Ярослав Давидович: “Карантинные ограничения могут повлиять на результаты выборов”

Обычно люди, оставившие кресло, готовы всему миру поведать перченые секреты своей предыдущей работы. Разговор с Ярославом Давидовичем (главой ЦИК с декабря 2004-го по май 2007 года) в этом смысле исключение. Как и недавний шаг Ярослава Васильевича — вступление в партию “Наша Украина”. Но сдержанность изложения не помешала  узнать об отличиях карантинного и чрезвычайного положений, случайно “забытых” нормах избирательного законодательства, а также о технологических изюминках нынешней избирательной кампании.

— Ярослав Васильевич, несколько дней назад ВР приняла за основу проект изменений к закону о выборах президента. Законопроект предполагает возврат “президентского залога” — 2,5 млн. грн. — не только кандидатам, прошедшим по результатам голосования во второй тур, но и набравшим в первом туре более 7% голосов избирателей. Это справедливо?

— Во-первых, я хотел бы сказать, что данный закон был обречен на возврат к нему Верховной Рады, поскольку Конституционный суд признал часть норм неконституционными. Но главное даже не то, что отдельные положения предыдущего закона были технологически выписаны неразумно. Важнее то, что народные депутаты все же послушались здравого рассудка и 227 голосами проголосовали за президентский вариант закона. Честно говоря, я очень рад, что прошел прогрессивный и незаангажированный под определенную политическую силу законопроект. И теперь у нас есть надежда на проведение честных выборов.

Например, возвращена норма о работе общественных наблюдателей, которая есть, кстати, в Законе о выборах народных депутатов Украины. Кому эта норма мешала на выборах президента, что ее Портнов с Лавриновичем выбросили? Ждали, чтобы весь мир во главе с Венецианской комиссий нам сказал, что только тоталитарные государства не пускают наблюдателей на выборы?
Следующая серьезная норма, предусмотренная нынешним законом, — опечатывание избирательных урн специальными пломбами. Это очень важно для проведения честных выборов — пломбы эксклюзивные, имеют специальный номер, их нельзя снять, нельзя заменить. Поэтому никому не придет в голову подменить урну.

Кроме того, Президент предложил серьезные изменения в плане организации работы участковых избирательных комиссий; порядка подсчета голосов, установления результатов выборов.

Что касается возврата денежного залога, то эта норма пока не окончательная. Верховная Рада еще будет ее рассматривать. Я лично считаю, что деньги нужно возвращать набравшим три процента голосов.

— Почему?

— Есть у нас, например, на выборах народных депутатов норма, что партия, которая набрала 3% голосов, проходит в парламент. По тому же принципу я действовал и на выборах президента. Три процента — это немало, к тому же не очень многие кандидаты наберут больше трех процентов голосов. Но 7% тоже может быть. По крайней мере, не будем больше заниматься конфискацией денег, по сути, у всех кандидатов. Бюджет ими так уж не наполнишь.

— А куда потом деваются залоговые деньги, если не возвращаются кандидату?

— На бюджет государства эти копейки существенно не влияют. Я о другом хочу сказать: как такое может быть, что в законе, принятом 24 июля, была упущена норма об установлении результатов выборов или итогов голосования в пределах отдельного заграничного избирательного округа? И если бы Президент ее не предложил узаконить, то как можно было бы установить результаты выборов президента Украины в зарубежном округе?

Теперь, как говорил классик, “лед тронулся, господа присяжные заседатели”. Наконец в парламенте началась работа, которую нужно было немедленно сделать еще две недели назад, — после решения Конституционного суда ночь не спать, а утром выдать проект закона о выборах, выходить на рассмотрение и принимать его. Ведь это ненормально, что мы столько дней находимся в статусе государства, проводящего избирательный процесс с законом, в котором есть неконституционные нормы. Это нонсенс.

“Хоронить “Нашу Украину” рано”

— Давайте перейдем к вашему прошлому. Что сложнее всего в работе председателя ЦИК?

— Самое сложное, наверное, иметь свою позицию, независимую от любого политического деятеля. И никому этой позицией не поступаться. Я, например, два года был вне политики. Никаких должностей мне никто не предлагал, потому что передо мной ниу кого не было никаких долгов. И я ко всем совершенно одинаково относился.

— Ко всем одинаково, а Юлии Владимировне немножко больше симпатизировали, не так ли?

— Каким образом? У меня было ровное отношение ко всем кандидатам. И когда Юлия Владимировна настаивала на императивном мандате, я категорически эту позицию не поддержал. А с Юлией Владимировной мы часто даже не здоровались. В конце концов, время показало, что императивный мандат не прошел, и эта норма еще долго в нашем законодательстве работать не будет.

