиту Кучмы?

— Насколько я понимаю, он пожалел о том, что сделал Януковича сначала премьером, а потом кандидатом в президенты. Он сам стал заложником системы вседозволенности. Думаю, что под конец выборов он уже не мог влиять на ситуацию. Главное, почему я защищаю экс-президента, — знаю его роль в том, что все закончилось мирно.

— При предыдущей власти Минтранс считался одним из самых коррумпированных ведомств. Как выходите из этой ситуации?

— Сначала чиновники министерства приходили ко мне и, хлопая по карманам, постоянно делали какие-то предложения, говорили: “Давай придумаем, как жить по-новому”. Когда я не согласился, у них стали плавиться мозги, и начался саботаж.

Теневые схемы еще полностью не уничтожены, но существенно подрезаны, мы их перекрываем соответствующими указами и распоряжениями. Те, кто ими пользовался, — в истерике. Существовала коррупционная цепочка до самого верха. Например, начальник порта мог за откат предоставлять существенные скидки. Тот, кто получал скидки, приносил кэш, и начальник порта делился им со своим руководством.

— Теперь грузы завозят легально?

— В ближайшее время в одесском порту заработает единая комната приема документов. Вы даете документы в окно и не видите, кто за ним находится, а в комнате работают представители всех служб — от ветеринаров до пожарных. И груз оформляют в течение нескольких часов. Более того, в комнате установлено видеонаблюдение для контроля представителями МВД и СБУ.

— Когда заработает канал Дунай — Черное море?

— Как только найдем средства на достройку. Потоки ходоков, которые пытаются остановить строительство, затапливают не только нас, но и МИД. Вы даже не представляете, какие деньги тратят румыны на то, чтобы сорвать наши планы.

— Бывшие руководители Минтранса декларировали, что железная дорога очень прибыльная, а вы утверждаете, что она на грани краха...

— Когда мы пришли в министерство, попросили показать баланс “Укрзал і зни ці ”, чтобы посмотреть, где есть резервы. Через несколько дней поняли, что баланса не существует. Герои того времени (Кирпа, Бакай) доход путали с прибылью. Они смотрели, сколько сегодня пришло денег и что с ними можно сделать — купить ли какому-то чиновнику дорогую машину, чтобы не возникало с ним проблем, ввести ли программу неоплачиваемого проезда для детей, построить ли дачу в Гуте, чтобы задобрить кого-то. Тогда не подбивали баланс.

Когда мы назвали реальные цифры, показывающие реальное состояние нашей железной дороги, меня начали топтать ногами отдельные политики, которые, как потом оказалось, ездили на мерседесах Минтранса. Я эти машины забрал.

— Ваш предшественник пытался построить украинский локомотив вместе с Сименс. Вы будете продолжать эту инициативу?

— Я много знаю об украинском железнодорожном машиностроении. Знаю, что директора некоторых заводов прятались от братков в лесу. Я хочу, чтобы всем проектам в этой отрасли дала оценку соответствующая комиссия. В условиях отсутствия финансирования я пошел единственно возможным путем создания финансово-лизинговой компании, которая будет финансировать строительство вагонов и локомотивов.

— Кредит на строительство нового моста через Днепр исчез, за какие средства мост будет достраиваться?

— Средства ищем. Когда вложены такие деньги, превращать строительство в советский долгострой нет смысла.

 Подготовил Роман КУЛЬЧИНСКИЙ