“Вышел за сигаретами — надели мешок на голову и увезли в неизвестном направлении”. Как российские военные похищают людей в Херсоне

ASTRA пообщалась с родственниками херсонцев, которых похитили российские военные. Их истории абсолютно разные — кого-то забирают за то, что служил в теробороне, кого-то — за участие в АТО, а кого-то вообще без причины — даже сантехников и пенсионеров. Близким похищенных отказываются сообщать, где они находятся и когда их отпустят. Мы поговорили с семьями похищенных Валентина Соболя, Романа Ищенко, Сергея Арефьева — их родные не знают даже, живы ли они. Также ASTRA поговорила с еще одной семьей, их родственника отпустили, с условиями подписи бумаги “о сотрудничестве”. Их имена и другие данные в статье по очевидным причинам не называются.

История Лилии Махаловой 

 

 

14 апреля Лилия Махалова с детьми и женой брата, Валентина Соболя, выехала из села Ивановка Херсонской области. Валентин остался в селе — присматривать за машиной. 

В марте — на тот момент Ивановка уже была оккупирована военнослужащими РФ и “ДНР” — у Валентина отобрали телефон, а его самого задержали и допрашивали в течение часа. Когда поняли, что никакой ценной информации у него нет, мужчину отпустили. 

Лилия рассказывает, что через месяц, 28 апреля, солдаты, предположительно, из “ДНР”, забрали у ее брата машину: “Сказали: “Не переживай, мы ее вернем”. На следующий день они ездили на ней и разбили ее. И еще через день сожгли. Они в этом селе у всех забирали машины”. А на следующий день, 29 апреля, в его дом пришли двое военных в форме и сказали пройти за ними. 

“Нам позвонили соседи и сказали, что его забрали. На данный момент неизвестно, где он, что он и как. Соседи на следующий день встретили ту машину, в которой забирали брата, спросили, где его держат и по какому поводу его вообще забрали. Они сказали, что его проверят, и если все хорошо, то его отпустят. Еще сказали, что его, возможно, увезли в Херсон для проверки. В Херсоне мы связались с родными — они ходили в комендатуру, писали заявление. Там сказали, что его нет и что он может быть в Каховке. В Каховку тоже писали — там его тоже нет.

 

 

По ее словам, если в Херсоне еще есть хоть какой-то порядок, то в селах творится полный хаос: “В таких селах — Высокополье, Александровка — там происходят страшные вещи. Там просто крик о помощи. Те, кто выехал оттуда, пишут, что забирают людей, мародерят. У нас тоже в селе все магазины повскрывали, порастаскивали. Машины забрали у всех — они все разбитые стоят. Они ездят в нетрезвом состоянии. Люди просто боялись передвигаться по улицам, боялись выходить из дома”. 

История Саши Ищенко 

 

 

Папу Саши похитили 19 апреля. В 5.30 утра к ним в дом пришли семь человек в военной форме. В тот момент в доме вместе с папой Саши, Романом Ищенко, находилась ее бабушка. 

“Мы живем в частном доме, в тупиковом переулке, и солдаты распределились так, что каждый стоял возле домов соседей. Один стоял у нас в огороде, двое держали папу у стены. Один стоял возле бабушки в доме, и еще один был в гражданской одежде и в балаклаве проводил обыск. Они ничего не нашли, конечно, потому что у нас нечего искать. Они забрали 2 телефона, ноутбук и увезли папу в неизвестном направлении”, — говорит Саша. 

Соседям, которые услышали шум на улице, стали угрожать автоматами — даже тем, кто наблюдал за происходящим из окна. 

С тех пор прошло 4 недели. Бабушка Саши ежедневно ходит в военную комендатуру города, где ей одновременно говорят две вещи: что с Романом все хорошо, его “кормят и не бьют”, и что они “не знают, где он, и ищут его”. Семья Саши написала во все инстанции, толку — ноль, никакой информации о нем они получить не могут.

 

 

Сама девушка учится в Киеве, ее мама покинула Херсон в первый день войны, а папа остался в городе. “Я не знаю, почему и за что. Он просто гражданский человек, пенсионер. Он не заслуживает быть плененным — как не заслуживает никто из херсонцев”. 

