Вас предупреждали. О чем говорил Байден в своей речи и почему Америка не проиграла в Афганистане

Вчерашняя речь Джо Байдена, посвященная происходящему в Афганистане, как он и заявил, вызвала шквал критики. И, разумеется, злорадство по поводу “поражения Америки”, упреки нынешней администрации в слабости и вероломстве зазвучали еще громче.

Вот только этот нарратив, милый сердцу российских пропагандистов и режимов, претендующих на роль сателлитов США и, вероятно, рассчитывающих шантажировать Вашингтон подобными упреками в надежде на увеличение финансовой помощи, весьма далек от реального положения дел.

Зафиксируем ключевые тезисы байденова спича (в произвольном порядке):

1.    Целью США было не построение государства в Афганистане, а обеспечение собственной безопасности.

2.    В американской политике существует преемственность: нынешняя администрация выполняла договоры, заключенные предыдущей.

3.    Американские солдаты могут вновь появиться в Афганистане, если это будет в интересах США.

4.    Американские солдаты не должны воевать за тех, кто не хочет за себя воевать.

5.    США продолжат бороться за афганцев другими средствами — политическими и экономическими.

6.    Главным стратегическим противникам США — Китаю и России — очень хотелось бы, чтобы Америка и дальше тратила миллиарды долларов и ресурсы на стабилизацию Афганистана.

А теперь вернемся ко временам предыдущей администрации — к тому обязывает п. 2. Для начала напомню: внешнеполитическая доктрина Дональда Трампа зижделась на встряске — и, если получится, переформатировании — многосторонних форматов, приоритете интересов над обязательствами (слова “большая сделка” стали практически мемом), и делегировании ответственности региональным игрокам при снижении роли США в качестве “мирового жандарма”.

Так вот, в декабре 2016 года, когда Трамп уже был избран, но еще не стал президентом, на страницах журнала Foreign Affairs появилась статья Ричарда Хаасса World Order 2.0 — своеобразный анонс и квинтэссенция книги ”Мир в смятении: Американская внешняя политика и кризис старого порядка”, презентованной за десять дней до инаугурации 45-го президента, 10 января 2017 года.

Эти работы во многом предвосхитили курс как предыдущей, так и нынешней администраций США, и, полагаю, могут пролить свет на их внешнеполитические цели.

Для начала отмечу, что Foreign Affairs — это издание Совета по международным отношениям. Сам совет, основанный в 1921 г., — неправительственная структура из тех, что американцы называют think tank. Его 4900 сотрудников — отставные и действующие политики высокого ранга, дипломаты, сотрудники спецслужб, топ-менеджеры финансовых учреждений и корпораций, медиаперсоны и университетские профессора — формируют перспективную повестку дня США в международных отношениях. Среди сотрудников СМО немало известных имен. В частности, в его Совете директоров состоят экс-министр финансов Роберт Рубин, госсекретарь при Буше-младшем Колин Пауэлл, а также отставной генерал Джон Абизаид.

Такого уровня представительство не могло не породить конспирологических теорий: в частности, некоторые палеоконсерваторы утверждают, что миссия СМО — создание мирового правительства.

Ричард Хаасс, восемнадцать лет являющийся бессменным директором совета (и параллельно вице-президентом еще одного think tank — Института Брукинга), был специальным помощником Буша-младшего, директором Совета нацбезопасности США по ближневосточным и североафриканским делам, возглавлял отдел политического планирования в Госдепе и, наконец, был спецпредставителем США в процессе мирного урегулирования в Северной Ирландии. В общем, это человек, чей голос хорошо слышат не только в общественных дискуссиях, но и во властных кабинетах.

Изложенные Хаассом идеи — если говорить коротко и упрощенно — сводятся к тому, что порядок, базирующийся на концепции суверенитета, сформулированной в Вестфальськом мирном договоре, завершившем в 1648 г. Тридцатилетнюю войну, безнадежно устарел.

В мире, который идет по пути глобализации, принцип безоговорочного права наций на самоопределение уже не может быть фундаментом международных отношений. Растет число проблем, которые имеют глобальное значение и не могут быть решены в локальном масштабе.

Экономика, здравоохранение, миграция, киберпространство, терроризм, оружие массового уничтожения, экология — сопряженные с ними вопросы требуют комплексного подхода и взаимной ответственности всех субъектов международных отношений. Иными словами, “делать, что хочется” можно ровно настолько, насколько это не противоречит интересам других игроков.

Отсюда выводится понятие суверенной ответственности — отличное, подчеркивает Хаасс, от доктрины “ответственного суверенитета”, понимаемого как обязанность государства защищать своих граждан. Суверенная ответственность ни в коей мере не противоречит принципу неприкосновенности границ и в общем случае не подвергает сомнению право правительств действовать в их рамках по своему усмотрению. Но ровно до тех пор, пока это не несет ущерба соседям (непосредственным, по региону или планете). То есть суверенитет должен трактоваться не в абсолютных категориях “есть” и “нет”, а в относительных, иными словами, это вопрос не наличия, а меры. Эту идею, как ни странно, может прекрасно проиллюстрировать фраза Бориса Ельцина: ”Берите суверенитета столько, сколько сможете проглотить”. Что это означает в приложении к Афганистану — см. п.п. 3 и 5 вышеуказанных тезисов. Иными словами, Талибан может править Афганистаном — но так, чтобы не беспокоить Америку.

Естественно, необходимым элементом такого Мирового порядка 2.0 является не только добровольное и добросовестное соблюдение этих обязательств, но и столь же добровольное и добросовестное принуждение к такому соблюдению безответственных правительств. Фактически речь идет о новом обосновании различных гуманитарных интервенций. Поэтому, полагает Хаасс, Америка сама должна одновременно и взвалить на себя бремя ответственности, и подавать пример добровольного ограничения собственного суверенитета. Комплексная санкционная политика и практика делегирования, начатые предыдущей и продолженные нынешней администрацией вполне соответствуют этой логике (отсылаю читателя к четвертому тезису из речи Байдена).

Применение силы должно быть точечным, но если оно признается необходимым (особенно в контексте терроризма и оружия массового уничтожения), то — незамедлительным и решительным. В приложении к афганскому кейсу тезис номер один — как раз об этом. Причем третий указывает на отсутствие такой необходимости в данный момент.

В целом же Мировой порядок 2.0 — это не столько уложение, формальный договор, сколько процесс разнонаправленный и разноскоростной. Иными словами, динамическая, а не статическая система, “строящаяся на реализме, а не идеализме”.

Соответственно, и стиль администрации США должен радикально измениться. Целью Вашингтона должна стать выработка нового консенсуса. В отношении Афганистана это — бинго, шестой тезис из речи Байдена: Америку перестало устраивать нынешнее положение вещей, и она меняет правила.

Концепция Хаасса выглядит как новое издание “концерта наций”, сложившегося после Венского конгресса 1815 г. И хотя именно об откате к этой — доблоковой — системе мечтают в Москве, американская версия вряд ли порадует Кремль. Сферы влияния здесь устанавливаются вследствие динамического эквилибриума интересов, и сами по себе они больше не являются статичными. Образно говоря, коллективные танцы на канате сменяют сумо. Так что военной, экономической или какой-либо другой мощи и даже их совокупности становится недостаточно, чтобы с тобой считались постоянно. Причем “низкая социальная ответственность” в глобальном масштабе — в том числе генерация кризисов — будет трактоваться как основание для принудительного ограничения суверенитета.