Украина — европейская Перу?

Как и недавнюю антикоррупционную революцию в Бразилии — последние президентские выборы в Перу можно считать продолжением общемировой тенденции, демонстрирующей мобилизацию гражданского общества как самостоятельного игрока, требующего подотчетного и прозрачного правительства.

Безцветная революция

Политические процессы в Перу весьма напоминают украинские — на рубеже 90-х и 2000-х годов в стране произошла первая из числа революций, которые впоследствии начали называть “цветными”, хотя в перуанском случае протесты не объединялись какой-либо общей символикой. Однако, как и в Украине образца 2004 года, причиной революции 2000 года в Перу стали репрессии против оппозиционных кандидатов и активная позиция СМИ, предавших гласности записи, уличающие в коррупции окружение президента Альберто Фухимори. Более того, как и в Украине, полтора десятилетия спустя оказалось, что значение тех политических потрясений до сих пор себя не исчерпало. Однако обо всем по порядку.

В первую очередь, нельзя не заметить, что карьера Альберто Фухимори (1990-2000) — ныне отбывающего многолетний тюремный срок после долгого судебного преследования — своими контурами причудливо переплетается с тем политическим путем, который прошел украинский президент Леонид Кучма (1994-2004), а логика комбинаций, разыгрывавшихся на перуанской политической арене в последние тридцать лет, лишь более рельефно подчеркивает параллели с Украиной.

Прежде всего, и Фухимори, и Кучма являлись неоконсервативными реформаторами, которым пришлось противостоять в своих странах сильному социалистическому сантименту. Причем в перуанском случае в гораздо более жесткой форме, поскольку, с одной стороны, многие годы страну терзала террористическая группировка маоистов “Сияющий Путь” (Sendero Luminoso), а с другой — “марксистско-ленинское” революционное движение имени Тупака Амару. Конечно, могущественные украинские левые партии 90-х уступали в решимости своим перуанским единомышленникам (поскольку согласились участвовать в презираемом Лениным буржуазном парламентаризме), но этим объясняется и гораздо большая свобода рук Фухимори.

Кучма по-аргентински

Альберто Кэнья Фухимори — сын японских эмигрантов, получивший степени в престижных университетах и к 1990-му году возглавивший национальный сельскохозяйственный университет Перу (по страновому значению вполне сравнимый с “Южмашем”). Победа “Китайца”, как его прозвали СМИ на президентских выборах против будущего Нобелевского лауреата по литературе, всемирно известного писателя и лидера прекраснодушных диссидентов “в свитерах грубой вязки” Марио Варгаса Льосы казалась неожиданностью. Заметим, отчасти так же, как и Кучмы в 1994 году.

С первых же дней Фухимори начал демонтаж печального наследия своего социалистического предшественника Алана Гарсия — он провозгласил курс монетаристских неолиберальных и неоконсервативных реформ, сводившихся к тотальной приватизации, которая затронула даже стратегические предприятия и железные дороги. Значительная часть идеологии реформ, в том числе концепции стандартизации и упрощения оборота земли и недвижимости, а также укрепления гражданских свобод была разработана под руководством экономиста Эрнандо де Сото в Институте свободы и демократии. Результатом, естественно, стала макроэкономическая стабилизация и экономический подъем. В Украине во многом тот же процесс происходил с 1996 года.

Далее — как и в обстоятельствах Кучмы — Фухимори столкнулся с оппозицией контролировавших парламент левых и левоцентристских партий. В связи с чем (как и Кучме в 1999-2000 годах) ему пришлось пойти на бархатный “конституционный” переворот. Парламент был распущен, а на выборах президент добился большинства для собственной партии. Это привело к натянутым отношениям с левыми соседями, но рейтинг Фухимори дома зашкаливал — а сам он получил авторитарные полномочия благодаря референдуму 1993 года (вспомним 2000 год в Украине) о конституционной реформе. Отметим, что Леониду Кучме этот маневр удался не до конца — в начале второго срока он все же полагался на лоялистскую коалицию (”президентская партия” в Украине впоследствии — и то не до конца — получилась лишь у свергнутого Виктора Януковича). А имплементировать расширение президентских полномочий парламент так и не позволил. А вот Фухимори о заговоре либерально настроенных военных предупредил капитан госбезопасности Владимиро Ильич Монтесинос, ставший впоследствии бессменным главой МВД и сыгравший трагическую роль в судьбе президента Перу (как, возможно, некие его украинские коллеги — в судьбе Кучмы).

