Боевые потери

Выигравших в последнем конфликте в Грузии нет. Просто кто-то потерял больше, кто-то — меньше. Сколько именно, пока никто не подсчитал. Такая бухгалтерия — дело будущего, когда стихнет риторика про “переставшие существовать города” и “чудовищные разрушения”. На первый взгляд ущерб, который терпит Грузия, несоизмеримо больше, чем потери России. Но реакция инвесторов и аналитиков показывает, что обе страны не слишком дорого заплатят за этот блицкриг.

Основных составляющих экономических потерь две — это прямой ущерб, нанесенный в результате боевых действий движимому и недвижимому имуществу, и косвенный ущерб, который государство терпит в результате снижения экономической активности, замедления инвестиций, оттока капитала. И если первый показатель у Грузии явно выглядит хуже, чем у России, то второй у обоих государств примерно одинаков.

Прямое попадание

Как показывает опыт, и через много лет после конфликта не стоит рассчитывать на объективные оценки ущерба, причиненного враждующими сторонами друг другу. Например, Грузия еще в 2006 г. создала комиссию по подсчету ущерба от абхазского и южноосетинского конфликтов. Итоговая сумма — 15 млрд. долл., которые, по мнению грузинской стороны, должны были выплатить не Абхазия с Осетией, а Россия, которая до позапрошлой недели напрямую с Грузией не воевала. Оценка Тбилиси удивляет хотя бы тем, что весь ВВП Грузии во время работы комиссии не превышал 7 млрд. долл., а государственный бюджет составлял около 1,5 млрд. долл. Можно только гадать, какой счет Грузия предъявит России теперь, когда наша армия оставила на территории республики вполне реальные разрушения.

Андрей Суздальцев, специалист по экономике кавказских государств с факультета мировой политики ВШЭ, считает, что ущерб на самом деле не слишком велик. “Самое важное и дорогое в грузинской инфраструктуре — это мосты, а наша армия, насколько я знаю, ни единого моста не разрушила”, — говорит он. Все транспортные артерии, мосты и туннели в сохранности и нормально функционируют, что крайне важно для экономики этой горной страны. Разрушения военной и гражданской инфраструктуры, конечно, есть, считает Суздальцев, но вряд ли общий размер потерь превышает 500-600 млн. долл. По оценке специалистов Центра анализа стратегий и технологий (ЦАСТ), война обошлась Грузии примерно в 200 млн. долл. за сутки. Таким образом, общий размер потерь там оценивают примерно в 800 млн. долл. — цифра выше, чем оценки Суздальцева, но она включает еще и затраты на ведение боевых действий.

При этом на одном из главных достояний Грузии — трубопроводах — война с Россией вообще никак не сказалась. По информации министерства энергетики Грузии, российские военные дважды чуть не разбомбили экспортные нефтепроводы. “Со всей ответственностью заявляю, что никогда среди целей для поражения трубопроводов не было”, — ответил на это замначальника Генштаба РФ генерал-полковник Анатолий Ноговицын.

С газопроводом, по которому Россия поставляет газ в Грузию, все ясно: он заканчивается в лояльной России Армении, и разрушать его не было никакого политического смысла. Нефтепроводы, о которых с начала конфликта стали беспокоиться комментаторы, тоже были в безопасности.

Через Грузию проходят два экспортных нефтепровода: Баку-Супса и Баку-Тбилиси-Джейхан (БТД). Главную роль играет последний. Трубопровод БТД был запущен в середине 2005 г., хотя и были большие сомнения, что его вообще построят. Все решили деньги BP и поддержка Вашингтона. Например, BP, которая является оператором обоих нефтепроводов, потратила более 20 млн. долл., чтобы компенсировать неудобства владельцам участков, через которые прокладывали трубу БТД. “Это политическая труба, которая была построена, чтобы сократить транзит через Россию”, — убежден Виктор Калюжный, который в 2000-2004 гг. был спецпредставителем президента РФ по Каспию. По его мнению, нефтепровод будет рентабелен при поставках от 30 млн т нефти в год. И, судя по данным Нефтегазовой корпорации Грузии, этот уровень был почти достигнут — в прошлом году через БТД прокачали 28,5 млн т нефти.

