Зачем беречь оппозицию

…, отчетливо показывающая, что нетерпимость к политической конкуренции и стремление к полному устранению со сцены политических оппонентов — вовсе не только российская болезнь. Александр Лукашенко выписал тюремные сроки почти всем политикам, соперничавшим с ним на президентских выборах в декабре прошлого года. Виктор Янукович тоже не жалует своих оппонентов — Тимошенко под следствием, Луценко в тюрьме.

Не намного лучше ведет себя Михаил Саакашвили, путеводная звезда многих российских либералов: в дополнение к жестким разгонам оппозиционных демонстраций в Грузии очевидно нагнетается атмосфера истерии против оппозиции вполне в духе путинской риторики про “пятую колонну”, “руку врага” (в данном случае Москвы) и “кто угодно, но только не эти”.

Постсоветские политики никак не хотят брать пример со своих восточноевропейских коллег, вовремя осознавших, что наличие сильной политической оппозиции — важнейший институт развития, создающий для власти необходимые стимулы работать эффективно, а для общества — шанс на корректировку ошибочного курса. Успех строительства стабильных политических систем в бывших коммунистических странах Восточной Европы во многом стал следствием многократной сменяемости власти и укоренения практики нормального сосуществования соперничающих политических сил.

Увы, на постсоветском пространстве дело упорно сворачивает к другому сценарию.

Это опасно: играя на силовое подавление и фактическое уничтожение оппозиции, нагнетая вокруг нее истерию и образ врага, авторитарные правители сами загоняют себя в угол, провоцируя будущую спираль кровной политической мести.

Не секрет, что многие представители российской несистемной оппозиции, не допущенной не только до выборов, но даже и до возможности нормально помитинговать, больше всего на свете мечтают отдать Путина под трибунал. С учетом истории еще недавно всемогущего Мубарака, это не такая уж нереальная перспектива. А нависшая угроза мести означает, в свою очередь, что уходить от власти точно нельзя: посадят, или еще чего похуже, — надо оставаться и еще сильнее закручивать гайки.

Даже Саакашвили постепенно загоняет себя в эту ловушку: вопрос о его личной власти постепенно занимает все больше места в грузинской политической повестке дня, неизбежно вытесняя на периферию те самые необходимые реформы, ради которых вроде бы ломаются все копья.

Особо неприятно слышать, как в грузинском случае (точь-в-точь, как и в российском) жесткая линия против оппозиции мотивируется не только обвинениями в подыгрывании “внешнему врагу”, но и рассуждениями в духе “разве Бурджанадзе — это оппозиция?”. За последние годы часто приходилось слышать этот аргумент: да, оппозиция в принципе нужна, но наша оппозиция нынче “какая-то не такая”, поэтому подождем лучших времен и потерпим пока авторитарного правителя.

Слушайте, да она никогда не будет “такая”, пока вы не дадите ей возможность проявить себя в полном объеме. Подобные рассуждения содержат в себе замкнутый круг: один плох потому, что уже был во власти, а другой потому, что не был. Хорошими президентами и премьерами не рождаются — люди должны получать шанс проявить себя в том или ином качестве, получая соответствующий мандат через механизм выборов. Всегда найдется кто-то, кто не справится. Но в таком случае и его можно будет сменить через новые выборы, а недостатки неэффективного лидера будут тем отчетливее видны обществу, чем сильнее будет критикующая его оппозиция.

Вполне самонастраивающийся механизм. Но, увы, мы в России еще бог знает сколько времени будем вынуждены терпеть надоевшего Путина, потому что наша политическая система такой естественной ротации не предполагает. Наоборот, она предполагает, что Путин, по идее, должен все крепче цепляться за власть, потому что желание лично отомстить ему будет со временем только крепнуть у все большего числа людей.

Именно поэтому задача любого ответственного политика, претендующего на лидерство в российских условиях, — показать, что в случае прихода к власти он решительно развернет вспять курс на полное уничтожение оппозиции, укоренившийся в последнее десятилетие, и сам предложит оппозиционным силам гарантии беспрепятственной деятельности.

Например, внесет в Госдуму закон, устанавливающий систему таких гарантий: обязательное присутствие оппозиции в государственных СМИ (включая комментирование действий власти в прайм-тайм); право ответа на властную пропаганду; недопустимость отстранения оппозиционных сил от выборов под предлогами технического характера; назначение судами обязательной независимой экспертизы политической пристрастности уголовных и административных дел против оппозиционеров, и так далее. Необходимо понять, что без сильной оппозиции как устойчивого института никакое нормальное развитие страны не будет возможным, и подписаться под готовностью к жесткой критике в СМИ и к потенциальному риску потерять власть через честные выборы.

Это будет не так просто, потому что придется решать проблему “трибунала над Путиным”. Ввергать страну в очередной круговорот судов над бывшими правителями, пусть их и заслужившими, — не особенно полезное дело.

Такой подход вызывает отторжение у избирателей, укрепляя их во мнении, что политика — всего лишь сведение личных счетов, и закручивает новый виток порочной спирали политической мести.

Но в конечном счете судьба Путина тоже будет зависеть от того, насколько он будет готов пойти на уступки в будущем. Пока что он чувствует себя сильным. Но время Путина в любом случае конечно. А вот дальше, когда его политическая эпоха закончится, нам крайне важно будет не повторять ошибок и возвести культуру цивилизованной политической конкуренции и уважение к политическим оппонентам в ранг главного принципа российской политики. Лично для меня именно это — способность предоставить гарантии нормальной деятельности для политической оппозиции — и есть главный тест на состоятельность для политических лидеров будущего.

Владимир МИЛОВ