Венчурное инвестирование серьезно дискриминирует женщин — Виктория Тигипко

Летним утром в новом ресторане Дмитрия Запорожца Итальянская редакция прохладно и немноголюдно. В такие моменты он больше напоминает арт-салон, чем ресторан. Темные деревянные панели, обилие старых и современных предметов декора, высокие потолки и небольшое количество столиков подчеркивают: здесь дорого. Улыбки официантов и провокативная живопись на стенах добавляют: и иронично.

Иронично ресторан относится и к классической итальянской кухне, редактируя ее на свой вкус и манер так, что итальянским блюдом внезапно становится азиатский рамен, а традиционная паста готовится с нехарактерной для нее свеклой.

Именно здесь НВ завтракает с Викторией Тигипко, президентом Одесского международного кинофестиваля, а также управляющим партнером крупнейшего в Украине венчурного фонда TA Ventures.

Мы долго договариваемся о встрече. Увлеченная инвестированием в стартап-проекты по всему миру, в Киеве Тигипко бывает нечасто, но нам все же удается встретиться за пару дней до начала юбилейного, 10‑го Одесского кинофестиваля.

В прошлом жена известного украинского бизнесмена Сергея Тигипко, она давно вышла из тени своего знаменитого супруга, а в мире венчурных инвестиций фамилия Тигипко и вовсе звучит в основном применительно к ней. Фонд, которым она руководит, согласно авторитетному в отрасли интернет-изданию Tech Crunch, уже несколько лет подряд входит в топ-5 венчурных фондов Германии по эффективности размещения инвестиций, оперирует капиталом в $50 млн, а его портфель включает в себя более 130 проинвестированных стартапов по всему миру.

Кроме венчурного фонда Тигипко развивает образовательную инициативу Code club — сеть клубов по Украине, где программированию бесплатно обучают детей и подростков, а также является соорганизатором Wtech, сообщества для женщин в IT.

— А мы действительно завтракать будем или так, для картинки? — уточняет у меня Тигипко, почти сразу после стремительного появления в дверях ресторана и быстрого приветствия.

Получив мои заверения, что едим мы всегда и по возможности вкусно, делает заказ, тщательно расспрашивая официанта об ингредиентах блюда. В результате на завтрак заказываем скрэмбл с креветками, скрэмбл с крабом и капучино на миндальном молоке.

Зная, что одно из направлений инвестирования фонда TA Ventures — это цифровое здоровье и долголетие, не удерживаюсь от вопроса о том, какую схему питания выбрала для себя моя собеседница.

— Сейчас главный тренд — максимальная простота рациона, — охотно рассказывает Тигипко и добавляет, что также отказалась от молока и сои. — Сладкое — только натуральные фрукты. С утра белковая пища с зеленью, в обед суп, а вечером нежирное мясо.

Впрочем, тут же добавляет, что гораздо большим, чем питание, причем однозначно негативным фактором, сокращающим жизнь, остается стресс.

— Поэтому мучиться, отказываясь от теплого утреннего круассана с кофе, я бы не стала, — с улыбкой подводит итог она.

Говорит Тигипко быстро и сбивчиво, перемежая речь анг­лийскими выражениями и IT-слен­­гом. Так часто разговаривают люди с дефицитом времени и большим количеством задач. О них мы и беседуем в первую очередь.

— Вы управляете и Одесским кинофестивалем, и венчурным фондом. Обычно для реализации амбиций человеку хватает чего‑то одного. Зачем вам столько всего? — интересуюсь я.

— А я деятельный человек, и, если у меня молчит телефон, а в почту ежедневно не сваливается сотня писем, я чувствую, что как‑то неполно живу.

Тут же Тигипко рассказывает, что после долгих поисков именно венчурное инвестирование сполна увлекло ее своей динамикой.

— Ваш фонд финансирует до 20 стартапов в год по всему миру. В Украине пока 20 хороших стартапов не собрать? — ухватываюсь я за тему.

