Охрана труда: нужны новые подходы

Вся история существования угольной промышленности Украины отмечается особой сложностью и многообразием имеющихся потенциальных опасностей природного и техногенного характера для работающих в ней. Долгая и прискорбная летопись человеческих жертв в шахтах заставляет всех нас снова и снова возвращаться к этой жгучей проблеме, изыскивать пути если не полного устранения ее причин, то хотя бы смягчения ее последствий.

В отрасли за последние 15 лет травмировано 376 тыс. человек и не вернулись домой с работы 4500 чел. В относительно благоприятном 2006 году ежедневно травмировалось 13 человек и в течение недели погибало 2 человека. Из каждой тысячи работников в течение года по причине травм разной степени тяжести каждый болел в среднем 30 дней. Только по этой причине предприятиями потеряно 145 тысяч рабочих дней. Всего же по причине травмирования, профессиональной и общей заболеваемости потеряно более чем 3,8 млн. рабочих дней, что эквивалентно простою в течение года 19 шахт общей численностью 1000 человек. Так шахтер расплачивается за уголь, за то, чтобы как-то существовать в этой жизни.

Почему же отрасль попала в такое положение, выход из которого теперь надо искать на всех уровнях государства? Разберемся поэтапно.

Состояние большинства угольных шахт с каждым годом ухудшается и характеризуется сложными горно-геологическими условиями разработки тонких угольных пластов, устаревшим шахтным фондом и отработавшим нормативные сроки стационарным горно-шахтным оборудованием, дефицитом квалифицированных кадров и неудовлетворительными условиями труда.

Достаточно сказать, что из 163 действующих в Украине шахт более 75 процентов шахт газовые, 60 проц. — опасные по взрывам угольной пыли, 45 проц. — склонные к газодинамическим явлениям, 25 проц. — по самовозгоранию угля. Температура горных пород на глубоких горизонтах достигает 45 градусов.

Шахты построены по нормативам и допускам, которые были заложены в 50-70-х годах, по воздуху, транспорту, нагрузкам на очистной забой, дегазации. И после мы пришли к выбору: наращивать добычу, но при этом проводить перепроектирование шахт, ставить их на реконструкцию или же снижать добычу, если у нас нет ресурсов для того, чтобы вводить в работу новые технологические решения по добыче и безопасности. Недостаточный объем финансирования за последние 25 лет не позволил своевременно обновить и модернизировать шахтный фонд. Поэтому структура шахтного фонда Украины является одной из самых запущенных среди угледобывающих стран.

Хорошо известно, что с увеличением глубины разработки усилились проявления опасных и вредных факторов: повышенного горного давления, газовыделения, более высоких температур, радиационного фактора, снижения устойчивости горных выработок, роста количества газодинамических явлений. Существенно увеличивается химическая нагрузка на организм вследствие увеличения круга используемых химических веществ и материалов. Кроме того, развитие горных работ практически на всех шахтах Украины осуществляется в горной среде, информация о которой базируется на геологоразведочных данных, как правило, 30-40-летней давности, когда массив еще не был нарушен горными работами и, по сути, это был массив с другими свойствами и характеристиками.

Поэтому, работая на больших глубинах, люди попадают в совершенно новую среду: замкнутое пространство, плохая освещенность, очень высокая температура, влажность и запыленность. Если в таких условиях происходит взрыв, то температура приближается к 1000 градусов, повышается давление, взрывная волна и пламя проходят с огромной скоростью, как по трубе, сметая на своем пути многочисленные конструкции, технику, людей, начинается пожар, при котором выгорает весь кислород. Раскаленные материалы выделяют ядовитый дым и газы, многие из которых не уступают по своим качествам боевым отравляющим веществам. В таких ситуациях пострадавшие шахтеры могут погибать не только на месте катастрофы, но и в больнице.