Зачистка левых

Получив всю полноту власти, “Китаец” с японской методичностью принялся за дело — против левых радикалов была развернута вся машина армии, спецслужб, СМИ и политической организации. Вероятно, без особого душевного смятения правительство создавало “экскадроны смерти” и концентрационные лагеря, поощряло действия крестьян против боевиков и совершало другие, совершенно неприемлемые с точки зрения ценностей гуманизма, действия — не обошлось и без злоупотреблений. За два года “Сияющий путь” был разгромлен, его руководство отловлено. В корзину президента легла молниеносная победа в пограничном конфликте с Эквадором (вспоминается Тузла), и “выравнивание границ” в пользу Перу с другими странами, прекращение исторических территориальных споров (в Украине — “большие договоры” с Румынией и Россией в 1997 году).

Фухимори был триумфально переизбран, обойдя бывшего генерального секретаря ООН Переса де Куэльяра, выдвинутого умеренной оппозицией. Второй срок позволил Фухимори расправиться и с последователями Тупака Амару, захватившими японское посольство — ни один заложник не пострадал, а все террористы в фирменной стилистике “Китайца” были уничтожены.

Беспокойный Фухимори инициировал принятие парламентом закона, позволявшего ему избираться на фактический третий срок (то же самое сделал Леонид Кучма с Конституционным Судом). В конце концов, ситуация деградировала в настоящий “трэш” — отказ противника Фухимори баллотироваться из-за судебного произвола, разоблачение Владимиро Монтесиноса, игравшего роль скупщика депутатов от оппозиции, организатора терактов и имевшего связи с наркомафией, якобы совершенная в 1996-2000 годах тайная стерилизация 200 тысяч граждан Перу. На фоне массовых протестов президент выехал в Бруней, а затем в Японию, где объявил о своей отставке. Леониду Кучме хватило смекалки не переизбираться на третий срок (хотя стратегические планы на случай скандала с выборами у него явно имелись — скандал случился, но планы не воплотились).

Но перуанские парламентарии оказались вовсе не так “отходчивы” (или не столь корыстолюбивы), как украинские — они не приняли отставки Фухимори и отстранили его от должности по причине “стойкой моральной несостоятельности”. Через пять лет Фухимори намеревался участвовать в выборах, но был арестован в Чили, экстрадирован в Перу и стал первым демократически избранным главой государства, выданным своей стране и осужденным за многочисленные нарушения прав человека. Запомним этот момент — и ответим на другой вопрос: что же толкнуло Фухимори на возвращение в Латинскую Америку, ведь в Японии он реализовал свое этническое право на убежище и мог бы спокойно доживать свой век? Вероятно, несмотря на темную сторону характера “Китайца”, все дело в патриотизме. Ведь после свержения Фухимори Перу тихо и печально деградировала.

Аргентинский двойник Ющенко

Педагог и чиновник международных трудовых организаций Алехандро Толедо, ставший новым президентом Перу — лидером оппозиции к Фухимори стал совершенно случайным образом. Его правление пришлось преимущественно на годы сырьевого экономического роста, поэтому вообще не потребовало особых усилий президента по проведению какой-либо осмысленной экономической политики. Главным своим достижением центрист “с уклоном влево” Толедо считал программу по борьбе с бедностью. Иными словами, ничем особенным на своем посту он не запомнился. Параллели со случайным (или нет) “наследником” Кучмы Виктором Ющенко достаточно очевидны.