История Полины Арефьевой 

 

 

Мужа Полины, Сергея Арефьева, похитили прямо на улице. 23 марта он вместе с другом вышел в центр города за сигаретами. Возле торгового центра к ним резко подъехала машина, мужчин схватили, надели им мешки на голову, затолкали в автомобиль и увезли на допрос. Допрашивали мужчин в отдельных кабинетах. 

Друга Сергея опросили, проверили телефон и спустя 4 часа после задержания отпустили — он и рассказал Полине о похищении. Сергея же оставили.

 

 

26 марта девушке позвонил с неизвестного номера российский военный и сказал, что ему требуется паспорт ее мужа: “Сказал, что через 10 минут они будут у меня. Причем он назвал мой адрес”. Спустя 10 минут двое военных — один в полном обмундировании и с оружием, второй, по словам Полины, званием повыше, без автомата, прибыли на ее улицу, но ошиблись домом. “У нас рядом дом с такой же цифрой, только с буквой “А”. И военные ошиблись домом: они подъехали к тому, с буквой “А”, в тот же подъезд. Я увидела, что они пытаются открыть дверь и поняла, что это по мою душу. Я побежала в ту сторону, потому что подумала, что не дай бог людям там начнут выламывать дверь. У нас двери на магнитных замках и я заметила, как он пытается открыть дверь магнитом, но не получается. Я подошла к нему, сказала: “Вы ко мне, ошиблись номером дома”.

Полина заметила, что военный держит в руках ключи ее мужа. На ее просьбу отдать их мужчина ответил: “Не положено”. “Они забрали его паспорт, сказали, что если у меня будет какая-то важная информация, сообщить. Я говорю: “Какая информация?”. Он говорит: “Ну вы же знаете. Наберете”. И все”, — говорит девушка. 

27 марта Полина попыталась позвонить на тот самый номер военного, чтобы “выкупить мужа”: “Я знаю, как это звучит, но все-таки. У меня была такая паника и истерика, что я не знала, что можно придумать. 

 

 

По словам девушки, в день похищения военные отключили геолокацию на телефоне ее мужа лишь после того, как привезли его на допрос. Она знает, где его держали первоначально — в здании на улице Лютеранской: “У них там и техника, и автомобили, и весь их автопарк, все там”. 

Полина обивала пороги и военной комендатуры, и всех “этих злачных мест” — о местонахождении мужа ей до сих пор ничего неизвестно. Девушка общается с родственниками других похищенных мужчин. “Во всех этих местах, где раньше была СБУ, прокуратура, СИЗО, там очень много украденных людей, очень много пленных — они все там. Их как-то сортируют: военных в одно помещение, гражданских — в другое. У моих знакомых также забирали мужчин, они потом спрашивали: “Где тебя держали? Кто с тобой был?”. Информация у всех разная. То один сидит в камере, то их там несколько в камере. 

Все перемещения в этих зданиях происходят с закрытыми глазами, то есть они не видят, где находятся. Если кого-то отпускают, то вывозят либо в центр города, либо еще куда-то, там их с завязанными глазами выбрасывают и уезжают. То есть человек даже понять не может, где он был”. 

Полина рассказывает, что причиной задержания ее мужа может быть то, он работает инженером мобильной связи: возможно, его держат, чтобы налаживать какие-то перебои. Ни в каких боевых действиях с начала 24 февраля он участия не принимал. В теробороне Сергея тоже не было. “Мы все это время сидели дома, он не входил ни в тероборону, никуда. Он сидел с семьей. У нас весь подъезд остался — это бабушки, мамы с детьми, там есть инвалиды. Он бегал в магазины, обеспечивал весь подъезд продуктами, мы их сами покупали, раздавали, не брали с людей деньги. Мы не могли помочь всему городу, но старались поддержать хотя бы свой подъезд”. 

Также Полина рассказала, что сотрудников спецслужб РФ, которые одеты в гражданское, в городе можно опознать по медицинским маскам: “Это можно заметить на митинге 9 мая. Когда проходил парад. Те, кто там был в масках — это сотрудники ФСБ, Росгвардии, военные. Кепочка, маска — это их сотрудник. Потому что у нас в городе маски уже никто давно не носит”.

