На фоне откровенно “притянутых за уши” охотничьих рассказов достаточно солидно выглядит интервью начальника Генштаба ВСУ Виктора Муженко ”Украинской правде”.
А оно тянет на небольшую сенсацию. Оказывается Генштаб в конце апреля 2014 г. планировал под легендой учений провести в Крыму оборонительную операцию “Весенний ливень-2014”, результаты которой могли бы серьезно повлиять на общую ситуацию как с Крымом, как и, возможно, с “русской весной” на Донбассе и в других южных и восточных областях.
В целом детали операции, которые озвучил Муженко, достаточно логичны и вполне укладываются в теорию и практику современных военных конфликтов. Первым этапом должна была стать, 28 февраля, стремительная десантная операция по захвату крымских аэродромов, прежде всего Кировского и Симферополя. А рывком от Кировского десантники 95-й отдельной аэромобильной бригады должны были взять под контроль узкий перешеек между собственно Крымом и Керченским полуостровом, чтобы прервать паромное сообщение. Сюда же планировали выдвинуть 1-й батальон морской пехоты из Феодосии и 501-й батальон из Керчи.
Одновременно силами все той же 95-й бригады через Арабатскую стрелку должен был быть нанесен удар в район Феодосии. Кроме того, силами морской пехоты планировалось перекрыть трассу Севастополь-Симферополь и Ялта-Симферополь (в районе Ангарского перевала). Таким образом, планировалось удержать степные районы Крыма. О южном побережье речь уже не шла — там все украинские части были заблокированы.
Десантники 28 февраля находились в самолетах, когда на уровне Генштаба поступила команда “стоп”, а уже 1 марта российские военные таким же способом взяли под контроль те крымские аэродромы, которые являлись основой для реализации “Весеннего ливня-2014”.
Есть также данные, что одновременно по неофициальным каналам была озвучена готовность российской армии нанести огневое поражение по украинским аэродромам, которые могли быть задействованы в возможной десантной операции.
Однако чаще всего причиной отмены уже начатой операции называют позицию предельно деморализованных политиков, которую ярко характеризуют слова Юлии Тимошенко, сказанные на заседании РНБО: “Ни один танк не должен выехать из казармы, ни один солдат не должен поднять оружие, потому что это будет означать проигрыш. Никакого военного положения и активизации наших войск! Мы должны стать самой мирной нацией на планете, просто вести себя, как голуби мира...”
В какой-то мере можно понять и политиков, которые оказались в крайне непростой ситуации. Ведь находившееся в очень шатком положении новое украинское правительство вряд ли в тот момент могло рассчитывать на международную помощь. НАТО не рискнуло бы влезать в конфликт, рискуя своими солдатами и не имея ничего взамен, а гаранты безопасности Украины дальше выражения крайней озабоченности не пошли. Потому из помощи Украина весной 2014 г. получила лишь громкие заголовки в мировой прессе.
Хотя история не имеет сослагательного наклонения, однако, анализируя доступные детали операции, можно говорить, что в случае наличия мотивированного личного состава (а он был — та же 36-я бригада морской пехоты оборонялась до последнего) и политической воли в Киеве операция могла иметь все шансы на успех.
Ее концепция — классическая, десантники советского образца на многочисленных учениях в первую очередь отрабатывали такой элемент, как захват вражеского аэродрома.
И не только на учениях — стоит вспомнить Чехословакию в 1968 г. и Афганистан в 1979 г. Кстати, по некоторым данным, вариант с захватом международного аэропорта “Харьков” в марте 2014 г. активно прорабатывался российским Генштабом и даже вошел в стадию выполнения, однако был сорван активными действиями бойцов 8-го отдельного полка спецназа.
Единственным результатом поистине титанических усилий Генштаба стало формирование 2 марта 2014 г. группировки для прикрытия нашей южной границы со стороны двух крымских перешейков. Были выдвинуты те силы, которые были относительно боеспособны на тот момент: сводные батальонные группы 79-й и 95-й аэромобильных бригад. Кроме того, еще одна сводная группа 25-й отдельной воздушно-десантной бригады была переброшена в район Бердянска, откуда взяла под контроль прибрежную территорию в районе Геническ-Бердянск. Ведь на тот момент считалось, что российская армия и флот вполне в состоянии провести десантную операцию, по крайней мере локальную.
Спешно стягивались отдельные батареи артиллерии, в том числе и реактивной, а также ПВО. Таким образом, за 7-10 дней удалось создать группировку, которая хотя бы чисто теоретически могла противостоять возможному удару противника из Крыма. Естественно, никто не питал иллюзий относительно того, что она будет смята превосходящими силами российской армии буквально за пару дней, однако считалось, что десантники при поддержке артиллерии смогут нанести противнику серьезный урон, который поставит вопрос о целесообразности продолжения военной операции.
Сейчас, после трех лет войны, такие резоны выглядят несколько наивными. Как показывает опыт войны на Донбассе и в Сирии, россияне абсолютно не считаются с собственными потерями в реализации своих планов. Мало того, политическим руководством России были приняты гениальные (других слов просто нет) меры на законодательном уровне, чтобы скрыть военные потери от собственного народа.
Но вернемся в весенний Крым 2014-го. Тогда некоторые военные по горячим следам утверждали, что параллельно с формированием пограничной группировки надо было хотя бы попытаться начать вывод войск и не допустить захвата военных кораблей. Однако, учитывая весенний опыт Донбасса, когда военные колонны довольно успешно блокировались даже невооруженными гражданскими, вряд ли стоит рассматривать этот вариант как реальный. Даже без учета “зеленых человечков”, в Крыму оставалось неразоруженным подразделение МВД “Беркут”.
Говоря о возможностях Вооруженных сил Украины в Крыму на тот момент, можно утверждать, что шанс удержать хотя бы часть Крымского полуострова был.
В частях морской пехоты кроме крымских контрактников был достаточно большой костяк выходцев из Западной и Центральной Украины, которые до последнего ожидали приказа на организацию если не наступления, то как минимум активной обороны.
А то, что россияне всячески старались избежать вооруженной конфронтации, которая серьезно испортила бы картинку (по крайней мере, для внутреннего потребителя) безоговорочной поддержки аннексии местным населением, ярко показывает и история с разведротой 25-й отдельной воздушно-десантной бригады. Эта часть, согласно планам боевой подготовки, на момент аннексии Крыма находилась на одном из полигонов.
Оказавшись фактически в окружении, днепропетровские десантники смогли с оружием (которое, правда, было опечатано на время рейда по крымским дорогам) и бронетехникой выйти на “большую землю”. Неизвестно, как повели бы себя российские десантники и “крымская самооборона”, получив хотя бы минимальный отпор в той же Феодосии или Керчи.
Есть вариант, что у российских военных в Крыму была установка ждать вооруженной провокации со стороны ВСУ и ВМСУ, чтобы получить повод для полномасштабного вторжения. Ведь сегодня уже не секрет, что на 1 марта 2014 г. вдоль всей украинско-российской границы был развернут ударный корпус в 40 тыс. человек при 700 танках и поддержке авиации, а в акватории Черного моря на дежурство вышли 80 российских военных кораблей. А у Путина на руках уже было разрешение Совета Федерации на применение армии за рубежами России.
Но история пошла так, как пошла, и нам остается только попытаться понять (не похвалить, а именно понять) всю логику действий Генерального штаба, который в тот непростой момент был вынужден оперативно принимать решения.