Вполне понятно, что угольная промышленность еще долго будет оставаться объектом с высокой степенью опасности труда. Но можно ли при всей сложившейся ситуации сделать так, чтобы не было массовой гибели людей? Конечно можно. По роду своих обязанностей председателю ЦК профсоюза В.И. Турманову и мне приходится участвовать в работе комиссии практически во всех резонансных авариях, связанных с гибелью людей. И я не могу не вспомнить аварию на шахте им. А.Ф. Засядько в 2006 г., когда в результате внезапного смещения пород кровли произошло выделение большого количества метана с последующими трагическими последствиями. Уже тогда на государственной комиссии поднимался вопрос о необходимости проведения научных разработок, чтобы не было таких случаев на других шахтах. Однако выводов не было сделано, и мы получили новую аварию в ноябре 2007 года с более загадочными явлениями. Следует признать то, что отраслевая наука практически развалена. Сеть институтов еще пока существует, но из-за низкого бюджетного финансирования научных разработок уходят старые кадры, а молодежь не идет из-за низкой оплаты труда. Очень обидно, что Донецкий научно-исследовательский угольный институт (ДонУГИ) находится на грани полной ликвидации и в его помещениях почему-то находится Донецкая областная налоговая администрация. А ведь в свое время его деятельность была примером блистательного сочетания науки и производства. С учеными ДонУГИ считались все, а сам институт превратился во всемирно известную школу горной науки. Ученые (а это “технари”, аэрологи, геомеханики, экономисты, транспортники) были авторитетными консультантами во многих странах мира. Теперь все это осталось в прошлом. Из 1200 сотрудников осталось 140. Такое же положение сложилось в ряде других институтов угольной промышленности. В бывших помещениях “Донгипроуглемаша” — базового института страны по созданию техники для комплексной механизации работ при подземной добыче угля, теперь находится Донецкий областной хозяйственный суд. Ни в одном ведомственном НИИ нет академиков. А в самой Национальной академии наук Украины даже не предусмотрено соответствующего отдела, который мог бы координировать столь необходимую стране тематику научных разработок. Вот поэтому ЦК профсоюза внес предложение о создании Государственной национальной горной академии при Академии наук Украины с соответствующим ее бюджетным финансированием.

Таким образом, сколько бы ни говорили о перспективе развития Донбасса, она в конце концов неразрывно связана с освоением глубоких горизонтов, поскольку строительство новых шахт резко сократилось, и интенсификация работ ведется на действующих шахтах. А для этого надо развивать отраслевую науку, другого выхода до начала строительства и пуска новых шахт просто нет. Это подтверждается еще и тем, что большие аварии допускаются даже на современных шахтах.

Невзирая на свою оснащенность новейшим оборудованием и средствами защиты, они оказались научно, технически и организационно не готовыми к безаварийному производству во время быстрого наращивания объема добычи угля.

Сегодня для частичного решения этой проблемы остро стоит задача не просто отвода, а и добычи газа метана. Но. позволить внедрять такую дорогостоящую технологию смогут только отдельные предприятия. Поэтому нужны определенные льготы в налогообложении. Если будет экономическая заинтересованность добытчика метана, то будет и большая польза стране, и безопасность горных работ в отрасли. А при строительстве новых шахт дегазация вообще должна закладываться еще на проектном уровне.

Особую тревогу вызывает состояние охраны труда на малых шахтах (в основном “копанках”) негосударственной формы собственности. Основными причинами нарушений являются: отсутствие современных средств механизации, значительный объем применения ручного труда, использование изношенного горно-шахтного оборудования, низкая квалификация и частая сменяемость персонала, отсутствие нарядной системы, несоблюдение норм охраны труда, нарушение технологической и трудовой дисциплины. Сегодня показатель производственного травматизма на малых угледобывающих предприятиях втрое выше, чем на угольных предприятиях государственной формы собственности. А ведь на 190 малых предприятиях работают наши люди. Это бывшие шахтеры, женщины и даже дети. Здесь не действуют никакие законы. Уголь добывается отбойными молотками, кайлами, лопатами, его вытягивают в мешках, канатами, старыми металлическими ваннами, а иногда на собственной спине.

Поскольку снижение уровня производственного травматизма напрямую зависит от финансирования этих предприятий, государству необходимо выделять им средства на капитальное строительство и вводить новые мощности на возвратной основе. Возврат средств может осуществляться за счет дополнительных доходов от увеличения добычи угля за счет ввода в эксплуатацию новых производственных мощностей. И вообще, для координации деятельности этих предприятий необходимо создавать Ассоциацию с соответствующим стабилизационным фондом.

Сегодня настало время новой идеологии в охране труда, когда управлять нужно не безопасностью, а производственными процессами в безопасных режимах, ибо предупредить аварию всегда проще и дешевле, чем устранять ее последствия. Но у нас всегда на ведение нормального процесса не хватает ни времени, ни средств, а вот после аварии эти средства находятся, хотя они, как правило, на порядок выше, чем нужно было для ее предотвращения. На шахте должен быть, прежде всего, план предупреждения аварий, а план ликвидации последствий аварий — его составной заключительной частью. Именно в плане предупреждения аварий должны быть выработаны все решения, не допускающие выход производственных процессов за рамки режимов, предусмотренных разработанными шахтой регламентов.