— Совсем недавно вы стали членом “Нашей Украины”. Зачем?

— Мне эта политическая сила импонирует больше всех. А хоронить “Нашу Украину” — вы же это хотели спросить — считаю, рано. Все, кто приходил туда за портфелями, уже оттуда ушли. А остались люди с определенной идеологией, определенной программой. Мне кажется, что эта политическая сила еще имеет право на существование, на жизнь, и на то, чтобы быть в лидерах политических сил нашего государства. Потому что у нее есть идеология.

— Вы действительно верите в то, что Виктор Ющенко может победить на президентских выборах?

— А почему нет? У нас в 1999 году тоже у президента рейтинг был в начале избирательной кампании не очень высокий.

— За счет чего?

— Избирательная кампания еще впереди. На днях будет озвучена программа Виктора Андреевича. Я думаю, что у Ющенко еще есть потенциальные возможности показать все, что сделано в государстве.

— Например?

— Например, свобода слова, отстаивание украинской государственности, последовательная идеология. К сожалению, сегодня у нас материальный прагматизм побеждает идеологию. Мне же лично кажется, что идеологическая линия должна быть поставлена выше. При Викторе Андреевиче страна себя почувствовала нацией. Вспомните, сколько критики было вокруг украинского Лувра — деньги тратятся, экспонаты навезли неизвестно зачем... А пройдет несколько десятков лет и все скажут, что у Украины есть история. Так же и с Батурином, так же с возрождением языка и демократических свобод.

— Разделяете ли вы точку зрения, что после выборов в стране может появиться три президента — действующий, набравший больше всех голосов, и победивший в суде?

— До выборов осталось практически два месяца. А мы до сих пор так и не убедили избирателей, что волеизъявление будет честным, прозрачным и демократическим. Для этого в первую очередь нужно иметь хороший демократический закон о выборах, честных комиссиях, начиная с ЦИК, а также отсутствие сомнений на уровне рядового избирателя в том, что кто-то может украсть его голос. На сегодняшний день, когда с законом происходят инсинуации и царят политические технологии, как раз может произойти то, о чем вы говорите. Действительно, возможен вариант, что Центральная избирательная комиссия назовет одного президента, второй побежит в суд, а еще ведь есть действующий Президент. Сегодня многие уже определили для себя победителя. На самом же деле так говорить рановато.

“Вмешательство в работу сервера ЦИК на результаты выборов не повлияет, если на бумажных носителях будут объективные данные”

— Бытует романтическое мнение о том, что после проведения президентских выборов дрязги прекратятся и политикум достигнет консенсуса. Вы так не думаете?

— Это, знаете, как “король умер — да здравствует король”. Выборы закончатся и начнутся другие выборы, парламентские.

Жизнь доказала, что абсолютный переход на пропорциональную систему был ошибкой. Две мегафракції в парламенте и их совместные голосования — очень серьезный звоночек для демократии в Украине. Именно этого мы боялись в начале двухтысячных, да и в девяностых годах. Практика показывает, что в парламенте должно быть представлено много политических сил. С другой стороны, говорить о том, что у нас будут открытые списки или мажоритарная система, — нереально. Политические силы, которые сегодня при власти, на такой шаг не пойдут. Они уже ощутили вкус власти, и предварительное голосование за закон о выборах, когда всю погоду сделали ПР и БЮТ, это ярко продемонстрировало. Если бы мы провели выборы согласно закону, принятому 24 июля, это был бы ужас.

Знаете, я очень внимательно следил за событиями в Раде 24 июля ( голосование закона о выборах президента. — Ред.). К голосованию приступили совершенно без обсуждения, это был просто цинизм высшей степени, и серьезный вызов обществу. Хорошо, что парламент одумался и у страны появился шанс провести честные выборы. Следующим шагом должно быть создание Кодекса выборов в Украине.

— То есть свода всех законов, которые касаются выборов?

— Да. Необходимо систематизировать все нормы избирательного законодательства — по выборам народных депутатов, президента, местных выборов, референдума. Это необходимо сделать для того, чтобы не возникало разных технологических подходов в том или ином законе. И кодекс этот должен быть принят не в канун каких-то выборов, а заблаговременно. Более того, должна появиться норма, которая бы за полгода до проведения выборов запрещала вносить любые изменения в законодательство.

Мы же прекрасно понимаем, что если закон принимается в канун избирательной гонки или во время выборов, то побеждает политическая целесообразность, а не правовая позиция. Мир вообще не знает практики, чтобы переписывать законы во время выборов.

