Возможна ли Европа регионов?

Но на смену национально-этническому сепаратизму приходит экономический — богатые регионы стремятся освободиться от бедных в надежде на независимое процветание. А бедные считают, что в самостоятельном плавании станут богатыми. Во что обойдется и чем обернется такая трансформация Европы, пока что не знают ни в Брюсселе, ни на местах.

Каталония

В прошлое воскресенье, 25 ноября, Европа напряженно следила за внеочередными выборами в региональный парламент испанской провинции Каталонии. Рекордная за последние 24 года явка, составившая без малого 70%, указывала на то, что сепаратисты получат желаемое большинство. Однако подсчет голосов не оправдал надежды правящей в Каталонии партии “Конвергенция и Союз” (CiU): она получила большинство в 50 голосов, но потеряла 12 из 62 мест предыдущего созыва. За ее счет свою квоту удвоила Левая республиканская партия — с 10 мест до 21-го. Тем не менее курс на независимость остается прежним: две упомянутые партии намерены образовать коалицию и инициировать референдум об отделении Каталонии от Испании.

Из 17 провинций Испании Каталония одна из самых богатых и независимых. С 1979 года она самостоятельно регулирует вопросы местного самоуправления, транспорта, языка, образования, судебной власти. В автономии проживает 7,5 млн. человек, что составляет 16% населения страны, и производится более 20% общенационального ВВП. При этом Каталония ежегодно перечисляет в бюджет страны 16 млрд. евро и считает, что не получает взамен адекватной компенсации. Система такова, что центральное правительство единолично собирает налоги, а затем разделяет по регионам. В результате четвертая по богатству область Испании после уплаты налогов оказывается девятой. Сами каталонцы считают, что кормят более бедные регионы — Андалусию, Валенсию, Мурсию. Они обижены такой несправедливостью и думают, что им жилось бы гораздо лучше в статусе независимого государства. Как показывают последние опросы, в случае референдума более половины населения автономии проголосуют за независимость.

Глава каталонского правительства Артур Мас, придя к власти два года назад, намеревался добиться от центра налоговой независимости, которой обладают только две автономии — Страна Басков и Наварра. Однако правительство премьера Мариано Рахоя решительно отказалось удовлетворить запросы Каталонии.

В ответ Мас пообещал досрочные выборы (уже состоялись 25 ноября), проведение референдума до 2014 года и затем — независимость провинции.

Несомненно, что вдохновило Маса настроение почти 1,5 млн. каталонцев, которые 11 сентября, в Национальный день автономного сообщества, вышли на улицы Барселоны под лозунгом “Каталония — новое государство Европы”. Правда и то, что протестная активность была вызвана тем, что власти автономии под давлением центрального правительства были вынуждены пойти на крайне непопулярные меры по экономии бюджетных средств — сократить финансирование больниц и домов престарелых. И это, в свою очередь, ударило по предвыборному рейтингу правящей партии Артура Маса “Конвергенция и Союз”.

Бизнес Каталонии, в свою очередь, не так уж однозначно поддерживает идею независимости, ибо последствия выхода из границ Испании и зоны евро, несомненно, скажутся на торговых отношениях, потере партнеров, клиентов, поставщиков, на инвестициях. Посему владельцы каталонских компаний больше ратуют за изменения в налоговой системе, которая “давит” конкурентоспособность региона.

А тем временем вирус сепаратизма распространился в последние годы по всей Испании — в Андалусии, Галисии, Валенсии, Стране Басков, Астурии и на Канарских островах. Большинство движений регионализации берут свое начало еще со времен диктатора Франко, когда левые и марксистские партии в противостояние правому режиму поддерживали региональных националистов.

Король Испании Хуан Карлос І уже высказался против референдума по вопросу независимости Каталонии. Ведь конституция Испании гарантирует право на автономию для наций и регионов страны, однако в ней выписано “нерушимое единство” испанской нации. Правительство, в свою очередь, намерено обратиться в конституционный суд с просьбой о признании референдума незаконным, каковыми бы ни были его результаты. Мадрид никогда добровольно не допустит выхода Каталонии из состава Испании, чтобы не спровоцировать цепную реакцию в других регионах страны.

Шотландия

Шотландская история стремления к независимости началась едва ли не в том же 1707 году, когда был подписан Акт об Унии между Англией и Шотландией. Сегодня Шотландию захватывают идеи сепаратизма не столько по причине исторической несправедливости, сколько из-за экономической составляющей. Потому что 90% всей британской нефти добывается на шельфах Северного моря в Шотландии. И если эта нефть станет только шотландской, то страна окажется на шестом месте в рейтинге богатейших стран мира. Так считают сторонники независимости. Большинство же экспертов опасаются, что суверенитет Шотландии может обернуться не процветанием независимой страны, а прозябанием маленькой нации на маргинесе Европы.