Как только начались военные действия в районе Грузии, аналитики во весь голос заговорили об угрозе экспортным нефтепроводам. “Теоретически возможен срыв поставок совокупным объемом приблизительно 1,6 млн баррелей нефтяного эквивалента в сутки”, — писали, к примеру, аналитики “Тройки Диалог” в своем обзоре. BP на всякий случай приостановила прокачку нефти по маршруту Баку-Супса, который был запущен в июне после полуторагодового ремонта. А нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан и без того не работает с 6 августа: террористы (по информации турецких СМИ, это были курды) взорвали участок трубы на территории Турции. По оценкам Fitch, месяц простоя нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан обойдется BP приблизительно в 300 млн. долл. Впрочем, турецкая сторона обещает починить трубу быстрее — всего за две недели. Приостановка же прокачки нефти по маршруту Баку-Супса почти никак не сказалась на поставках. По словам вице-президента “Транснефти” Михаила Баркова, которого цитирует “Интерфакс”, Государственная нефтяная компания Азербайджана попросила “Транснефть” увеличить прокачку нефти с нынешних 83 000 т в месяц (примерно 20 000 баррелей в сутки) до 166 000 т в месяц (40 000 баррелей в сутки).

Тариф на прокачку азербайджанской нефти по нефтепроводу Баку-Новороссийск составляет 15,76 долл. за тонну. То есть выигрыш России от приостановки транспортировки нефти через Грузию — около 1,3 млн. долл. в месяц. Прокачать больше сейчас возможности нет. Хотя мощность трубопровода Баку-Новороссийск составляет 5 млн т, но сейчас идет очередной ремонт. Теоретически это та выгода, которую могла бы получить Россия, если бы проходящие по территории Грузии трубопроводы оказались разрушены, но она несопоставима даже с прямыми потерями России от четырехдневной войны. А они немаленькие даже по сравнению с грузинскими.

Да, грузинская армия потеряла несколько десятков танков, но грузинские ПВО, например, сумели сбить бомбардировщик Ту-22М3, который стоит как сотня танков. Поэтому еще неизвестно, кто больше денег потерял в бою. Особенно если учесть, что Россия задействовала огромную группировку сил (не меньше 30 000 военнослужащих), которую вынуждена была перебрасывать на значительное расстояние от мест постоянной дислокации. По подсчетам ЦАСТ, только переброска и функционирование российской группировки должны были обойтись в 1 млрд. руб. в сутки. То есть четыре дня активных боевых действий, не считая потерь в технике, стоили России приблизительно 160-170 млн. долл. Ущерба российской инфраструктуре нанесено не было, но восстанавливать инфраструктуру Южной Осетии будут за счет российского бюджета. Вице-премьер Алексей Кудрин заявил, что на эти цели будет выделено 10 млрд руб. в бюджете-2009, а уже в этом году потребуются затраты не меньше 3 млрд руб. Итого как минимум 13 млрд руб. (или около 540 млн. долл.) придется потратить на восстановление инфраструктуры Южной Осетии. Если прибавить к этому затраты на ведение боевых действий и стоимость потерянной техники, то получится сумма прямого ущерба никак не меньше, чем у Грузии.

Игра в войну

Ситуация с косвенным ущербом гораздо менее ясная. По фондовому рынку Грузии нельзя судить о реакции инвесторов — просто потому, что он находится пока в зачаточном состоянии, а с началом боевых действий и вовсе впал в кому. Но в любом случае понятно, что инвесторы не обрадовались такому развитию событий. Американский аналитический центр Global Insight, который консультирует западные компании по рискам ведения бизнеса в Грузии, повысил рейтинг рисков безопасности страны до 4,0 (из 5 возможных), а рейтинг рискованности ведения дел — до 3,5. То есть вкладываться в Грузию крайне рискованно. Впрочем, до начала боевых действий рейтинги составляли 3,75 и 3,0 соответственно. То есть и до “операции по принуждению к миру” Грузия рассматривалась как весьма ненадежная для инвестиций страна — что не останавливало многих инвесторов.

Прямые иностранные инвестиции в Грузию в последние два года удваивались, превысив в 2007 г. 2 млрд. долл. Большая их часть пришла из России и налоговых гаваней вроде Виргинских островов и Кипра. “Инвестиции в Грузию — это по большей части инвестиции грузинской диаспоры, причем преимущественно проживающей в России”, — говорит Суздальцев. Поэтому, по его мнению, несмотря ни на что, приток инвестиций в Грузию будет немаленьким. Если, конечно, грузинскую диаспору в России не примутся “кошмарить” так, что у нее кончатся деньги. Безусловно, некоторое замедление по сравнению с прошлым годом все же будет, но точно его оценить не представляется возможным: слишком непрозрачны механизмы принятия решений теми, кто инвестирует в Грузию.

