“Золотая” руда. Как из страны выводятся миллиарды прибыли

24 сентября в Европарламенте был представлен отчет международной группы исследователей, которая точно подсчитала объем прибыли от продажи железной руды, выводимой из Украины. Результаты исследования также были опубликованы в немецком журнале Der Speigel и получили немалый резонанс, ведь предполагаемые експертами ежегодные потери от перемещения прибыли с экспорта соспоставимы со всей макроэкономической помощью, предоставляемой Украине Евросоюзом. 4 октября презентация этого исследования состоялась и в Киеве, но украинские чиновники и средства массовой информации не спешат подхватывать обнародованные в нем факты. О том, какие же реальные потери испытывает украинская экономика от махинаций с выведением прибыли в офшоры, имеют ли крупные предприятия возможность платить европейские зарплаты и стали ли мы ближе к Европе после провозглашенного курса евроинтеграции, мы поговорили с руководителем исследования, PhD по статистике (Оксфордский университет) Александром Антонюком.

На сегодняшней пресс-конференции в Киеве вас уже успели обвинить в том, что подготовленное вами исследование заказное. Но насколько я знаю, некий заказ действительно был. Не могли бы вы рассказать о том, что же на самом деле произошло?

Да, заказ действительно был, только это социальный заказ. Не то что в буржуазной политике принято называть заказом или “заказухой”, когда за деньги пытаются собрать компромат на политического или бизнес-оппонента. В нашем случае к организации “Соціальний рух”, членом которой я являюсь, действительно обратились независимые профсоюзники. И мы через свои контакты установили связь с Европарламентом, запустили идею, что такому исследованию нужна поддержка. Отклик мы нашли довольно быстро во фракции объединенных левых и скандинавских “зеленых”. Они заинтересовались этой идеей и предложили нам поддержку.

Во-первых, нам нужна была институциональная поддержка. В Европарламенте есть целый комитет по налогообложению, который постоянно занимается вопросами офшоров, Panama papers, Paradise Papers и прочего. Также в самой фракции есть люди, которые интересуются Украиной. Так что получилось все довольно просто.

И что вам удалось обнаружить в результате?

Самый главный результат в том, что в экспорте железной руды, который мы очень детально проанализировали (каждую транзакцию за 3 года), цены занижены в среднем на 20%. А учитывая большие объемы экспорта, суммы получаются внушительные.

Результат даже для железной руды сам по себе интересен. “Железная руда” — звучит немножко скучно, но в исследовании мы указываем, что из 7 украинских миллиардеров по списку Forbes 6 имеют активы в железной руде. Это очень большой источник богатства. Конечно, это не значит, что все эти миллиарды сделаны только на железной руде, но сам факт, что самые богатые люди Украины обязательно присутствуют в железной руде, говорит о многом.

Затем мы распространили полученный результат на другие товары, опираясь на исследования, которые также говорят о выводе прибыли через трансферное ценообразование при экспорте стали и сельскохозяйственной продукции. Поэтому на основании нашего детального анализа мы предположили: цена в других секторах так же занижается как минимум на 20%. Сколько тогда выводится прибыли? И мы получили 3 млрд. долларов ежегодно.

Для каких секторов экономики сделаны эти расчеты?

Речь идет о сельском хозяйстве, стали и железной руде. Для Украины в сумме это 14 млрд. долларов, то есть это основные товарные позиции Украинского экспорта. Есть еще немного машиностроения, и есть удобрения — предприятия Фирташа. Но это основное.

То есть конечная сумма для всего украинского экспорта может быть даже больше?

Да, конечно. Плюс в частном общении со специалистами с “большой четверки”¹ они предположили, что это только один из механизмов. По их мнению, во многих случаях средства из Украины выводятся и другими механизмами — не через экспорт товаров и трансферное ценообразование, а через продажу лицензий внутри компании. Например, компания имеет офисы в Швейцарии и Украине, и украинская компания платит швейцарскому отделению за использование бренда. Это абсолютно искусственная операция, но она позволяет вывести средства из Украины в Швейцарию. Есть и другие механизмы, но в этом исследовании мы их не изучали.

Можете объяснить, как работают те механизмы, которые вы все-таки изучали?

Механизм, на самом деле, довольно простой. Есть украинская компания, которая добывает руду, производит сталь или сельскохозяйственную продукцию и экспортирует ее. Обычно какая-то часть остается в Украине, но большая часть все же экспортируется. При этом на украинской границе в таможенной базе регистрируется продажа контрагенту по определенной цене. Что мы обнаружили? Что этот контрагент часто не является конечным получателем товара и что цена, по которой товар продается контрагенту, ниже рыночной цены. Что происходит дальше: контрагент получает товар по заниженной цене и продает его реальному получателю физического товара по настоящей рыночной цене. Разница в результате остается у контрагента, который обычно находится в Швейцарии, Люксембурге или других низконалоговых странах. Та цена, которая регистрируется на украинской границе в таможенной базе, покрывает расходы украинского предприятия плюс небольшая прибыль. Но все, что выше, — это чистая прибыль, которая оседает в другой стране.

