Уроки Европы для стран “группы двадцати”

На этой неделе, 15 и 16 февраля, министры финансов и управляющие центральных банков крупнейших в мире экономик встретятся в Москве в критичный для мировой экономики период. Федеральный министр финансов Германии Вольфганг Шойбле в статье для “Коммерсанта” поделился своими соображениями о предстоящей повестке встреч G20.

Хотя экзистенциальные страхи, вызванные глобальным финансовым кризисом и последующей напряженностью в еврозоне, постепенно отступают, глобальная перспектива остается неопределенной, а соблазн проигнорировать уроки прошлого растет.

Принимая председательство в “группе двадцати” самых крупных экономик, Россия берет на себя большую ответственность — ответственность поддерживать нажим на продолжение реформ и отражать двойную опасность самонадеянности и принятия ложных мер в момент, когда цемент, связывающий “группу двадцати”, начинает давать трещины.

Из череды кризисов, обрушившихся за прошедшие пять лет на индустриальный мир, следует извлечь следующий урок: государственный долг, достигший критической точки, может вызвать крах доверия в государстве и в случае бездействия привести к его неликвидности или даже несостоятельности. Без заслуживающей доверия финансовой политики ни одно государство в долгосрочном плане нежизнеспособно. Так как доверие завоевывается с трудом, а утрачивается легко, было правильно, что “группа двадцати” придала вопросу устойчивых государственных финансов ключевое значение.

Сегодня, однако, государственная задолженность большинства развитых экономик “группы двадцати” остается на тревожно высоком уровне. Согласно данным Международного валютного фонда, она в этом году, вероятно, достигнет 100% валового внутреннего продукта (ВВП). В государствах “группы семи” этот показатель с 1980 года повысился на 75 процентных пунктов и достиг теперь 120% от ВВП. Как показали экономисты Кеннет Рогофф и Кармен Райнхарт, долг такого масштаба не просто угрожает финансовой стабильности, но является также препятствием для роста. Здравый смысл и экономическая теория одинаково свидетельствуют о том, что такие рекордные уровни государственного долга в мирное время весьма проблематичны.

Поэтому я очень признателен российскому председательству за то, что эта проблема остается во главе повестки дня “группы двадцати”. На саммите в Торонто мы договорились уменьшить к 2013 году государственные дефициты наполовину и к 2016 году стабилизовать уровень долга. Это обязательство должно быть выполнено, даже если это потребует принятия новых фискально-политических мер. Как мы можем ожидать, чтобы наши экономики внушали доверие, если мы не способны достичь намеченных нами самими целей? Доверие — ключевой аспект экономической политики.

Действительно, мы должны быть даже еще требовательнее и ставить перед собой новые цели, выходящие за горизонт 2016 года. В соответствии с уже принятыми фискальными правилами Европейского союза его государства-члены обязаны снизить свои долги до уровня ниже 60% от ВВП. Принятие аналогичных целей в “группе двадцати” подчеркнуло бы нашу решимость бороться с чрезмерным долгом и содействовать восстановлению доверия к нашим экономикам.

И почему бы эти цели не поставить одинаково перед промышленно развитыми, развивающимися и новыми индустриальными странами? Тот факт, что в центре внимания в последнее время находились более развитые экономики, не означает, что развивающиеся страны застрахованы от долговых кризисов. Солидные государственные финансы являются лучшим буфером от внешних потрясений. Это один из основных уроков, которые следует извлечь из нашего опыта в Европе.

Устойчивая структурная консолидация в наших европейских экономиках начиная с лета прошлого года совпала с почти непрерывным снижением издержек на рефинансирование государств, наиболее пострадавших от кризиса. Несмотря на сложную экономическую обстановку, Европейская комиссия полагает, что общий дефицит бюджета для еврозоны в этом году упадет до референтного значения 3% от ВВП в соответствии с фискальными правилами ЕС и, кстати говоря, также с принятыми в Торонто обязательствами по сокращению дефицита.