— 20 хороших стартапов получаются примерно из 2 тыс. заявок, а Украина пока может предложить примерно 100 в год. Экосистема, конечно, еще незрелая.

Моя собеседница тут же перечисляет основные ее проблемные места: не хватает денег, опыта, знаний о производстве продукта, а главное — в дефиците навыки работы в команде. В последнем она винит постсоветскую школу.

— У нас все эти годы было модно быть математичным и техничным, но без права на ошибку, без импровизации, с боязнью сделать что‑то не так. В результате людям все еще страшно выходить за рамки и креативно мыслить. А если и удается, включается второй фактор — плохие коммуникационные навыки, неумение продавать свой продукт. Все это мы внутри отрасли только начинаем исправлять.

На нашем столе появляются блюда, и некоторое время мы уделяем им. А затем я предлагаю вернуться к вопросу дефицита денег в стартап-индустрии.

— Их нет, потому что украинскому бизнесмену проще и понятнее вложиться, например, в недвижимость? — спрашиваю я.

— Начнем с того, что у нас нет института частных инвестиций, нет фондового рынка. Вы вот можете представить, чтобы украинский обыватель за завтраком просматривал информацию о том, как растут или падают его акции? А с этого начинается день почти любого американца, — с некоторой горечью говорит Тигипко.

Частных инвесторов также сдерживает отсутствие опыта инвестиций в инновационные предприятия, добавляет она.

— Знакомые мне бизнесмены делают свой бизнес и заняты с утра до ночи, они и 10 часов не могут потратить на оценку стартапа, а нужно иногда в 10 раз больше. Потому и вкладывают в понятное.

— Назовите главные ошибки, которые допускают неопытный инвестор и неопытный стартапер? — решаю я округлить тему и попадаю в яблочко: о правилах и ошибках инвестирования Тигипко явно готова говорить часами.

— Неопытный инвестор чаще всего ведется на грамотную презентацию грамотных молодых людей, которые получили неплохое образование и владеют английским, и не тратит деньги и время на исследование и анализ команды и проекта. Как правило, потом это ему дорого стоит, — улыбается Тигипко, явно вспоминая случаи из реальной жизни.

— А неопытный стартапер? — допытываюсь я.

— Для предпринимателя главное — не влюбляться в свой продукт и не сидеть в нем годами.

По мнению моей собеседницы, типичная ошибка украинских инновационных предпринимателей — доводить продукт до бесконечного идеала, не проверив, есть ли на него спрос.

— Надо вовремя остановиться на условно рабочей модели и начинать зарабатывать, искать обратную связь, брать маленькие деньги, а уже потом думать об идеалах и масштабах, — советует она.

Называет Тигипко и вторую важную ошибку — неправильный подбор стартап-команды, из‑за чего разваливается большая часть проектов, подающих надежды.

— Команды их двух технарей или двух бизнесовых парней, как правило, не очень успешны. Если вы хороший технарь, ищите того, кто хорошо разбирается в бизнесе и продажах, и наоборот. И это третий момент, на который важно обращать внимание и бизнесменам, и инвесторам, — уметь писать и уметь читать договоры. Чем больше бумажек, тем чище репутация, — прагматично заканчивает моя собеседница.

Мы завтракаем и говорим о Кремниевой долине. Тигипко подтверждает наметившийся тренд: все больше компаний предпочитают мировой столице инновационного бизнеса более скромные Торонто, Берлин или Лондон. Или же просто переезжают в ту часть мира, где подрастает хорошее поколение специалистов.

— Получить классного дата-саентиста [специалиста в сфере анализа данных] в Украине за $60 тыс. в год против $350 тыс., которые ему нужно заплатить в Кремниевой долине, — согласитесь, разница ощутимая, — проводит быстрый расчет Тигипко.

Наши тарелки опустели, и я предлагаю заказать кофе.

— Говорят, среди венчурных инвесторов много звезд Голливуда, и вы, например, часто видитесь с Эштоном Катчером. А пригласить его на Одесский кинофестиваль, пользуясь случаем, можете? — интересуюсь я.