Сколько могут сэкономить компании таким образом?

Мы не смотрели, сколько они заплатили налогов в странах, куда выводится прибыль, но посчитали, сколько могла бы получать налоговых платежей с этой прибыли Украина. С этих 3 млрд. долларов прибыли украинский бюджет недополучил минимум 18% корпоративного налога, то есть 540 млн. долларов в год.

Если работать с такими огромными суммами, трудно понять, что они означают, поэтому их, наверное, нужно проиллюстрировать. Так, в Украине много говорится о макроэкономической помощи от Евросоюза в кризисные времена. Что без помощи ЕС и МВФ бюджет бы не выдержал. За эти 3 года, которые мы проанализировали, Украина от ЕС получала 400 млн. евро, то есть около 460 млн. долларов макрофинансовой помощи в год. То есть меньше, чем Украина могла бы получать, если бы эта прибыль просто не выводилась из страны и облагалась налогом здесь. Тогда как деньги от Евросоюза могли бы быть использованы на что-то другое, а не на закрытие искусственно образованных дыр в бюджете.

Предположительный объем ежегодно выводящейся в офшоры прибыли от экспорта железной руды, продуктов металлургии и сельскохозяйственных товаров; ежегодная финансовая помощь Украине от трех крупнейших банков; годовая прибыль от газотранспортной системы Украины. Из презентации Александра Антонюка.

Но есть ли в этих действиях что-то незаконное? Ведь речь идет о частном собственнике, который продает свой собственный товар и получает прибыль. Почему он не имеет права продать его кому угодно по какой угодно цене? Почему он, в конце концов, не может платить налоги там, где ему удобнее?

Тут есть несколько интересных моментов. Первое: даже если не соглашаться с левой критикой, то это все равно не рыночная цена. Даже согласно прорыночной, либеральной идеологии товар должен продаваться по рыночной цене. А в этой ситуации он пересекает границу государств, переходит от одной компании к другой по нерыночной, искусственной цене, придуманной менеджментом компании. И тут сложно утверждать, что государство не должно в это вмешиваться.

Другой, идеологический момент: даже если мы согласимся, что это нормально, то кому сейчас важнее повысить зарплату — украинским работникам или швейцарским? А результат подобного вывода прибыли таков, что нет денег, чтобы повысить украинским работникам зарплаты, тогда как прибыль оседает в Швейцарии.

Третий аргумент: эта прибыль сгенерирована исключительно в Украине. Железная руда — это невозобновляемый ресурс из украинских недр. Добывается он благодаря тому, что все украинское государство десятилетиями вкладывало ресурсы в создание инфраструктуры, в обучение персонала, в образование. А в результате такого перемещения сгенерированная в Украине прибыль попросту отдается другому государству. Мне кажется довольно очевидным, что так не должно быть.

Проект штаб-квартиры ArcelorMittal в Люксембурге. Строительство должно начаться в 2019 году.

Но если Украина как государство не смогла обеспечить здесь достаточно комфортные условия для собственника, если здесь, как нередко можно услышать, слишком высокие налоги и высокие риски, может, логично, что собственник пытается переместить свои прибыли в более стабильные государства? Можно ли его винить в этом?

Отвечу с нескольких углов. Во-первых, странно говорить, что для собственников украинских предприятий тут какие-то плохие условия, если учесть, что миллиардерами они стали в Украине. Наверное, не такие уж они и плохие. Во-вторых, в Украине корпоративный налог не высокий — 18%. Во всем мире он также составляет приблизительно 18%, а в некоторых странах — больше 20%. Поэтому компании выводят прибыль не из-за того, что налог тут слишком высокий, а потому, что в Швейцарии он гораздо ниже. А там он ниже из-за известного эффекта “race to the bottom” — гонки ко дну. Страны конкурируют между собой, кто сделает ставку еще ниже, чтобы прибыль потекла именно к ним. В Европе сейчас общепризнано, что это негативное явление. Например, президент Евросоюза Юнкер недавно публично извинился за то, что когда он был премьер-министром Люксембурга, где я сейчас живу, эта страна предоставляла заниженные налоговые ставки некоторым компаниям.

Для чего нужны налоги? Для тех же международных компаний. Если они платят их в стране, где генерируется прибыль, эти налоги идут на образование, на здравоохранение работников, на поддержание окружающей среды — и, соответственно, прибыль должна оставаться там.

Возвращаясь к “заказу”. После проведения исследования, как вы считаете, реальны ли требования независимых профсоюзов, выступивших с требованием повышения зарплат до 1000 евро? Могут ли компании в этой сфере платить работникам такие зарплаты?

Из нашего анализа следует, что это вполне реально. На презентации я демонстрировал, что рост цены на железную руду на всего лишь 6 долларов за тонну позволяет увеличить зарплату работникам в два раза. Сейчас средняя зарплата работников — где-то 300 долларов в месяц. Цена на руду варьировалась от 40 долларов за тонну в самой низкой точке в 2016 году до больше 100 долларов в 2014 году. В 2017-18 годах руда стоит больше 80 долларов за тонну. То есть средства очевидно есть. Особенно если посмотреть, каких масштабов суммами оперируют владельцы шахт. Весь зарплатный фонд шахты — это 30 млн. долларов в год, тогда как в судебном разбирательстве в Лондоне речь шла о прибыли в 2 млрд. долларов.