История Инны Кузнецовой (имя изменено по просьбе героини)

Отца Инны, Анатолия (имя изменено) похитили в начале мая. В дом ворвались российские военные в полной экипировке, назвали имя и фамилию Анатолия, и потребовали сдать оружие (он служил в местной теробороне). В квартире провели обыск, его снимал на телефон один из вооруженных мужчин. Папе Инны сказали собираться и “одеваться потеплее, потому что туда, куда он будет ехать, там холодно, и он там надолго”. 

В тот же день из дома забрали еще нескольких мужчин. По словам Инны, часть из них избивали и пытали в подвале, затем отпустили, часть — увезли в неизвестном направлении на газели с буквой Z. Их родственники до сих пор не знают, что с ними. 

“Они вообще там охотятся на “Правый сектор”* [запрещен в РФ], которого не существует с 2014 года, после Майдана это движение никуда не прорвалось. На АТОшников, на СБУшников, на всех подряд. И возможно, они кого-то из них искали и поэтому пытали, думали, что они дадут еще какую-то информацию”, — рассказывает Инна.

Родственница Инны также стала свидетелем похищения мужчины. Военные зашли в дом, поднялись на нужный этаж и открыли дверь собственным ключом, после чего зашли и вынесли оружие. Мужчина, выходя из квартиры, выбил окно в пролете лестничной клетки и выпрыгнул со 2-го этажа, а затем побежал и стал звать на помощь. На тот момент на улице, кроме родственницы Инны, никого не было. Его догнали, повязали и затолкали в машину. Через некоторое время ему удалось связаться с младшей сестрой. Он сказал, что жив, но находится уже не в Украине.

Девушка общалась с родственниками других похищенных людей — они рассказали ей, что их вывозят в здание Апелляционного суда. Семье Анатолия, когда они обратились туда, сказали ждать несколько дней, и если “с ним все ок”, то мужчину отпустят. Также у родственников спрашивали: “Он случайно не националист? Нам привозят так много националистов, это кошмар какой-то повсеместно, сплошные фашисты, националисты”. 

“Короче, полный бред с “Первого канала”, — отмечает Инна. 

 

 

Отца Инны в итоге отпустили: он подписал документ о том, что будет сотрудничать. Остальных мужчин из дома — нет. 

После того, как это случилось, местные жители подумали, что мужчин “заложила” бывшая управдома. Женщину назвали коллаборанткой, разбили ей кирпичом лицо, а дочери стали угрожать. Досталось и мужу управдома. Позже выяснилось, что она не имеет к этому никакого отношения. “Сдала” мужчин другая женщина — жильцы дома по камерам видеонаблюдения отследили соседку, которая накануне похищения указывала военным на “нужные” квартиры. 

 

 

Херсонцы до сих пор не сдаются, они пытаются донести, что Херсон — это Украина. Смелых осталось не так много, но люди пытаются. Одну женщину забрали из-за того, что у нее в волосах была желто-синяя ленточка. 

Мы к такому вообще не привыкли и мириться с этим не будем, потому что для нас это как рука на шее. У нас всегда была свобода выражения, мы могли выступать как за, так и против Зеленского, и говорить все что угодно. И сейчас люди с этим смириться не могут и привыкать даже не собираются. Поэтому я думаю, люди будут рисковать жизнью, но бороться за свою свободу до конца”, — утверждает девушка. 

Комментарий правозащитника: Почему такие похищения людей даже во время войны — это незаконно, что делать родственникам похищенных, куда обращаться?

Чтобы разобраться, какие именно международные законы и акты нарушают российские военные, похищая людей в оккупированном Херсоне, а также выяснить, куда и как стоит обращаться родственникам похищенных, чтобы вернуть родных и добиться суда над похитителями в случае установления их виновности, ASTRA обратилась к правозащитнице и юристу с опытом защиты прав человека в международных инстанциях Ольге Тимиревой. В 2013-2016 гг. Ольга работала в Аппарате Уполномоченного РФ при Европейском Суде по правам человека, обеспечивая исполнение постановлений ЕСПЧ вынесенных в отношении РФ.

 

 

“В ситуации активных боевых действий, в отличие от мирного времени, к сожалению всегда происходит расчеловечивание, граждане всегда страдают, причем чем дальше, тем больше. Нарушаются абсолютно все базовые права человека. 

В описанных случаях прежде всего речь идёт о нарушении права на свободу и личную неприкосновенность (статья 5 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, далее — “ЕКПЧ”; статья 9 Международного Пакта о гражданских и политических правах, далее — “Пакт”)”, — говорит Ольга Тимирева.