— Могу, но он не приедет, да и не принято так, — улыбается Тигипко.

По ее словам, негласный закон венчурного инвестирования — кем бы ты ни был, в венчурном бизнесе ты ценен как бизнесмен, а не как актер или телезвезда.

Тем не менее именно в этом году Одесский международный кинофестиваль празднует свое десятилетие, а его главной звездой станет сама Катрин Денев. Тут же я спрашиваю Тигипко, чего хотелось достигнуть с фестивалем и что удалось за эти 10 лет.

— Хотелось привозить хорошее умное кино. Начинали мы с 16 фильмов и полупустых залов, сейчас привозим 120, и все билеты распроданы, — с некоторой гордостью замечает Тигипко и уточняет: отдельным фокусом для нее была национальная украинская программа.

— Как изменилось украинское кино? — вновь подхватываю я тему, пока официант расставляет на столе чашки.

— И качественно, и количественно. Если в первый год мы просто не могли найти достойных украинских позиций, их практически не было, то сегодня это живое поле. Мы получаем более 300 заявок на участие в национальном конкурсе, и это победа. Пять украинских полных метров в прокате — это тоже победа.

Тут же Тигипко перечисляет своих любимых молодых украинских режиссеров, называя Павла Острикова, Марысю Никитюк и Мирослава Слабошпицкого.

— У нового украинского кино уже появляется собственный стиль? — интересуюсь я, отпивая кофе.

— Нас от него отделяет лет 10. Как невозможно за год сделать из первоклассника абитуриента, так и с кино, его нужно на подушечках пальцев почувствовать, насниматься, — уверенно отвечает мне Тигипко.

— И все же международный кинофестиваль — дорогое удовольствие и явно не бизнес. На какие деньги вы существуете? — спрашиваю я.

— Ну, конечно, не за те 5%, которые дает нам государство, — иронично замечает моя собеседница. — Сейчас, как и все 10 лет подряд, кинофестиваль существует благодаря помощи Сергея Тигипко. Основной бюджет кинофестиваля в 2 млн евро он достает из своего кармана лично.

— И будет доставать дальше? — интересуюсь я в свете того, что пара разошлась.

— Конечно, будет продолжать! Долгих лет ему жизни, и чтобы все его компании процветали! — широко улыбается бывшая жена.

Официант собирает со стола пустые кофейные чашки, а я спрашиваю свою собеседницу о старте ее карьеры.

— Вы с 18 лет руководили муж­­скими коллективами, причем с самого начала — строителями. Это несколько экзотично для нашей страны. Как авторитет завоевывали? — интересуюсь я.

— Да никак, для меня это всегда был вопрос не гендера, а профессионализма. Бьют же не по гендеру, а по профессиональной пригодности.

— И все же вы создаете внутри венчурной отрасли женское сообщество, — парирую я.

— Это другая история. Венчурное инвестирование серьезно дискриминирует женщин.

Тигипко рассказывает, что женщины — основатели стартапов традиционно получают много отказов от инвесторов по стандартным причинам, что “у тебя ребенок маленький, ты не сможешь все успевать”, “у тебя еще детей нет, а значит, будешь рожать и выпадешь на пару лет из дела”.

— И это в XXI веке, когда оба родителя имеют равные возможности уходить в декрет, когда технологии родов и воспитания детей идут далеко вперед. Это же бред! — не скрывает она эмоций и объясняет: женские сообщества в IT-индустрии — хороший способ сбалансировать существующее неравенство.

Завтрак близится к концу, я прошу у официанта счет и тут же напоследок спрашиваю Тигипко, на что ей в жизни не хватает времени.

На секунду она задумывается.

— На самом деле это вопрос ценности времени. Я научилась ценить свое и чужое время, уделять не больше 30 минут разговору там, где с человеком, возможно, хотелось бы говорить часами, ведь вы оба можете использовать остаток времени на себя. С жестким временным менеджментом я успеваю все, даже заниматься спортом и медитацией.

Ольга ДУХНИЧ