Шотландия, как никакой другой регион Европы, близка к своей независимости. Главным образом потому, что остальная Британия не осуждает идею независимости, а, согласно соцопросам, 59% англичан будут не против отделения Шотландии. Возможно, потому что 60% бюджета Шотландии — это дотации из общенационального бюджета страны, в результате чего шотландская пенсионная система и здравоохранение пребывают на более высоком уровне, чем в Англии.

Более того, в октябре 2012-го премьер-министр Великобритании Дэвид Камерон и первый министр Шотландии Алекс Салмонд подписали “Эдинбургское соглашение”, согласно которому референдум о независимости Шотландии состоится осенью 2014 года. Две стороны пообещали уважать результаты волеизъявления людей независимо от результата. Очевидно, так выглядит образец цивилизованного “развода” на уровне государств. Не стоит, правда, недооценивать официальный Лондон, который отнюдь не сторонник развала Унии 1707 года. Там надеются сыграть на опережение, пока две трети северных соотечественников не поддерживают или колеблются в вопросе независимости.

И если в 2006 году за отделение от Великобритании выступали 52% жителей Шотландии, а в 2011-м почти 40% , то в 2012 году сторонников независимости осталось всего 33%. Может быть, потому что кризис добрался и до Шотландии, где растет безработица, дефицит бюджета перевалил за 40 млрд. фунтов, и устоять без дотаций из Лондона будет трудно.

Фландрия

Классический пример противостояния богатого и бедного регионов представляет современная Бельгия, где в последние годы никак не найдут общий язык (да и не ищут) две провинции: северная Фландрия и южная Валлония. Первая, например, очень недовольна тем, что ежегодно перечисляет в бюджет другой 6 млрд. евро. А с тех пор как прошлой осенью валлиец Элио ди Рупо возглавил коалиционное правительство социалистов, либералов и христианских демократов, сепаратистские настроения стали весьма популярны во Фландрии.

Когда-то, в ХІХ столетии, когда экономику страны определяли полезные ископаемые, франкоязычная Валлония, богатая углем и железной рудой, была экономическим локомотивом страны. Времена изменились, и сегодня Фландрия, говорящая на нидерландском языке, за счет высокотехнологичных отраслей и развития портов стала более успешной частью Бельгии. Кроме того, историческая память фламандцев время от времени обращается к тому периоду, когда после обретения Бельгией независимости от Нидерландов (в 1830 году) франкоязычное население довольно долго занимало господствующие политические позиции и притесняло нидерландское. Стоит сказать, что фламандский язык получил статус государственного в Бельгии лишь в 1980 году.

И потому фламандские националисты, победившие на местных выборах в октябре, стали требовать конфедерации Бельгии. “У нас две культуры и две демократии”, — так обосновал необходимость государственного раздела фламандец Барт де Вевер, новый мэр Антверпена. Его прочат в лидеры будущего независимого фламандского государства. В том случае, если это государство состоится.

Сценарий сепаратизма

Углубление экономического кризиса в Европе усилило сепаратистские настроения не только в Испании, Бельгии, Великобритании, Италии, они случаются уже во Франции с Германией. Почти в каждой европейской стране есть партии националистического толка, даже в спокойных и благополучных Финляндии или Нидерландах, и время от времени они выдвигают популистские лозунги за отделение, независимость или хотя бы широкую автономизацию регионов.

Бывший бельгийский премьер Ги Верхофстадт и Даниэль Кон-Бендит, лидер “зеленых” в Европарламенте, написали книгу, где призывают к федерализму в ЕС, который ослабит национальные государства. И, возможно, объединение регионов под единой крышей Евросоюза ослабит сепаратистские стремления и воплотит в жизнь давний лозунг “Европа не стран, а регионов”? Или, наоборот, приведет к неуправляемому хаосу автономий, с которым не смогут совладать ни национальные правительства, ни еврочиновники.

Интересно, что все регионы, требующие государственной независимости, не собираются покидать пределы ЕС и пускаться в самостоятельное плавание. Но Брюссель, отвечая на запрос Каталонии, послал всем однозначный ответ: создание нового независимого государства на территории Европы не означает его автоматического пребывания в ЕС. Каждому придется стать в очередь и пройти процедуру вступления в Евросоюз с нуля. При этом обязательно голосование всех стран—членов сообщества.

Парадокс ситуации заключается в том, что государства—члены Евросоюза передают часть полномочий в Еврокомиссию, тем самым ограничивая национальный суверенитет. А регионы пытаются вырваться из объятий национального “центра” и общих границ для того, чтобы независимо вступить в тот же Евросоюз и делегировать ему все ту же часть своих полномочий. Но делать это уже самостоятельно и добровольно.

Объединяясь в единый союз, страны Европы верили, что так смогут преодолеть исторический груз взаимной неприязни и создать мощный организм в жестком глобальном мире. Способен ли нынешний груз экономических проблем разрушить былую европейскую интеграцию или Евросоюз будет расширяться за счет новых регионов, выпавших из границ старых членов ЕС? По какому сценарию пойдет развитие европейского сообщества, пока что не берется прогнозировать никто. Как ни печально, но главным сценаристом выступает экономический кризис.

Юлия ЗАГОРУЙКО