Записки режиссера. Слово о слове

Странный вопрос. Я, например, всегда говорил про кофе — он, чёрный кофе, крепкий кофе, мой кофе. Так меня научили уже давно, ещё когда в школе я изучал русскую литературу — “…прихлебывал свой кофе” у Достоевского, и нетленное Пушкинское“…свой кофий выпивал”. Меня учили, что в среднем роде обычно о нём упоминают люди, так, чтоб никого не обидеть, не шибко грамотные. Но один из мужчин продолжал настаивать, что теперь можно говорить “моё кофе”, “горячее кофе” и т.д..

Сомнительно, но дай, думаю, всё же проверю. Прихожу домой, открываю в сети “Большой фразеологический словарь русского языка”, смотрю… Действительно, теперь уже законно допускается использование обеих форм слова “кофе” — мужского рода и среднего. Это новость! Ладно, учтём.

Но тут я попутно вижу ещё несколько новинок: “Интернет”, согласно новым правилам русского языка, уже необходимо писать с большой буквы, а название боевого искусства “каратэ”, теперь будет писаться — “карате” (интересно, как оно теперь произносится?). Ещё обнаружил новое уродское слово “брАчащиеся”, вместо старого уродца — “брачУющиеся”.

Но всё же удивило меня не это — теперь, оказывается, официально можно употреблять на равных и привычный “договОр”, и всё ещё кощунственный для меня “дОговор”, и не только “по срЕдам”, но даже и “по средАм”! То есть, то, с чем столько десятилетий упорно боролись учителя и грамотеи, теперь победно заняло своё нерушимое место в славном пантеоне слов официального русского языка.

Ученые лингвисты поясняют причину подобных нововведений тем, что язык — живая система, которая постоянно меняется вместе с жизнью. И обязанность специалистов такие изменения в нём обнаруживать, изучать и фиксировать.

Всё это правильно, иначе и быть не должно, от мёртвого, закостенелого языка мало пользы. Но считать использование новых слов, к примеру, “дОговор” и “по средАм” нормальным только на том основании, что так говорят миллионы, мне кажется поражением. Поражением культуры, разумных традиций, логики, в конце концов. Ведь если даже учёные умы и считают, что так говорить уже тоже грамотно, то почему бы им не пройтись по всему русскому словарю и не вычистить русский язык от огромного числа ошибок, ложных переводов, неправильных ударений, политически мотивированных словообразований, которые за столетия жизни накопились в нём в огромном количестве?..

Да, это уже будет другой язык. Но составленный на основании одних, общих для всех слов законов и правил. А не так, как сейчас: вводить в допустимый словооборот “горячее кофе”, не смущаясь тем, что в русском языке это арабское слово читалось в мужском роде аж с 17 века, но в то же время принципиально отказываться говорить “в Украине”, что грамматически единственно верно, объясняя это тем, что у них всегда было “на Украине” и люди в России так привыкли — то это уже не лингвистика, а, простите меня, обыкновенная политическая вредность. Что из того, что привыкли, многие привыкли говорить “ложить” и “шоферА”, так что теперь, на этом основании узаконить и их?.. Ладно, Бог с ним, да и не в этом дело!..

Лучше давайте задумаемся о другом. Не слишком ли легко и беспечно наш украинский и русский литературный язык ассимилирует в себя то, что точит и разрушает его изнутри — безвкусие, безнравственность и безграмотность современной, т.н., “народной” речи? Пребывая, при этом, в наивной уверенности, что языковые предпочтения многомиллионной армии адептов “красивой” жизни “на районе” непременно должны им безропотно узакониваться? Сомневаюсь.

Вообще-то я не против нынешней разговорной культуры и тех, кому она по душе, я понимаю, что не было бы её, не было бы основного языка, он живёт и питается её лингвистическими соками, всё это так. Но я хочу всё же попытаться сохранить место, где от этого нынешнего её варварского нашествия можно было бы хоть немного передохнуть. А такого места становится всё меньше и меньше, скала современного языковой нормы стремительно размывается, превращается в песок, становится проще, беднее, безыскуснее.

Но не все понимают мою языковую тревогу, только лишь как искреннее культурное беспокойство. Некоторые считают, что “разделение различных форм произношения на “правильные” и “неправильные” создаёт не только благодатную почву для интеллектуальского снобизма, но и фактически узаконивает социальный барьер между теми, кто говорит с ошибками, и теми, для кого нормативные варианты являются привычными и единственно возможными. И законодательно оформленное устранение этого барьера не может не оказаться травматичным для привилегированной части общества — в самом деле, на их исконное право считать себя элитой и свысока поглядывать на чернь, совершено грубое посягательство”.

Интересный, скажу я вам, взгляд на проблему! Только вот я никак не пойму, когда же это неграмотная речь стала у нас считаться синонимом эдакой, что ли, исконно-посконной народности и похвального свободомыслия? А закономерное желание уберечь культуру и складывающийся веками разговорный язык от бесконтрольного вливания в него попсовости и новояза, стала признаваться “интеллектуальским снобизмом”, классовым высокомерием и “желанием свою учёность показать”? Никак от 17-го года не отойдём, что ли? Ещё бы про очки вспомнили…

Беда в том, что бескультурье всегда было безумно агрессивно, оно инстинктивно стремилось разъесть, приспособить или поглотить всё духовно не похожее на неё, всё, что, по сути своей, к сожалению, слабо приспособлено для активного сопротивления безудержному напору наглости и массовости. Посмотрите, что делается у нас на телевидении, что и как пишут в Интернете, послушайте нашу говорящую “элиту”, почитайте СМИ!

Ведь, казалось бы, что тут сложного: образование и самообразование теперь доступно, Интернет полон настоящей литературы и искусства, в музеях и концертных залах есть всё и на любой вкус, мир — открыт! Но нет, огромному числу людей заниматься этим — “в облом”. Им ничего не хочется, кроме злобного “кайфа” и лёгких “бабок”. Я не против, пусть говорят, о чём хотят, как хотят и живут, как хотят. Но я не собираюсь присоединяться к “новым грамотеям” и безропотно позволять им “совершенствовать” родные для меня украинский и русский языки!..

Иначе, не успеем оглянуться, как в академических книгах станет нормой — “пинжак”, “тубаретка”, “лисопед”… Как сейчас в повсеместном негласном “законе” у нас — мат, сленг и феня. А русско-украинский суржик, тот и вовсе вот-вот станет единственным синонимом украинского языка. После чего, язык Стефаника и Коцюбинского останется лишь в пользовании тех, успевших вовремя спрятаться “снобов”, которых “нормальные пацаны”, те, что “институтов не кончали”, не успеют обучить тоталитарной культуре своих “правильных падежов”. Ведь слова у нас, как известно, имеют обыкновение быстро материализовываться. Ладно, мало того, что быстро, так ещё и, как сказал поэт, бессмысленно и беспощадно. А вот этого очень бы хотелось избежать…

Анатолий БОРСЮК