Віталій Кропачов: Хто сказав, що я не куплю “Центренерго”?

План Виталия Кропачева, имеющего статус неофициального куратора угольной отрасли, дал трещину. На прошлой неделе Фонд госимущества отменил конкурс по приватизации “Центрэнерго”, на котором структура “Укрдонинвест” этого бизнесмена была явным фаворитом.

Для Кропачева это означает не только проигрыш борьбы за последний крупный энергетический актив, но и крах планов по постройке “мини-ДТЭК”, в составе которого должны быть шахты, обогатительные фабрики и потребляющая их продукцию энергогенерация.

Однако “смотрящий” с такой интерпретацией не согласен. Провал приватизации “Центрэнерго” Кропачев считает проигрышем в битве, а не в войне, и намерен судиться за восстановление планов государства продать этот актив.

Если принять версию, что за основателем “Укрдонинвеста” стоит пока еще всесильный депутат Игорь Кононенко, то шансы Кропачева сломать ФГИ через колено велики.

Приятным бонусом в этой победе станет снижение стартовой стоимости госпакета “Центрэнерго”.

Этот прогноз построен на том факте, что конкурс переносится на 2019 год. Это значит, что при оценке акций специалисты ФГИ должны будут учитывать финпоказатели “Центрэнерго” за 2018 год.

Судя по тому, что за три квартала 2018 года энергокомпания обвалила чистую прибыль в четыре раза по сравнению с аналогичным периодом 2017 года, обвала новой стартовой цены не избежать.

Кропачев с этим прогнозом согласен, но утверждает, что “игру на понижение” затеяли его оппоненты.

Об этих соперниках, о китайском миллиардере — новом партнере Кропачева, о переговорах с Павлом Фуксом и Виталием Хомутынником, а также о частых визитах в офис Игоря Кононенко — далее в интервью.

— ФГИ отменил конкурс по приватизации “Центрэнерго” на основании несоответствия требованиям их потенциальных участников. На основании чего не допустили вашу компанию “Укрдонинвест”?

— Три причины. Первая — не было копии “Выписки из единого госреестра юридических лиц и физических лиц-предпринимателей”.

Вторая — не было копии справки о включении в единый госреестр предприятий и организаций Украины.

Третья — рабочая группа фонда пришла к заключению, что в пакетной конкурсной документации нет информации об источниках средств (6 млрд грн, которые являются стартовой ценой на госпакет акций “Центрэнерго”. — ЭП).

— Откуда у вас 6 млрд грн?

— Есть деньги.

— Расскажите об их происхождении.

— Мы о чем говорим? В свое время вы выдумали историю о “смотрящем” или “подглядывающем из-за угла”, ну, о человеке из воздуха. Но я сюда (в Киев. — ЭП) не на рыбном возе приехал. У меня был успешный бизнес (в Торезе. — ЭП).

Сейчас у меня есть бизнес — обогатительные фабрики и шахта “Краснолиманская”. Они все прибыльные.

— Мы пытаемся объяснить читателю, откуда у вас взялись свободные 6 млрд грн.

— Зачем кому-то объяснять? Еще раз объясняю: источник всех бед — это журналисты, которые выдумали историю о “смотрящем”.

— 6 миллиардов — это адекватная цена за “Центрэнерго”? Если бы конкурс не отменили, вы бы заплатили больше?

— У меня есть международные партнеры, которые мне бы помогли. Один из них — китайская компания Sany. У меня с ней создано совместное предприятие “Сани Украина”.

— Какова ваша реакция на решение ФГИ отменить конкурс?

— Мы подадим в суд на фонд на основании того, что они незаконно нас отстранили. Для меня это репутационные риски.

— То есть вы будете опротестовывать недопуск “Укрдонивеста” к конкурсу, чтобы возобновить торги?

— Мы получили уведомление, что конкурс не состоится. Мы запросили официально протокол, на основании чего он не состоится и почему нас отстранили. Люди решили погулять, поиграть в какие-то игры. Ну, давайте поиграем.

Я убежден, что вся работа, связанная с отменой конкурса, — это желание понизить цену “Центрэнерго”.

— Это вполне соответствует вашим интересам.

— Мы бы не шли на конкурс, если бы не были готовы заплатить.

