Владимир Путин получил отчет по трубам

Каждый раз, приезжая в Сочи, господин Путин считает своим долгом встретиться с кем-нибудь из бизнесменов. В сентябре прошлого года в “Бочаров ручей” приезжали господа Потанин и Дерипаска, а вчера в резиденции долго ожидал своей очереди Алексей Мордашов.

Господин Путин вчера не торопился на работу. Он поплавал в бассейне, потом долго стоял у входа в резиденцию, благосклонно посматривая на выглянувшее наконец (впервые, кажется, за всю прошедшую неделю) солнце. Господин Мордашов томился в приемной.

Оказавшись наконец лицом к лицу с Владимиром Путиным, Алексей Мордашов начал, такое впечатление, наверстывать было упущенное (вернее, упущенную выгоду). Он сообщил господину Путину, что в ближайшее время “Северсталь” собирается “пустить новый объект в Санкт-Петербурге, в городе Колпино” (где именно, в Санкт-Петербурге или все-таки в Колпине, так и осталось неясным).

— Стан, пять метров, мы реконструировали, — быстро и взволнованно говорил Алексей Мордашов, сидя за столом так, как в детском саду давно приучили сидеть в ожидании завтрака моего трехлетнего сына Ваню — положив прямо перед собой руки, одна на другую. — И будем делать там трубы большого диаметра, те самые трубы, которые долго не могли освоить в стране.

Президент смотрел в этот момент на Алексея Мордашова даже благосклоннее, чем полчаса назад на солнышко.

— Сейчас мы начинаем делать трубу, которая полностью удовлетворяет требованиям “Газпрома” — 18 метров длиной и 1420 мм в диаметре, — продолжил Алексей Мордашов.

— А как у вас с конкурентами внутри страны? — спросил президент.

Алексей Мордашов вопрос понял.

— У нас в России есть еще только один производитель — Выксунский металлургический завод, — сказал он без воодушевления, а с воодушевлением добавил: — Но у него же нет производства листа, и трубу они делают покороче.

Так, возможно, и следует вести конкурентную борьбу. Если бы с Владимиром Путин встречался владелец Выксунского металлургического завода, он бы тоже, без сомнения, нашел что рассказать о трубах господина Мордашова.

Владимир Путин вопросительно посмотрел на Алексея Мордашова.

— Но они тоже делают трубу 1420! — поправился Алексей Мордашов. — Пока только эти два производства будут делать трубу 1420. Но, слава богу, энергетическая стратегия России активно развивается, и поставки в этой сфере растут, растет спрос на эту продукцию...

Он замялся, подыскивая, казалось, слова для рассказа о том, что еще и где растет или может вырасти в ближайшее время. Хотя, скорее всего, надеялся он прежде всего на рост заказов со стороны государства на трубы большого диаметра. В результате Алексей Мордашов не сдержался и сказал примерно это:

— Надеемся на большой объем заказов по нашей стране.

— В том числе и по Северо-Европейскому газопроводу? — переспросил его Владимир Путин и этим вопросом вывел встречу на совершенно другой уровень.

Ведь он мог уточнить и насчет, например, трубопровода Восточная Сибирь — Тихий океан, по крайней мере, как говорится, для приличия. Но нет, он спросил о том, что его интересует больше всего остального, вместе взятого, — про Северо-Европейский газопровод.

— Несомненно, наш первый приоритет — это поставки для Северо-Европейского газопровода, — немедленно ответил Алексей Мордашов. Он понимал, что промедление смерти подобно.

— А как вы выстраиваете отношения с возможными заказчиками? — уточнил господин Путиным — Предварительные переговоры уже были?

Он теперь задавал вопросы не как президент страны. Он спрашивал как топ-менеджер этого проекта.

Правильно все поняв, Алексей Мордашов и отвечал ему как менеджер менеджеру:

— Конечно. Мы прекрасно понимаем, что это принципиально важно для нас. Прежде всего — “Газпром”. У нас есть рабочая группа с “Газпромом” с самого начала строительства. Мы всегда информируем “Газпром” о том, что делаем, поскольку это для нас самый главный и принципиально важный заказчик. У нас есть рабочая группа, которая сегодня (как раз накануне встречи) была усилена, поскольку пуск намечается вот-вот.