При этом косвенный ущерб, по всей вероятности, куда больше прямого. “Этот конфликт нанес очень тяжелый удар по образу России как тихой гавани, — говорит главный экономист банка “Траст” Евгений Надоршин. — Ведь все увидели, что в этой гавани бывают большие и опасные волны”. Нервозность инвесторов продемонстрировали фондовые индексы: РТС просел на 120 пунктов. К настоящему моменту падение уже почти отыграно, но инвестиционный климат, по общему мнению, ухудшился. “Мы снизили прогноз чистого притока капитала в этом году с 40 млрд. долл. до 30 млрд. долл., — рассказывает Надоршин. — Но последствия и боевых действий, и давления на корпорации будут ощущаться как минимум еще и в следующем году”. Несомненно, для российских компаний закроются и некоторые кредитные линии. По мнению Суздальцева, в ближайшие 15-20 месяцев Россия недосчитается примерно 20 млрд. долл. из-за инвесторов, испугавшихся войны.

Однако прошлая неделя вполне подтвердила распространенное мнение о цинизме игроков финансовых рынков. В начале конфликта ставки на межбанковском рынке начали расти, а фондовые рынки — падать. Российский рубль, в недооцененности которого за последние годы уверились даже завзятые скептики, начал проигрывать ведущим мировым валютам. Всего за четыре рабочих дня он упал по отношению к американскому доллару на 5%, чего не наблюдалось с прошлого века. Главный экономист ИК “Тройка Диалог” Евгений Гавриленков сравнил возникшую ситуацию с событиями десятилетней давности: “Эмоциональное отношение к России сравнимо с тем, которое наблюдалось во время кризиса 1998 г.”. По его словам, многие инвесторы решили заново взвесить политические риски, которые раньше вообще не принимались ими в расчет.

Правда, оказалось, что рынки могут так же стремительно отвоевывать свои позиции: после заявлений о прекращении “операции по принуждению к миру” основные индикаторы почти вернулись к своим доконфликтным значениям. “События в Грузии имеют лишь краткосрочное влияние на рынок, ибо крупные инвесторы весьма циничны”, — отметил аналитик Альфа-банка Владимир Кравчук.

Несмотря на то что общий фон международной реакции на южноосетинский конфликт оказался крайне негативным для России, инвестбанкиры вскоре перестали ставить его на первое место в своих обзорах: куда важнее — снижающаяся цена на нефть и новая порция негативных экономических новостей из США. К концу недели о случившемся напоминали только высокий (хотя и не такой, как в начале недели) спрос банков на ликвидность и повышенные ставки межбанковского кредитования.

В более долгосрочной перспективе возможно продолжение оттока капитала. Но и такой сценарий существенного влияния на российскую экономику не окажет. Первый зампред ЦБ Алексей Улюкаев уже заявил, что конфликт скажется только на краткосрочном движении капитала, а в целом в российской экономике “ничего принципиального не произойдет”. Главный стратег Deutsche Bank Ярослав Лисоволик считает, что в худшем случае можно ожидать сокращения притока иностранных инвестиций на 30-40%, что уменьшит рост инвестиций в основной капитал на 2-3 п. п. и приведет к замедлению роста ВВП на 0,4-0,5 п. п.

S&P первым из международных рейтинговых агентств понизило суверенный рейтинг Грузии и рейтинги основных грузинских банков, сделав это еще 8 августа. На прошлой неделе аналогичное решение приняло агентство Fitch. Замдиректора парижского офиса S&P Екатерина Трофимова при этом отмечает, что России и ее банкам опасаться нечего: “На их рейтинги конфликт не оказывает прямого влияния, несмотря на некоторое сокращение ликвидности, наблюдаемое в последние дни, что, в частности, вызвало рост ставок. Но управляемые колебания ликвидности заложены в наши ожидания, ситуация вполне рабочая, а государство очень адекватно и своевременно оказывает банкам поддержку”.

Грузии конфликт обойдется гораздо дороже. Принимая во внимание, что военная кампания велась практически на ее территории, что означает автоматическое повышение рисков (именно это и было отражено в решении рейтинговых агентств), государство может лишиться значительной части прямых иностранных инвестиций (их объем в 2008 г. был запланирован в размере 2 млрд. долл.). Кроме того, можно с уверенностью прогнозировать сокращение денежного притока от трудовых мигрантов, работающих в России. В 2007 г., по данным ЦБ, из России в Грузию по системам денежных переводов и “Почте России” было отправлено 558 млн. долл. Это составляет около 15% объема доходной части бюджета, или 0,5% ВВП государства. С началом военных действий крупнейшие системы — “Юнистрим”, “Почта России”, Blizko, “Лидер” — прекратили переводы в Грузию.

Александр КИЯТКИН, Игорь МОИСЕЕВ, Оксана ШЕВЕЛЬКОВА