Мировые цены на железную руду и доля фонда заработной платы на ArcelorMittal в Кривом Роге. Из презентации Александра Антонюка.

О каком разбирательстве идет речь?

Это информация из Panama Papers, она есть в открытых источниках. В Panama papers всплыло, что происходило в судебном разбирательстве Пинчука с Коломойским и Богомоловым. Пинчук утверждал, что у него была договоренность с Коломойским и Богомоловым о том, что шахта Криворожского железорудного комбината (КЖРК) должна принадлежать ему, но на самом деле в его собственность она так и не перешла. В результате он потерял 2 млрд. долларов. При этом в Украине они регистрируют прибыль в 40 млн. долларов в год. Таким образом, в лондонском суде приоткрылось, какие реальные прибыли приносит только одна шахта. Поэтому говорить о том, что они не могут найти 30 млн. долларов для повышения зарплат работникам в два раза, просто недостоверно.

В исследовании целый раздел посвящен анализу украинского антиофшорного законодательства и его изменениям. Достаточно ли этого для того, чтобы приостановить подобные схемы? Проблема в законе или в его исполнении?

На самом деле, мы с авторами решили перенаправить этот вопрос украинским властям. Мы обнаружили разницу в цене. Законодательная база выглядит довольно современно, но несмотря на это, вывод прибыли все равно происходит. Поэтому это вопрос к власти: нужно ли изменить что-то еще в украинском законодательстве, чтобы предотвращать вывод прибыли, или же Государственная фискальная служба просто недостаточно приводит существующий закон в действие, позволяя экспортерам выводить прибыль.

Первым делом вы презентовали свое исследование в Европарламенте, а первым изданием, получившим ваши материалы, стал немецкий журнал Der Spiegel. То есть вы больше рассчитываете на давление со стороны западных партнеров, чем на возможность повлиять на ситуацию из самой Украины?

Мы действительно больше отзыва находим в Европарламенте, чем в Украине. Даже во время презентации в Киеве два украинских журналиста рьяно отстаивали интересы компаний, которые выводят прибыль. Тогда как в Европарламенте никого не надо было убеждать. Люди сразу соглашались с тем, что то, что происходит — это неправильно.

На что мы рассчитываем? Украинские власти с 2014 года декларируют, что мы движемся в Европу, приближаемся к европейским стандартам. И Европа имеет влияние на происходящее здесь. Поэтому мы надеемся, что раз мы находим понимание в Европе, то они окажут нам поддержку и надавят на украинские власти, чтобы прекратить подобные практики.

Последовала ли реакция с украинской стороны?

К нашему удивлению, единственное, о чем мы слышали, — что украинские государственные органы сконтактировались со Spiegel-ем. С нами никто не контактировал. Хотя новость об этом исследовании через Spiegel разошлась довольно широко — о нем написали все основные новостные сайты. Тем не менее, ни с нами, ни с фракцией в Европарламенте никто не связался. Складывается впечатление, что украинские власти просто не хотят раскручивать эту тему.

Пресс-конференция в Киеве. 4 октября. Пресс-центр “Українські новини”.

Напоследок немного идеологический вопрос. Как вы сказали, с 2014 года основной идеей, которую озвучивает власть, является евроинтеграция. Но насколько то, что происходит в украинской экономике и бизнесе, можно назвать движением навстречу Европе?

В последнее время мне пришлось поработать с украинскими рынками, но по основной своей деятельности я работаю преимущественно с европейскими и мировыми рынками. И мне кажется, что Украина движется от Европы, а не в Европу. По моему опыту жизни и работы в Европе, это социал-демократический континент. Европа отличается гораздо меньшим неравенством, чем существует в Украине. Там гораздо большее присутствие государства в экономике, прогрессивное налогообложение, бесплатное образование, здравоохранение для всех. Это все европейская социал-демократия — и очень странно, что в Украине продолжают называть это “пережитками советского прошлого”. В Европе это стандарт.

Из-за нищеты населения внутренний рынок очень маленький, и экспорт играет огромную роль. Украинская экономика — одна из самых ориентированных на экспорт в Европе, а экспорт был захвачен в 90-е годы небольшой группой лиц. Именно это класс лиц и стал супербогатым, а остальное население — нищим. Это совершенно не европейская модель. Европейское общество отличается тем, что уровень неравенства очень низкий. В компании с многомиллиардным оборотом, где я работаю, разница в доходе между президентом и уборщицей — в каких-то 8 раз, тогда как в украинской компании это будет 8000 раз.

Идеологический ответ на этот идеологический вопрос: я не вижу, как Украина приближается к социал-демократической Европе.

Ознакомиться с текстом самого исследования можно по ссылке.

Сергей МОВЧАН