Владимир Путин так рассеянно кивал, что было понятно: то, что говорит ему Алексей Мордашов, для него, как топ-менеджера “Газпрома”, уж точно не новость.

— Теперь нам принципиально важно обеспечить качество трубы, — торопливо продолжал Алексей Мордашов. — Труба должна работать в совершенно новых условиях. Подводный газопровод... там пойдет уже высушенный газ, готовый для употребления в Европе. Для нас принципиально важно обеспечить качество трубы...

— Не помните, откуда брали трубу для строительства по дну Черного моря? — спросил Владимир Путин у коллеги.

— По дну Черного моря — не помню, — признался Алексей Мордашов. — Вроде японская или немецкая труба, насколько я знаю.

Так опытный бильярдист никогда не станет выигрывать легкие шары в партии со своим начальником по службе, случайно заглянувшим в бильярдный зал. Как и всю партию.

— Нужно, чтобы ваше качество было лучше, — произнес президент.

— Для нас принципиально важно сделать хорошую сталь, — заверил его господин Мордашов. — Это огромный технологический вызов, но я думаю, что мы будем ему соответствовать. Это принципиально важно, мы не можем подвести всех.

И он твердо посмотрел на Владимира Путина. Нет, Алексей Мордашов не мог подвести не то что всех, но даже и одного человека. Тем более если этим человеком является Владимир Путин.

То, что доложил глава “Северстали”, произвело в результате хорошее впечатление на Владимира Путина. Дальше разговор был гораздо более легким для Алексея Мордашова. Теперь он словно получал бонус за свое предыдущее сообщение.

— Сколько у вас рабочих на ваших предприятиях? — спрашивал господин Путин.

— В России примерно 150 тысяч человек, — отвечал Алексей Мордашов.

— Это и в металлургической промышленности, и в автомобильной? — уточнял президент России, проявляя осведомленность в структуре группы предприятий господина Мордашова.

— И в горнорудной, — добавлял господин Мордашов, — а кроме того, примерно десять тысяч человек у нас теперь работает за рубежом, во Франции, Италии и Соединенных Штатах.

“Чьи это владения”, — спрашивал король. “Маркиза де Карабаса” — был ответ.

— Там какие предприятия? — с удовольствием спросил Владимир Путин.

— Там металлургические заводы, которые мы приобретаем в последние годы, — с удовольствием ответил Алексей Мордашов .— Это часть нашей группы, которая выплавляет сталь за рубежом: два миллиона тонн в США и четыре миллиона в Европе.

— Как вы оцениваете уровень технологии на ваших предприятиях за границей? — спросил на этот раз Владимир Путин.

Вопрос был риторическим.

— У нас точно не хуже, — сказал Алексей Мордашов.

Президент взглянул на него с недоумением.

— У каждого есть свои преимущества. Но в целом, конечно, мы лучше,— поправился глава “Северстали”.

Это надо было как-то аргументировать.

— Иначе бы мы не были так эффективны по сравнению с ними. Они, конечно, менее эффективны, чем мы, — аргументировал Алексей Мордашов с откровенным сочувствием к ним. — Мы сегодня видим, как к нам отношение очень хорошее со стороны Италии, где мы купили предприятие, которое находилось в полубанкротном состоянии. И сегодня оно в хорошем состоянии.

Алексей Мордашов словно отправлял Владимиру Путину “письма счастья”.

— В Соединенных Штатах купили другой завод, о котором местные газеты написали, что русские возрождают американскую промышленность, — продолжал господин Мордашов.

— А как социальные вопросы решаются на ваших предприятиях? — спрашивал президент.

Ему нравилось задавать вопросы Алексею Мордашову, потому что он получал ответы, на которые только и может рассчитывать президент в разговоре с бизнесменом.

— Мы очень много тратим средств на это и считаем себя ответственными, — заявил господин Мордашов. — Кроме нас, никто не может обеспечить качество жизни нашим работникам. Это исторически сложившаяся ситуация в России. По моему мнению, она будет еще очень долгие годы в России.

Ну вот только в этом месте Алексей Мордашов расслабился, и как-то так само собой получилось, что от человека, который сидел напротив Алексея Мордашова, и от должности, которую он занимает, не зависит качество жизни граждан страны и еще много лет не будет зависеть.

