Социальное иждивенчество

Сегодня главная проблема нашей экономики — инфляция. Главная причина инфляции — быстрорастущие социальные выплаты. Значит, главная проблема экономики — быстрорастущие социальные выплаты. Так утверждают эксперты, ученые, политики. Но возможно, что социальные выплаты — не причина, а следствие. Причина — неадекватная сегодняшней экономической ситуации политика доходов населения. Именно к такому выводу приводит анализ данных о доходах населения Украины.

На первый взгляд, быстрый рост социальных выплат в течение нескольких последних лет подтверждается статистикой, по которой за 2004 г. они в номинальном выражении выросли на 34%, в течение 2005, 2006 и 2007 гг. — на 44,3%, 22,8% и 27,9% соответственно, а за первые четыре месяца текущего года в пересчете на год — еще на четверть. Но если исходить не из абсолютного изменения размеров соцвыплат от года к году, а из их соответствия возможностям экономики, которые в самом общем виде определяются величиной ВВП, то как возможности, так и проблемы сегодняшней соцполитики будут выглядеть совершенно иначе.

Прежде всего, нельзя сказать, что величина бюджетных соцвыплат не соответствует возможностям экономики. На графике соотношения общего объема этих выплат и ВВП видна “ступенька” в 2005 г., когда доля соцвыплат в ВВП поднялась с около 29% до приблизительно 34%. Как до, так и после указанной даты показатель находился примерно на одном уровне, что означает, что в 2005 году произошла определенная коррекция социальной политики (а именно, мы помним, были ощутимо увеличены пенсии и помощь при рождении ребенка). В целом же соответствие номинального ВВП соцвыплатам означает, что, если соцвыплаты и провоцируют инфляцию, то вызванная этим фактором инфляция не отражается отрицательно на экономическом росте, так как вместе с пенсиями и стипендиями растет и валовый продукт.

Проблема в другом. Относительно высокая инфляция не сдерживает, а, наоборот, стимулирует рост экономики. Но достигается это за счет того, что инфляция в первую очередь негативно отражается на доходах менее обеспеченных слоев населения, она усиливает расслоение по доходам. О том, что наша политика роста доходов населения игнорирует как раз этот аспект проблемы, свидетельствует, к примеру, практика определения властью величины минимальной заработной платы.

В абсолютном выражении минимальный разрешенный уровень оплаты труда в Украине растет. С 2001 г. по сегодняшний день он увеличился с 118 до 525 грн., или в 4,5 раза. Но отношение минимальной зарплаты к ВВП на душу населения, напротив, снижается. В 2002—2004 гг. оно составляло от 44 до 39 процентов. В 2005—2008 гг. — от 36- ти и до 31-го процента. То есть за шесть лет оно сократилось почти на треть. Поскольку минимальная зарплата отображает минимальный задаваемый государством уровень жизни работающего человека, такая динамика означает, что этот уровень снижается, или что минимальная зарплата каждый год увеличивается на меньшую величину, чем позволяет наша экономика.

Об этом же говорит и другой показатель — соотношение между минимальной и средней зарплатой. Европейские страны при определении величины минимальной зарплаты исходят из того, что она должна составлять не менее чем 40, 50 или 60 процентов (в зависимости от страны) от ее среднего уровня (а также, между прочим, в 2—2,5 раза превышать прожиточный минимум). Обусловлено это тем, что доход человека, работающего на непрестижной, низкооплачиваемой работе, не должен слишком сильно отличаться от зарплаты его соседей, чтобы не было явных различий в уровне жизни разных людей и это не вызывало бы недовольства в обществе. При таком подходе минимальная зарплата выполняет важную социальную функцию недопущения общественного недовольства. Так, считается, что если разрыв между минимальным и средним уровнем оплаты труда превышает один к трем, то это может вызвать определенное социальное напряжение.

По этому критерию мы находимся в “зоне риска”. Если пропорция минимальной зарплаты к ВВП снижалась, то средней, наоборот, увеличивалась. Значит, увеличился и разрыв между ними. В 2000 г. он составлял один к двум, в 2005 г. — один к трем ровно, в 2007 г. — 1 к 3,4, в апреле текущего года чуть- чуть снизился до 1 к 3,3. К такой неблагоприятной пропорции привела применяемая у нас методика определения величины минимальной оплаты труда не исходя из состояния и возможностей экономики, а в привязке к стоимости потребительской корзины , из-за чего минимум зарплаты получается существенно заниженным.

К тому же, как известно, у нас величина минимальной зарплаты до сих пор не достигла уровня прожиточного минимума. Прожиточный минимум — это еще один весьма примечательный для наших рассуждений показатель. Согласно законодательству, на его основе определяются суммы большинства социальных выплат (пенсий, пособий на сирот и по уходу за инвалидами и т.д.). Это значит, что, если не меняется методика подсчета той или иной социальной выплаты (как, например, в 2004 г. минимальную пенсию приравняли к прожиточному минимуму, а в 2005 и 2008 гг. дважды значительно увеличили пособие по рождению ребенка), то соотношение общей суммы бюджетных социальных выплат к прожиточному минимуму должно из года в год оставаться более-менее стабильным. Растет прожиточный минимум — увеличивается и соцпомощь. Не меняется первый показатель — можно пересмотреть методику подсчета одного-двух видов соцпомощи, и второй показатель плавно увеличится.