— Можно ли утверждать, что 6 млрд грн, которые нужны для покупки “Центрэнерго”, это ваши личные деньги?

— Нет. У этой суммы есть общий пул. Это был минимальный финансовый инструментарий. У меня с партнерами были договоренности о том, что если цена будет повышаться, мы будем иметь какой-то лимит для повышения цены.

— До какой цены вы были готовы торговаться?

— Если честно, мы видели цену этого объекта с учетом нескольких шагов. Максимальная цена там должна быть около 7 млрд грн. В любом случае мы бы на нее шли.

А вообще ценник для “Центрэнерго” был установлен с учетом его проблематичности. Цена как определяется? С привязкой к тому, сколько объект заработал за последние пять лет. Единственный хороший год для “Центрэнерго” был 2017-й, а до этого было минимально — около 100 млн грн прибыли.

— Это смотря как считать. Есть мнение, что за последние три года из “Центрэнерго” было выкачано 14 млрд грн. Учитывая, что на менеджерском уровне эта компания ассоциируется с вами, то возникает вопрос, соответствует ли действительности эта цифра?

— За сколько лет? За три года?

— Да, выкачанных “в темную”.

— По этому поводу, учитывая, что это очень большая сумма, я считаю, что нужно написать заявление в НАБУ и в САП, потому что СБУ и прокуратуре никто не верит (смеется. — ЭП).

А если серьезно, то “Ценрэнерго” за год получает 10-11 млрд грн с энергорынка. Из этих денег компании необходимо заплатить зарплату и налоги, купить уголь. Названная вами цифра нереальна.

— Ее озвучивала в том числе компания “Баланс груп” Дмитрия Крючкова, которая является одним из крупных кредиторов “Центрэнерго”. Вы знакомы с Крючковым?

— Я вообще не знаю этого человека.

— “Центрэнерго” находится в процедуре банкротства. Есть информация, что вы выкупили значительную часть признанных судом кредиторских долгов “Центрэнерго” у структур Крючкова.

— Нет.

— Какова признанная судом “кредиторка” “Центрэнерго”?

— 136 млн грн. 63 млн грн из них — у Крючкова.

— А у вас?

— А зачем? Для чего? Объясните. Я не понимаю, зачем покупать долги.

— Чтобы влиять на процесс банкротства.

— Зачем мне этот процесс? Мне неинтересно. Мне нужно, чтобы предприятие покупало уголь и я за это получал деньги.

— Вы воспринимаете Крючкова как самостоятельную боевую единицу или за ним кто-то стоит?

— Думаю, он кем-то используется. Учитывая, что у компании “Баланс-групп” есть свои долги, кто-то Дмитрия фронтирует.

— В Украине?

— Думаю, да.

— Есть мнение, что отмена конкурса произошла после того как на ФГИ это решение спустил Владимир Гройсман.

— Зачем это ему? Основная задача — продать. У них бюджет на приватизацию запланирован в размере 21 млрд грн. Так или нет? Это самое последнее дело — Гройсману давать какие-то команды ФГИ срезать этот конкурс.

— Объясню. На конкурсе вы выглядели фаворитом, а Гройсман еще летом давал команду Насалику “вымести всех смотрящих”. Возможно, он не захотел ассоциировать свой Кабмин с конкурсом, в котором вы победите.

— Премьер-министр — это человек, который решает глобальные задачи. Он секторально подходит к проблемам. А когда на повестке дня стоит неграмотная позиция Минэнерго в отношении шахтеров, нужно найти виновного.

Вот премьер-министр и выдает правоохранительным органам задачу: “Ребята, разберитесь”. Те разбираются, дают объективную информацию и говорят, что эта информация (о “смотрящем”. — ЭП) не соответствует действительности.

Что после этого должен делать премьер? Какие у меня могут быть к премьеру вопросы или у премьера ко мне?

— Премьер должен знать цену своим словам. Он же буквально говорит о необходимости “вымести смотрящих”.

— Давайте будем откровенны. На том заседании звучала моя фамилия, я это знаю, но это же не означает чего-то страшного или сверхъестественного.

— Есть и другая версия отмены конкурса. Все знают, что у Гройсмана напряженные отношения с Порошенко. И не секрет — добрые отношения Порошенко с Игорем Кононенко, к сфере влияния которого вы относитесь.