— У нас есть медсанчасть, пионерские лагеря, — говорил Алексей Мордашов. — К счастью, сейчас очень многие поддерживают и развивают свои пионерские лагеря. А мы лагеря на 2,5 тысячи детей держали всегда и не закрывали никогда. Даже хоккейную команду держали, что, может быть, перебор.

Это была плохая новость для череповецкой “Северстали”.

— Принципиально важно для нас делать также то, о чем вы говорили в своем послании,— сказал Алексей Мордашов, — я имею в виду демографическую ситуацию... У нас в Череповце снижается численность, снижается рождаемость. Как мне кажется, очень остро стоит проблема не в том, что мало людей рождается, в том, что даже те, кто родились (то есть вопреки всему, всем смертям назло), оказались на улице. Очень хорошо, что в вашем послании демографическая проблема остро обозначена.

Надо сказать, что демографическая проблема не давала в этот день покоя в Сочи не только Алексею Мордашову, но и приехавшей сюда вице-спикеру российского парламента Любови Слиске. Она говорила господину Путину, что лично займется решением демографической проблемы и для начала соберет некий форум, куда позовет заинтересованных женщин, а когда после встречи с президентом России я спросил ее, что именно лично она намерена сделать, Любовь Слиска туманно ответила:

— Скоро увидите.

— И как скоро? — уточнил я.

— Через девять месяцев, — с вызовом ответила Любовь Слиска.

Время пошло.

И Алексей Мордашов, как выяснилось, принимает демографические проблемы очень близко к сердцу.

— В Череповце 250 детей каждый год уходит из дома. Это та ситуация, которая по нам всем конкретно ударит через несколько лет, когда эти дети вырастут. Кто будет работать на наших предприятиях и кто будет жить в наших городах? Это для нас даже личная проблема, — заявил он.

— Здорово, что вы, в бизнесе, понимаете это все, — растроганно сказал президент.

Он на это, судя по всему, даже и не рассчитывал.

Затем в разговоре была затронута тема образования.

— Вы знаете, — произнес господин Путин, — как раньше говорили и сейчас, когда мы встречались с группой российских бизнесменов, практически все говорят: приходят выпускники из вуза или другого учебного заведения, и приходится их доучивать или переучивать, ну зачем?

Он имел в виду, что предприниматели должны учить и принимать экзамены у студентов вместе с преподавателями.

— Это абсолютно верная посылка, — обрадовался Алексей Мордашов, — и после ваших слов определенные мысли в эту сторону стали двигаться!

Их разговор без журналистов продолжался еще почти час. Я было решил, что Владимир Путин окончательно и бесповоротно попал под обаяние верных ответов череповецкого бизнесмена, но потом выяснилось, что большую часть этого времени господин Путин проговорил по телефону с британским премьер-министром Тони Блэром.

Выйдя из резиденции, Алексей Мордашов с удовольствием подышал свежим воздухом. Я спросил его, удалось ли еще поговорить с президентом о его послании. Алексей Мордашов подтвердил, что да, удалось, но спросил, какую часть послания я имею в виду.

— Ну, о низком доверии к бизнесу... Впрочем, судя по тому, что вы столько времени провели с президентом, к вам доверие высокое.

— Ой, мне бы так хотелось в это поверить! — взмахнул рукой Алексей Мордашов.

Прозвучало как: “Ой, вашими бы устами да мед пить”.

Алексей Мордашов сказал, что для бизнеса сейчас “очень важная задача — добро творить”.

— Простите, я говорю высокие слова, — вздохнул он.

— Ну, после встречи с президентом...— начал я.

— Да-да,— легко согласился он, — какие же еще слова можно говорить после встречи с президентом!

Напоследок Алексей Мордашов рассказал, что на встрече не обсуждался вопрос IPO компании “Северсталь” и что с этим не надо спешить, “а делать это надо, когда надо”, и повторил, что подводный трубопровод — это технологический вызов для “Северстали”.

— Стоит проблема изоляции труб, надо, чтобы сухой газ оставался сухим, — расшифровал он, — когда пройдет через наши трубы, а то придется его досушивать.

Остается выразить надежду на то, что на технологический вызов Алексею Мордашову удастся ответить так же удачно, как и на вопросы Владимира Путина.

Андрей КОЛЕСНИКОВ