— Ярослав Васильевич, СБУ недавно заявила о том, что будет особенно пристально следить за тем, чтобы не было доступа к серверу ЦИК. Сервер взломать трудно?

— Понимаете, информация, поступающая на сервер, носит только предварительный характер. И если кто-то задумает какую-то операцию с доступом к серверу, то он, бесспорно, сначала займется искажением оперативной информации в свою пользу, а затем подтверждением этого на бумажных носителях. Результаты же выборов устанавливаются по информации, поступающей на бумажных носителях с мокрой печатью. Следовательно, даже вмешательство в работу сервера ЦИК на результаты выборов не повлияет. При условии, подчеркиваю, что на бумажных носителях будут объективные данные.

Конечно, хакерство развивается из года в год. И из политических или хулиганских побуждений дезорганизацию в работу программы внести можно. И если СБУ, хоть она и существует для того, чтобы шпионов ловить, немного поможет, то это будет неплохо.

На парламентских выборах 2006 года мы в ЦИК задействовали систему телеграмм и телетайпа, чтобы иметь несколько источников информации на случай несанкционированного вмешательства в серверную систему. И хоть телеграф и телетайп — анахронизмы, но никакой хакер до них точно не доберется.

— Нынешние выборы уже окрестили самыми “грязными”, “скандальными”, “педофилическими”, “гриппозными”, “технологическими”. Какая из уже использованных технологий лично вас поразила?

— У очень многих политических сил есть какие-то идеи и технологии на этих выборах. Не говорю, что все они направлены на фальсификацию, но некоторые кандидаты считают, что именно технологии приблизят их к победе, мягко говоря.

Время технологий грубых, медвежьих, которые применялись раньше, — открытых “каруселей”, когда под носом у милиции отдавали деньги за бюллетени — уже прошло. Хотя мы с вами еще помним, как в одном округе двадцать гривен цинично называли “несторовкой”, и как целые фуры привозили крупы, фуфайки, сапоги, водку прямо под участки, еще не забыли. Это все в прошлом. Теперь наступило время более изощренных подходов. Это ведь не секрет, что во многих штабах работают иностранные политтехнологические компании.

Я, например, был в первый раз в Соединенных Штатах Америки в 1998 году, так еще тогда руководитель одной политтехнологической фирмы по организации выборов прямо ко мне подошел и спросил, не знаю ли я штаб кандидата, которому нужны специалисты.

— Эпидемия гриппа — технология?

— Грипп же не впервые в Украине случается. Возможно, в этом году он немножко быстрее и более регионально проявился, чем обычно. И политика тут не замешена. Но на фоне “свинофобии” к болезни в этом году совершенно другое отношение. И отдельные политические силы зарабатывают свои дивиденды, критикуя действия структур, которые должны были бы реагировать на вспышку болезни более оперативно. Можно сказать, что “свиной грипп” нам подсунул свинью.

— А будет ли эта свинья настолько жирной, что приведет к введению чрезвычайного положения?

— Не думаю. Карантинное и чрезвычайное положение — все же две большие разницы. Чрезвычайное положение — это когда запрещен выход определенных средств массовой информации, есть ограничения каких-то политических прав. А карантинный — немного другое. Но, бесспорно, карантинное положение тоже, к сожалению, имеет некие ограничения: передвижение, проведение массовых мероприятий. Одним словом, это вовсе не идеальная ситуация для проведения избирательной кампании.

— Во время чрезвычайного положения выборы проводить нельзя, а во время карантинного?

— Не готов ответить на 100%. Мне кажется, что где-то так оно в воздухе проскакивает, что, возможно, выборы перенесут. Но политические силы, настроенные на проведение выборов, на подобные шаги не пойдут. Слишком много они уже потратили финансов на подготовку.

— Повлияет ли карантин и трехнедельный запрет на проведение массовых акций на результаты выборов?

— Бесспорно, в какой-то степени повлияет. Тем более, что в числе форм ведения агитации у нас красной нитью проходят именно массовые собрания — контакт с избирателем напрямую. Сейчас агитацию нельзя провести в масштабах, обусловленных законом. Эти ограничения могут повлиять на результаты выборов. А вот оценивать насколько — дело Конституционного суда. Сегодня нам с вами об этом говорить рано. Правда, на футбол же мы людей собираем, и никто не говорит, что этого делать нельзя — Суркис маски всем раздал, и пожалуйста, собирайтесь. Опять же, в Киеве пока карантинное положение не введено...

Наталья САРБАЕВА