Соответственно, возникает вопрос: не могла ли отмена конкурса нести задачу нанесения удара лагерем Гройсмана по лагерю Порошенко-Кононенко?

— В этом контексте, что вы нарисовали, мне все нравится. Единственное обидно, что в этом контексте нет меня (смеется). Еще раз объясняю: не выдумывайте конфликт между мной и Гройсманом. У меня нет конфликта с премьер-министром.

— Как Кононенко отреагировал на то, что журналист Михаил Ткач снял вас на выходе из его офиса?

— Думаю, у него надо спросить, как кто реагирует, когда я выхожу из его офиса.

— Возможно, у него к вам были замечания по поводу неосторожности?

— Мы возвращаемся к одному и тому же. Мы не общаемся с Кононенко. У нас нет общения.

— Что вы тогда делали в “5 элементе”, где у Кононенко офис?

— Я в “5 элементе” бываю чаще, чем кому-то кажется. Почему-то меня засняли один раз. Почему один? Вот объясните.

— Что вы там делаете?

— Я на протяжении четырех недель заезжал в кабинет эстетической косметологии. Вход в него — через одни и те же двери (что и в офис Игоря Кононенко. — ЭП).

— Это правда, что перед конкурсом по приватизации “Центрэнерго” к вам приходили Павел Фукс и Виталий Хомутынник с предложением идти на конкурс вместе?

— Давайте без персоналий.

— Вы можете без персоналий сказать “да”.

— Да, были люди, приходили. Конкретные фамилии называть не хочу. Они всем понятны в этой стране, поэтому ничего сверхъестественного тут нет. Каждый человек может обратиться. Предложений много.

— Почему вы отвергли их предложения?

— Чьи?

— Фукса и Хомутынника.

— Я же вам не говорил, что я с Фуксом и Хомутынником встречался. Я сказал, что предложения были: объединиться, совместно купить. Мне неинтересны эти предложения. Независимо от персоналий и значимости этих людей в стране.

— Компания “Укрнефтебурение”, к которой имеют отношение Фукс, Хомутынник и Коломойский, заявляла о намерении принять участие в приватизации “Центрэнерго”. Она не дошла до конкурса?

— Она не внесла залог. Залог составлял 298 млн грн.

— Почему на конкурс по приватизации “Центрэнерго” не пришла ни одна нормальная компания с именем?

— Я для себя ставлю логику украинского производителя. Покажите мне, кто может продать уголь в необходимом объеме или добыть его в объеме, необходимом для “Центрэнерго”?

— Была информация, что советник приватизации ”Центрэнерго” Ernst&Young предлагал предусмотреть в приватизационных условиях обязательство государства поставлять уголь с госшахт на станции “Центрэнерго”. Так решалась бы проблема привлечения к конкурсу компаний, у которых нет своего угля.

— Да. Это была инициатива Министерства энергетики.

— Она была поддержана?

— Нет.

— Кто ее отклонил?

— ФГИ отклонил.

— Это же сузило круг. Вы говорите, что есть проблема с поставкой угля. Ее можно было решить таким образом.

— В предложении, о котором вы говорите, был приоритет отечественного производителя угля, а не государственных шахт. Вы путаете норму государственного предприятия и норму отечественного производителя.

Предложение Минэнерго было в том, чтобы включить в обязательный перечень условий приватизации “Центрэнерго” потребление ее станциями угля, добываемого на территории Украины.

— Тогда получается, что это предложение сокращало количество претендентов на приватизацию “Центрэнерго”.

— Почему сокращало?

— Если я нерезидент и хочу привезти на “Центрэнерго”, например, американский уголь, то я не смогу это сделать из-за обязательства покупать украинский уголь.

— Правильно, а у меня вопрос: что в таком случае будем делать с государственными шахтами? Хоронить?

— Они и так стреножены.

— Не скажите. Есть просто факторы, которые мешают их стабильной работе.

— Вашим единственным конкурентом на конкурсе должна была стать белорусская компания “Нефтебитумный завод”. Ее бенефициар — местный бизнесмен Николай Воробей. Он преследовал свой интерес или фронтировал кого-то?

— Я верю в белорусский пармезан, белорусские креветки и белорусского лосося, но откуда у них уголь (который потребляет “Центрэнерго”. — ЭП) и нефть (который перерабатывает “Нефтебитумный завод”. — ЭП), я не знаю.