Пожалеть директора, войти в положение предприятия — означает предать интересы рабочих. Одним из основных источников проблем с охраной труда в первую очередь является менталитет работодателей, которые не очень охотно занимаются этим вопросом. А ведь именно руководители самого высокого уровня определяют финансовую и техническую политику предприятия. Именно они стоят перед выбором: подвергать жизнь рабочих непрекращающемуся риску, а себя любимого -штрафным санкциям, или все-таки организовать производство так, как того требуют условия и закон. К сожалению, не все понимают, что риск и высокопроизводительное производство — вещи несовместимые. Парадоксально, но иногда на стороне такого руководителя находятся сами рабочие: нам ли об охране труда думать, когда деньги зарабатывать надо.

Следовательно, не обойтись нам без действенного жесткого контроля. Сломать негодную практику, когда происходит повальное сокращение технической инспекции труда профсоюза, содержащейся за счет средств государственного социального страхования, лишение ее контрольных функций. Все эти органы в своей работе перестали опираться на общественных инспекторов по охране труда, избираемых и работающих на предприятиях. Сейчас техническая инспекция труда профсоюза, содержащаяся за счет профсоюзных взносов, осуществляет общественный контроль, причем на одного инспектора приходится от 5 до 10 шахт. Таким образом, наступила эпидемия пренебрежения мерами обеспечения безопасности, и охрана труда стала отходить на второй план, постепенно превращаясь в источник социальных конфликтов.

Вот поэтому, оценивая усложняющиеся геологические, горнотехнические условия, технологический уровень развития горных работ и сложившуюся тяжелую обстановку с охраной труда на угольных предприятиях, ЦК профсоюза обратился в Кабинет министров с решением вопроса о предоставлении полномочий государственного контроля за охраной труда технической инспекции труда ЦК профсоюза.

Было бы неправильным, если бы я говорил только о недостатках в охране труда. Но сегодня мы вынуждены рассматривать этот вопрос в таком ракурсе. Безусловно, в отрасли много делается для улучшения состояния дел в этом вопросе. В марте 2006 года Кабинетом министров была утверждена и осуществляется “Программа повышения безопасности труда на угледобывающих и шахтостроительных предприятиях в 2006-2010 годах”. В декабре 2007 года начала внедряться разработанная Минуглепромом новая система комплексной безопасности с использованием спутниковой связи, которая может кардинально изменить ситуацию и безопасность работ на шахтах. Ее особенность состоит в том, что она дает всю исчерпывающую информацию о ситуации в шахте, при аварийной ситуации отключает работу оборудования и не имеет несанкционированного доступа. Много делается и других полезных дел. Но положение дел не улучшается.

В связи с дефицитом кадров в угольную отрасль стали приходить малоподготовленные рабочие, процессы обучения и стажировки специалистов резко сократились. Основанная на династиях шахтерская профессия стала терять свой престиж и эту свою особенность.

В этих условиях надо повышать престижность шахтерского труда, чтобы шахтер всегда чувствовал себя на высоте морально и материально, чтобы в горные вузы действительно шли по призванию, а не зачисляли туда после того, когда абитуриент не прошел на все другие специальности. К сожалению, наш проект Закона Украины “О престижности шахтерского труда” вот уже больше чем полгода лежит без действия и неизвестно, когда он будет принят.

Не могу не сказать о системе медицинского обслуживания шахтеров, которая превратилась из преимущественного в обыкновенное и “похоронила” полностью цеховую службу. В связи со сложившимся положением выявление профзаболеваний осуществляется, в основном, при настойчивом обращении работника в лечебно-профилактические учреждения. В результате диагностируются и регистрируются активно выраженные формы профпатологии, требующие направления на МСЭК для решения социально-экспертных вопросов. Ранние формы профзаболеваний практически не регистрируются. Остается бесконтрольным определение причинной связи смерти шахтеров с имевшимся профзаболеванием и вследствие внезапной сердечной смерти. Основной причиной служит отсутствие четких научно обоснованных критериев.