Статистика в этом ключе оказывается весьма неожиданной. За восемь лет описанное соотношение выросло более чем в три (!) раза (см. таблицу). Отчасти такую динамику можно списать на вышеописанные изменения методики определения величины той или иной соцпомощи. Но лишь отчасти. Следует полагать, что главный фактор роста величины “удельной соцпомощи” — это увеличение числа людей, получающих эту соцпомощь (и, при этом, снижение в реальном выражении суммы, получаемой каждым отдельным льготником — ведь мы ведем речь о социальной политике, основанной на инфляции). Сложно сказать, заключается ли причина в том, что вводятся новые категории льготников (например, “дети войны”) и рост числа получателей прямого финансирования от государства является сознательной целью власти — или же с увеличением размера соцвыплаты растет соблазн подделать необходимые для ее получения документы (интересно, к примеру, узнать, сколько у нас “чернобыльцев”, никогда не бывавших в Чернобыле), что является поводом для работы соответствующих органов. Но, по- моему, следствие очевидно: Украина постепенно превращается в страну иждивенцев.

Рост соцвыплат является самоподдерживающимся (таким, от которого очень сложно отказаться) из-за еще одной диспропорции нашей экономики, связанной со специфической структурой доходов людей. Упрощенно, люди получают доход из трех основных источников, которыми являются трудовые доходы (зарплата, премии, доход от предпринимательской деятельности и т.д.), социальные выплаты и доходы от собственности (проценты по банковским депозитам, дивиденды, арендная плата, продажа имущества и т.д.). В здоровой экономике доля трудовых доходов не должна быть меньше 60%, иначе снижается мотивация к труду. Население страны должно в среднем получать поровну соцвыплат и доходов от собственности, и ни один из этих двух источников не должен составлять более 20% совокупного дохода людей. Если же соцвыплаты существенно превышают пятую часть доходов, то возникают эффекты стремления к “фиктивным” льготам и отказа с этой целью от официального трудоустройства, поскольку такое поведение становится экономически привлекательным.

Именно эту ситуацию мы и видим на графике. Люди почти не получают доходов от собственности. Соцвыплаты в два раза превышают максимальный рекомендуемый уровень, а доля зарплат и предпринимательской прибыли в доходах медленно, но верно уменьшается.

Между тем, никто не отменял утвержденных Указом Президента еще в 1999 году принципов и приоритетов политики денежных доходов населения Украины. Среди этих принципов были названы обеспечение мотивации к труду (рост соцвыплат ее снижает), замедление процессов расслоения населения по уровню доходов (разница между минимальной и средней зарплатой растет), повышение доли оплаты труда в денежных доходах населения (наблюдаем прямо противоположное), содействие увеличению денежных доходов населения, полученных от собственности (в абсолютном измерении растут, в относительном — не меняются), обеспечение динамичного роста уровня реальных доходов населения, сбалансированных с другими макропоказателями (динамичный рост есть, сбалансированность с макроэкономическими показателями — не совсем). Таким образом, реализуемая политика доходов не только не использует всех возможностей экономического роста, но и не во всем соответствует закрепленным в законодательстве принципам.

К изложенному необходимо сделать важную оговорку. В расчетах использовались официальные данные Госкомстата и Минфина. Их специфика заключается в том, что они отображают только официальную экономику. Неофициальные доходы людей (зарплаты в конвертах, перечисления от нескольких миллионов “заробитчан” и т.д.) в официальную статистику не попадают. Приводимые статистикой данные по размеру социальной помощи, величине пенсий и прожиточного минимума являются объективными (не существует теневых социальных выплат из бюджета, а минимальные социальные стандарты утверждаются законами), а по трудовым доходам (прибыли и зарплате) — заниженными. При анализе наблюдаемых тенденций этот фактор необходимо учитывать. Поэтому в реальности доля трудового источника в структуре доходов людей выше (а соцвыплат — ниже), чем по официальным данным, и это хорошо. С другой стороны, разрыв между минимальным и средним доходом людей у нас значительно выше, чем сообщается, и это является поводом для серьезных размышлений.

Сейчас обсуждаются те изменения, которые должны быть сделаны в государственном бюджете Украины на текущий год. В первую очередь речь идет о пересмотре параметров доходов людей в связи с усилившейся инфляцией. Но нет и намека на то, что политика в этой сфере будет пересмотрена принципиально. Наоборот, уже утвержденным бюджетом на осень предусмотрен очередной сюрприз. Будет введена новая тарифная сетка зарплат работников бюджетной сферы. По ней минимальная зарплата останется практически неизменной, а средняя — серьезно увеличится. Значит, вновь вырастет разрыв между ними, что усугубит имеющиеся проблемы с инфляцией и бедностью населения вместо их решения.

А следовало бы повременить с новой тарифной сеткой и вместо этого резко поднять минимальные социальные стандарты. Как указывалось выше, отношение минимальной зарплаты к ВВП за шесть лет упало на 30%. Почему бы не восстановить существовавшую в 2002 г. пропорцию? Заодно минимальная зарплата впервые превысит прожиточный минимум. Не в 2,5 раза, как в Европе, но на вполне ощутимую величину — точно. Улучшится и большинство из тех показателей, о которых мы говорили.

Стоило бы пересмотреть и величину прожиточного минимума. На основе гипотезы о том, что прожиточный минимум, определенный в 2000 г. на уровне 270 грн., соответствовал как минимальным потребностям человека, так и возможностям экономики, отечественные ученые подсчитали, что с учетом экономического роста прожиточный минимум в текущем году должен составлять 1450 грн., а не утвержденные сегодня 600. Но здесь необходимо проявить осторожность, так как соцвыплаты из бюджета прямо пропорциональны прожиточному минимуму. Резкого увеличения этого параметра бюджет не выдержит. Иными словами, на такой шаг можно было бы пойти, если бы число получателей соцпомощи сейчас было таким же, как и в начале десятилетия. Но проблема в том, что сегодня реализуется политика социального иждивенчества. Трудно ожидать, что власть пойдет на ее изменение.

Евгений НИКОЛАЕВ