Структура, которая работает на территории Беларуси, скорее всего, получает нефть из Российской Федерации. Соответственно, у нас все компании РФ такого уровня внесены в санкционный список. Это логично? Логично.

— Если вы не сможете приватизировать “Центрэнерго”, то вы не достроите производственную вертикаль, у которой есть добыча угля, его обогащение и его потребление. Не возникнет ли в таком случае у вас желание распродать свои угольные фабрики и шахты?

— Почему?

— Потому что вы не замкнете цикл.

— Невозможно быть прагматичным, не имея плана Б и В. Поэтому в принципе можно не переживать за дальнейшее движение моих активов. Они найдут рынок сбыта продукции.

На протяжении двух лет я создал такие условия, что даже если в отношении меня начнется безумный антагонизм, мой бизнес будет работать в свободном режиме.

— То есть вы уверены, что вне зависимости от того, купите “Центрэнерго” вы или кто-то другой, эта компания все равно придет за углем к вам, потому что есть дефицит угля в стране?

— Кто сказал, что я не куплю “Центрэнерго”?

— У вас на завершение этой сделки всего полгода. У новой власти после выборов президента появится свой фаворит в углепроме.

— Я же не против. Я двумя руками за конкуренцию. Мы конкурировали с ДТЭК по поставкам угля на “Центрэнерго”. Кстати, я продаю уголь этой компании дешевле всех.

— Почем?

— 2 530 грн/т.

— А остальные почем?

— 2 535.

— На пять гривень дешевле?

— А до этого продавал по 2 500 — на 35 гривень дешевле. Но в связи с тем, что появилась проблематика с железнодорожным парком, мне пришлось покупать свой подвижной состав. Соответственно, на своем подвижном составе пришлось эти 30 рублей (гривень. — ЭП) добавлять.

— И эти 35 гривень разницы на тонне позволили вам монополизировать поставки угля на “Центрэнерго”?

— Это не 35 гривень позволили. Это конкуренция позволила. Это же торги. “Центрэнерго” — безумно прозрачная организация. Весь уголь она покупает на бирже, хотя имеет право покупать без торгов.

— Но она покупает его у компаний-прокладок, а не у производителей угля.

— Потому что есть определенная схема работы, есть финансовые механизмы.

— У этой мысли есть продолжение: эта схема работы позволяет вынести центр прибыли с госшахт, чей уголь вы в том числе продаете, на частную компанию-прокладку.

— Вы сейчас говорите в плоскости хитростей. Все проще: есть производитель товарной продукции, а есть трейдер, который ее продает.

— Что мешает этим трейдерам получить от “Центрэнерго” предоплату и не поставить уголь?

— Если я покупаю уголь у государственных шахт (для его перепродажи “Центрэнерго”. — ЭП), то я его тоже покупаю по предоплате. НАБУ по этому поводу бегала-бегала, но так и не добежала.

— Чем закончился обыск вашего офиса детективами НАБУ?

— Не знаю, я не вникаю в эту историю. Она мне неинтересна.

— Прошел обыск — и что?

— Все, что изъяли, вернули. Я не знаю, закрыто дело или нет. Я не вникаю. У меня нет вопросов по данному делу.

— Как давно создана компания “Сани Украина” и что она делает?

— Она создана около года назад. Компания является основным дистрибьютором горно-шахтного оборудования материнской компании Sany на территории Украины.

Компания создана в соотношении 50 на 50: половина — у “Укрдонинвеста”, половина — у Sany.

— Какие задачи стоят перед компанией “Сани Украина”?

— Sany Group работает на территории Украины уже более десяти лет. Сначала она работала с ДТЭК. Что у них там получилось, не знаю. Сегодня Sany Group работает с моей компанией ”Укрдонинвест”.

Планы у нас довольно большие. Мы уже завезли первую проходческую технику на “Краснолиманку”, через неделю в порт Одессы приходит первый комплекс по добыче — комбайн-конвейер.

Кстати, в 2018 году все руководство компании, включая ее президента (Лян Вэньгэнь. — ЭП), встретилось с министром энергетики. Было подписано соглашение о сотрудничестве. Планируем выйти на поставки оборудования на уровне 60 млн долл.