Действия российских военных, в случае с похищениями людей нарушают следующие международные акты:

• Статья 2 ЕКПЧ/ 6 Пакта: право на жизнь, обязанность расследования;

• Статья 3 ЕКПЧ/ 7 Пакта: запрет пыток, обязанность расследования;

• Статья 5 ЕКПЧ/ 9 Пакта: право на свободу и личную неприкосновенность.

“Расследованием и установлением фактов занимаются как международные организации, так и национальные органы. 

Специфика международных судебных организаций, таких как Европейский Суд по правам человека или Комитет ООН по правам человека заключается в том, что до обращения к ним необходимо исчерпать национальные средства правовой защиты. Не получится обратиться в международный суд напрямую, не попытавшись разрешить ситуацию на национальном уровне — такую жалобу признают неприемлемой. Более того, лучше прибегнуть к квалифицированной помощи, нюансов масса, специалисты в области правозащиты хорошо знакомы со всеми тонкостями процедуры, очень многие готовы помогать на безвозмездной основе, тем более когда люди в таком бедственном положении”, — говорит Ольга Тимирева.

Правозащитница добавляет, что важнейшее действие, которое следует предпринять родственникам, это сбор доказательств и максимальная огласка.

 

 

Ольга отмечает, что основная задача родных похищенных в таких ситуациях — описать и зафиксировать факт произошедшего. Заявления можно писать в свободной форме, лучше всего это делать хронологически, уверена Ольга. Правозащитница по просьбе ASTRA составила список органов и инстанций, в которые имеет смысл подавать заявления и обращения в случаях, которые произошли с героями данной статьи:

• заявления в национальные органы, например в Генеральную прокуратуру Украины и Главному военному прокурору, в функции которого входит расследование “преступлений против национальной безопасности Украины, мира, безопасности человека и международного правопорядка”

• заявления в Российские следственные органы, например в Следственный Комитет РФ и Уполномоченному по правам человека в России

• заявления в Международные Правозащитные организации, среди которых:

• Комитеты ООН (UN Human Rights Committee (HRC), UN Committee against Torture, Office of the United Nations High Commissioner for Human Rights, Мониторинговая миссия ООН по правам человека в Украине)

• Commissioner for Human Rights of the Council of Europe

• Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), в частности Office for Democratic Institutions and Human Rights (ODIHR)

• Amnesty International

• Human Rights Watch

Суды: 

• ЕСПЧ (сейчас недоступен для жалобы против России)

• Комитет про правам человека ООН

Писать заявления в международные организации, очень важно, считает эксперт.

“Например, отчёты УВКПЧ ООН, составленные в том числе на основе таких заявлений, указали на многочисленные предполагаемые отдельные случаи жестокого обращения (иногда описываемого как пытки) и задержания российскими вооруженными силами, ССК, “представителями “спецслужб”” или “неизвестными лицами в форме без знаков различия”, произошедшие в Крыму в 2014-2015 годах. В некоторых случаях жертвы, предположительно задержанные ССК, впоследствии передавались российским военным. Всё это легло в основу межгосударственного судебного разбирательства”, — рассказывает Ольга Тимирева.

Юрист отмечает, что нынешняя ситуация осложняется тем, что Россия денонсировала ЕКПЧ и вышла из под юрисдикции Европейского Суда по правам человека.

 

 

“Что касается судебных дел, например, ЕСПЧ рассматривая аналогичные случаи, имевшие место в Крыму в 2014 году, установил сущестование так называемой административной практики “насильственных исчезновений”. Административная практика — это ситуация системной, т.е. многочисленной и взаимосвязанной официальной терпимости контролирующих лиц к присходящим незаконным действиям, то есть ситуация, когда руководство знает о нарушении и закрывает на него глаза, либо, что ещё хуже, сознательно отдаёт соответствующий приказ. Установление административной практики облегчает процесс доказывания для жертв нарушения, поэтому очень важно приложить максимум усилий, для того, чтобы информация о похищении была как можно больше освещена и зафиксирована”, — отмечает Ольга Тимирева.

В ГУР Минобороны Украины 13 мая заявили, что в Херсоне были похищены около 120 человек. В настоящее время их местонахождение неизвестно.