Такие финансовые показатели в сложных глобальных условиях вполне достойны внимания. Япония и США по сравнению с этим в 2012 году имели бюджетный дефицит свыше 8% от ВВП. Наш европейский успех, однако, возник неслучайно. Он является результатом стратегии еврозоны, которая вместо краткосрочного лечения симптомов путем “обобществления долгов” или фискального стимулирования кардинальным образом взялась за долговой кризис, сосредоточив внимание на структурных причинах кризиса.

Этот структурный подход к управлению кризисом в Европе оказал не только влияние на государственные финансы, но сделал наши экономики более конкурентоспособными, что является одним из условий устойчивого роста. Во всех государствах—членах еврозоны, для которых в настоящее время действуют программы финансовой помощи, показатели издержек по оплате труда на единицу продукции в 2012 году упали, что означает, что они сегодня более конкурентоспособны на мировых рынках. Крупные дефициты платежного баланса, которые в начале кризиса были характерны для самых слабых экономик, быстро упали, превращаясь теперь в профицит. Достигнув в прошедшем году сбалансированного в структурном отношении государственного бюджета и пользуясь прочным уровнем внутреннего спроса, Германия активно поддерживает это позитивное развитие.

Настойчивые усилия по реформированию, предпринятые национальными правительствами при поддержке институтов еврозоны, привели в действие положительный цикл, который повышает доверие к региону.

В то время как Европа успешно восстанавливается, “группа двадцати” в целом стоит на перепутье. Членами группы поднимаются фундаментальные вопросы о будущих структурах монетарной и финансовой политики. В более развитых экономиках суммы балансов центральных банков в ходе кризиса заметно увеличились.

Соблазн сократить путь по восстановлению экономики и финансовому оздоровлению, полагаясь на монетарную политику или девальвацию валюты в целях повышения конкурентоспособности, стал столь же реальным, как и опасным. В “группе семи” и “группе двадцати” регулярно ведется дискуссия о валютных курсах. Но, как мы все согласились в ранее опубликованных нами заявлениях, эти курсы должны отражать фундаментальные показатели наших экономик. Конкурирующие меры по ослаблению наших валютных курсов, названные кое-кем “валютной войной”, приведут в результате лишь к жертвам, не оставляя победителей.

Нельзя забывать две вещи. Этот кризис является кризисом доверия, и шаткость публичных финансов, выявившаяся в его результате, имеет структурную, а не цикличную природу. Любая попытка восстановить доверие, не обращаясь к этим глубоким структурным причинам, в конечном счете обречена на неудачу.

Политика разорения соседа может принимать разный облик, но в любом случае она вредна в долгосрочном плане. Другим вредоносным явлением является гонка уступок в отношении налога с корпораций, направленная на присвоение большей части глобальных налоговых поступлений, вскоре, однако, истощающихся.

Такая политика не только цинична, но также и пагубна, так как играет на руку транснациональным корпорациям, которые, пользуясь методами правового арбитража, сокращают свои налоговые обязательства до возмутительно низкого и безответственного уровня.

Вместо этого участники “группы двадцати” должны более тесно сотрудничать для обеспечения того, чтобы все трансграничные компании не только уплачивали причитающуюся с них долю налогов, но и уплачивали эти налоги именно на рынках и в государствах, где они извлекают свою прибыль.

Германия предложила свою поддержку инициативе ОЭСР по закрытию международных налоговых лазеек и приветствовала бы, если бы российское председательство сделало данный вопрос также одним из приоритетных.

Действительно, какой форум может быть лучше, нежели “группа двадцати”, для рассмотрения вызовов, связанных с трансграничным сотрудничеством и не поддающихся успешному решению одним государством или правительством самостоятельно? Поэтому мне представляется правильным собраться сейчас в Москве и объединить усилия для решения стоящих перед нами задач.