Исчезли подземные медицинские пункты, и на оставшихся здравпунктах шахт сложилась крайне напряженная ситуация в обеспечении необходимыми медикаментами, индивидуальным перевязочным материалом, антисептиком, стерильными растворами, рентген-пленкой и многим другим. Для многих главврачей деньги от больных стали источником поддержания работы своего лечебного учреждения. Государственное здравоохранение превратилось в извращенную платную форму медицинского обслуживания, т.е. начало жить по законам теневой экономики. Так и хочется сказать, что бесплатной наша медицина никогда не была. Только плательщик не тот. Платить должно государство, а не рассказывать о том, что денег нет. Это не проблема больных. Их деньги — на украденных счетах сбербанков. Они кровью и потом проросли в гигантских объемах приватизации государственных предприятий, которые создавались всем народом, а теперь стали собственностью в лучшем случае 10 процентов населения страны.

Вот поэтому в течение последних 15 лет уровень заболеваемости с временной утратой трудоспособности в отрасли колеблется от 1000 до 1500 дней на 100 человек работающих. Это самые высокие показатели в сравнении с другими отраслями национальной экономики.

В свое время были установлены нормативы обеспечения льготными санаторными путевками. В угольной отрасли норма составляла 50 санаторных путевок на 1000 трудящихся. И если фактическая обеспеченность шахтеров в 80-х и начале 90-х годов составляла более 60 путевок, то сейчас Фонд социального страхования по временной потере трудоспособности выделяет менее 10 путевок. В норме предоставления путевок шахтеров уравняли со всеми другими работниками, не считаясь с условиями труда.

ЦК профсоюза вынужден в который раз обратиться в Кабинет министров, Федерацию профсоюзов и Федерацию работодателей Украины с ходатайством о решении вопроса по льготному санаторно-курортному обеспечению трудящихся, работающих в особо вредных и опасных условиях труда, за счет средств Фонда социального страхования по временной потере трудоспособности.

У нас практически 90 процентов объектов отрасли не отвечают санитарным нормам и правилам. От этого постоянно растет профессиональная патология, которая почти на 100 процентов представлена хроническими формами. Наиболее частые профессиональные заболевания у шахтеров: пневмокониоз и хронические пылевые бронхиты, развивающиеся от рудничной пыли; вибрационная болезнь и неврит слухового нерва от воздействия соответственно вибрации и шума; заболевания периферической нервной и костно-мышечной систем из-за вынужденной рабочей позы шахтеров и статико-динамического перенапряжения опорно-двигательного аппарата в условиях неблагоприятного микроклимата.

Развитие профессиональных заболеваний всегда сопровождается более ранним проявлением и увеличением частоты сопутствующих заболеваний сердечно-сосудистой, бронхолегочной, нервной, эндокринной системы, органов пищеварения и др., что, естественно, наряду с имеющим место ухудшением экологии угольных регионов отражается в демографических показателях. В угольных регионах чуть ли не в полтора раза смертность стала опережать рождаемость. Медицинская статистика рассматривает вое это как убыль по возрасту. Но это не так. Многие умерли по причине преждевременной смерти, не достигнув до шестидесятилетнего возраста.

Едва ли не самым значимым травмирующим фактором на шахтах является острая сердечная недостаточность. За последние 10 лет на рабочем месте или после выезда из шахты в результате острой сердечной недостаточности и инсульта умерли более 300 человек. Вместе с тем вопрос своевременного выявления больных ишемической болезнью сердца при ежегодных медицинских осмотрах уже более 10 лет остается открытым.

Стараясь поправить положение с заболеваемостью шахтеров, ЦК профсоюза в начале 2000 года разработал проект создания ведомственной шахтерской медицины, в котором предусматривалось строительство медико-реабилитационных центров в угольных регионах Украины. 22 марта 2002 года вошел в историю г. Донецка как день, открывший биографию первого в Украине шахтерского регионального медико-реабилитационного центра. Сейчас в нем по недоступным для простого труженика ценам лечатся более состоятельные люди. И что интересно, за это чиновничье преступление перед шахтерами никто не понес наказания.

Еще одно горе. К 80-м годам прошлого столетия в государстве и в угольной промышленности особенно, сложилась очень мощная система профилактики профзаболеваний — развитая сеть санаториев-профилакториев, которые практически имелись на абсолютном большинстве крупных шахт. Велась большая профилактическая работа с трудящимися, отнесенными к группе риска, велась реабилитация. Фактически мы снимали нагрузку с государственной медицины. Система санаториев-профилакториев работала как составная часть национального здравоохранения и активно содействовала сохранению человека на рабочем месте. Сейчас дело идет к тому, что мы потеряем эту систему. По сути, речь идет об отказе от принципов профилактики здоровья шахтеров.