— Оборудование будет поставляться госшахтам?

— Будет поставляться по трем направлениям: моей “Краснолиманской” (где-то на 20 млн долл), ДТЭК (на 10 млн долл) и госшахтам (на 30 млн долл).

— Это правда, что “Сани Украина” будет переоборудовать государственный “ЗаЛК” под машиностроительный завод?

— ЗаЛК нам пока не принадлежит. У нас есть идея покупки частного ремонтно-строительного предприятия в донецком регионе. Названия до покупки не скажу.

Кстати, для “Сани-Украина” поставка горно-шахтного оборудования в Украину — это только первый этап. Вторая часть проекта — поставка в Украину дорожной техники.

— Вы уже переключаетесь с Минэнергоугля на “Укравтодор”?

— Нет, почему? Мы просто хотим продавать крупную дорожную технику. Еще мы с ними идем в ветрогенерацию, они крупные производители ветрогенераторов в Китае.

— Будете стоить с Sany ветропарк?

— Они готовы инвестировать. Капитализация Sany Group составляет 50 млрд долл. Это не из воздуха прилетевшая компания. 80% всех небоскребов мира строились их техникой и бетононасосами. Немецкий бетон принадлежит им.

В 2011 году собственник Sany Group был первым в списке “Форбс” в Китае.

— То есть с Sany у вас три проекта? Первый — покупка “Центрэнерго”, второй — компания “Сани Украина”, которая продает горную и дорожную технику, и третья, пока теоретическая, — строительство ветропарка.

— Не теоретическая. Мы уже на стадии подписания с ними договоров о строительстве ветропарка.

— Если вы идете вместе с Sany на приватизацию “Центрэнерго”, то китайцам должна принадлежать часть приватизированных акций “Центрэнерго”. Однако на конкурс ФГИ заявилась компания “Укрдонинвест”, которая принадлежит только вам. Если “Укрдонинвест” купит “Центрэнерго”, то вы продадите ее часть Sany?

— Нам шашечки или ехать? Я считаю, что надо ехать, а как ехать — мы внутри нашей корпорации разберемся.

— Чем закончилась история с сорвавшейся сделкой по покупке шахт “Россия” и “Новогродовская” у Александра Януковича? Вместо вас эти предприятия купил новый собственник “Донбассэнерго” Максим Ефимов.

— Я считаю, что шахты должны быть государственными.

— Как-то удивительно получилось: когда Ефимов и его партнеры сломали вам сделку, то с точно такой фразой, которую вы сейчас озвучили, в эфир вышел Игорь Кононенко (видео передачи с 33-й минуты. — ЭП).

— Моя позиция по этим шахтам с самого начала была понятная.

— Но вы же хотели купить эти шахты, а теперь, когда у вас это не получилось, говорите, что они должны стать государственными. Где логика?

— Я хотел купить. Мы изучили ситуацию, посмотрели — они неинтересны. Купил Максим или Эдик (Бондаренко, глава “Донбассэнерго”. — ЭП). Ну и куда они продвинулись после покупки? По-моему, никуда. Это путь в никуда.

— Вас они уже не интересуют, даже если Ефимов и Бондаренко от этого проекта отказались?

— Меня интересует весь “Селидовуголь” (государственное угольное объединение, в состав которого входят в том числе шахты “Россия” и “Новогродовская”. —- ЭП). Найдите форму, как его купить, и я его куплю.

— Это правда, что вы будете идти в народные депутаты?

— По какому округу?

— Вам виднее.

— Не буду. Не хочу. Не понимаю, для чего.

— Но вы же были депутатом Донецкого облсовета.

— И что? Это лишняя нагрузка.

— Народный депутат — это иммунитет неприкосновенности. Защита от ареста, например.

— Да перестаньте. Какие аресты? Это все бред. Ну покажите мне, кого там невозможно достать. Если нужно, все равно достанут. Может, проще не делать какие-то непонятные вещи и не создавать себе геморрой? Не проще так работать?

— Если вы клоните к тому, что вас напрасно ассоциируют с Кононенко, то у вас в 2019 году будет возможность это доказать: если после выборов президента к вам и вашим активам не будет вопросов у правоохранителей, это почти наверняка будет значить, что вы говорили правду.

— Я не собираюсь никуда уезжать.