В общем, не то что в будущем, а уже сейчас ни о каком воспроизводстве рабочей силы в отрасли говорить не приходится. Мы стоим у последней черты, после которой работать в угольной промышленности будет некому. И как всегда после резонансных аварий, многими “умниками” в средствах массовой информации начало формироваться мнение, что с такими условиями, как в угольной отрасли и сопряженными с ними производственными затратами по добыче угля, дешевле закрыть абсолютное большинство угледобывающих предприятий или всю угольную промышленность, а недостающие объемы угля покупать у иностранных производителей. В качестве аргумента ссылаются иногда на опыт закрытия шахт в Англии и других европейских стран. Но в Англии это стало возможным в связи с развитием добычи нефти вблизи ее берегов в Северном море. Тем не менее, добыча угля в этой стране составляет 30 млн., увеличивается его импорт. Оказывается, и нефть есть, а уголь вое равно нужен. Во многих странах мира государство дотирует добычу угля. В Германии размер дотаций составляет ежегодно более 17 млрд. марок при уровне добычи 37 млн. т, или 460 марок на одну тонну добытого угля. Импорт угля в эту страну составляет 23 млн. т. Для сравнения: размер государственной поддержки в пересчете на одну тонну товарного угля в Украине составляет около 20 долларов.

Еще один аспект. Предположим, что в Украине общие объемы добычи угля в результате ликвидации неперспективных угольных шахт составят, в лучшем случае, 40 млн. тонн. Учитывая, что потребность в угольной продукции втрое больше, нетрудно сделать вывод: дефицит угля будет превышать 80 млн. т. Для того, чтобы закупить такие объемы угля у зарубежных производителей, необходимо 10,4 млрд. долларов, или более 52 млрд. грн. Которых у государства нет. Сегодня мы просим финансовую поддержку 7 млрд. грн., что значительно меньше, чем если бы пришлось закупать уголь за рубежом. При этом эти деньги будут работать внутри страны, а использованные на оплату импорта — безвозвратно потеряны. Учтем и ют факт, что каждый работник угольной отрасли связан своей деятельностью с 3-4 работниками в смежных и обслуживающих отраслях. То есть, без сомнения, можно утверждать, что одна гривна, вложенная в угольное производство, дает толчок к росту общественного продукта на 3-4 гривны в целом по хозяйственному комплексу.

Кроме того, нынешнее резкое подорожание энергетического сырья, нарастающий глобальный нефтегазовый дефицит, практически полная энергетическая зависимость от иных топливных держав должны заставить государство пересмотреть свое отношение к отечественному углепрому как к основе энергетической независимости Украины. Рост мировых цен на черные металлы, ажиотажный спрос на кокс должны вновь обратить внимание державных мужей на украинское “черное золото” и как основу металлургического производства. Пока же в ходе промышленно-политической эволюции Украины в некогда легендарной цепочке “уголь — кокс — металл” именно отечественный уголь стал слабым звеном. И будет по меньшей мере странно, если мы не воспользуемся перспективной благоприятной ценовой конъюнктуры.

При нынешнем же остром дефиците коксующегося угля металлурги вынуждены поддерживать не отечественного производителя. И сегодня украинский углепром оказался в парадоксальной ситуации, мы закупаем уголь там, откуда совсем недавно и поступали “доброжелательные” советы “закрыть нерентабельные шахты”. В результате, заморские угольные корпорации теперь вновь получат сверхприбыли, а семьи наших шахтеров опять еле будут сводить концы с концами, несмотря на рост “черного золота” в цене. Если мы хотим такой ситуации в масштабе нашей страны, то, безусловно, нам надо следовать советам этих “умников”. Только пусть эти “умники” посчитают, во что обойдется закрытие шахт и с какими экологическими последствиями.

И последнее — об охране труда. Нам нужен новый механизм организации работы по охране труда. Этот механизм должен включать как штрафные санкции, так и поощрительные рычаги и стимулы. Это льготное налогообложение, вплоть до полного освобождения от налогов той части прибыли, которая направляется работодателями на создание нормативных условий труда. Это предоставление льготных кредитов для целенаправленного их использования на улучшение безопасности и сокращение заболеваемости, гигиены труда. Требуется изменение базового Закона “Об охране труда” и разработка на его основе новых законодательных актов.

В общем, безопасность — это продукт комплексных усилий: наука, техника, технология и, самое главное, люди.

Леонид ДАВЫДОВ

(заместитель председателя ЦК ПРУП)