Вероятно, поэтому Фухимори и решил, что у него есть шанс — но оказалось, что общество все еще не забыло ему жесткость успешного, но тяжелого правления. В 2005 году в Перу происходит то, что потенциально могло произойти и в Украине образца 2010 года: к власти возвращается предшественник и конкурент Фухимори Алан Гарсия. Президентство Гарсии было “бессмысленным и беспощадным” — ему не удалось воплотить в жизнь ни единого пункта своей программы, он прослыл компрадором, эксплуатирующим левые идеи, пытавшимся распродать индейские земли американским корпорациям — и на перевыборы идти не решился. Не лучше показал себя и “левый националист”, герой революции 2000 года, Ольянта Умала. Левая и либеральная интеллигенция призвала нацию поддержать Умалу в гонке против дочери Фухимори, Кейко, как... “меньшее зло”. Читаются параллели как с 2010-м, так и с 2012 и 2014 годами в украинской политической истории — умеренная оппозиция, выбор меньшего зла, объединение большинства и так далее.

Теперь заметим, как ненавязчиво “неоконсерватизм” переходит в “неолиберализм” и наоборот — “развести” эти понятия сложно, особенно в странах третьего мира. Наиболее обшей их чертой является неприятие социального популизма и огосударствления экономики в любой форме. К кампании 2016 года Перу пришла в разочарованном состоянии — умеренный левый, и как оказалось, мечтавший о восстановлении федерации Перу и Боливии, Умала недалеко ушел от Гарсии — он тоже занимался социальными программами в ущерб развитию страны и осторожно развивал партнерство с левыми режимами на Кубе и в Венесуэле.

Голоса в обмен на воду

Казалось, на фоне этой стагнации Кейко Фухимори легко добудет себе президентство — несмотря на отвращение левой интеллигенции к самой своей фамилии. Но оказалось, что идея о приоритете прав человека прочно укоренилась в перуанском обществе. Кейко, по объективным причинам, не удалось стать “тенью отца”, она сделала собственную политическую карьеру, многие годы будучи наиболее популярным политиком в столице страны Лиме. Более того, сегодня ее партия контролирует законодательную власть. Однако на перуанском горизонте неожиданно появился сильный соперник для Фухимори — придерживающийся во многом тех же взглядов, удачливый нью-йоркский инвестор и потомок еврейских беженцев из Познани Педро Пабло Кучински.

Для политической арены Перу 77-летний Кучински (или ППК) — персона отнюдь не случайная. В молодости он был вынужден покинуть страну из-за репрессий левой хунты, а в 80-х этот выпускник Принстона занимал должность министра горнорудной промышленности. После революции, уже при президенте Толедо ППК некоторое время возглавлял министерство экономики, и менее года занимал пост премьер-министра. Впоследствии Кучински принадлежит к сообществу Всемирного Банка и Международной финансовой корпорации, других крупных транснационалов.

Но в Перу, помимо участия в политической жизни, ППК в последние годы известен как лидер благотворительной организации, обеспечивающей труднодоступные и бедные районы чистой водой. В общем — это реализация сценария эпизода Бондианы “Квант милосердия” в полный рост, особенно если помнить, что сюжет фильма развивался в латиноамериканской стране. Педро Кучински обошел Кейко Фухимори менее чем на 1,5%. И, похоже, главная причина этой победы — абсолютная незамаранность в событиях, происходивших в эпоху противоречивого президентства Альберто Фухимори и эффективная, равно как и эффектная благотворительная деятельность инфраструктурного, а не демонстративного характера.
Поскольку, как можно убедиться выше, политические процессы в Украине отстают от Перу примерно на 5 лет (а если еще и посмотреть на складывающуюся в Украине политико-партийную систему, то прямые аналогии с Перу бросаются в глаза) можно предположить следующее.

Новое поколение украинских лидеров зарождается в среде обеспеченных “экспатов” и “возвращенцев” (причем возраст не имеет значения), а также сторонников “прямой демократии” с относительно малым касательством к прошлой или современной публичной и популистской политике в нашей стране, от которой общественное большинство чрезвычайно утомилось. Как и за последние пятнадцать лет в Перу. Однако это не означает, что украинцы — как и граждане Перу — некритично засматриваются в прошлое, во времена пусть и прорывного, но ручного и жесткого правления эпохи Кучмы. Они более не склонны слишком толерантно относиться к коррупции, в первую очередь политической.

Развитие социальных технологий больше не дает политикам с амбициями возможности обойтись традиционными вертикальными механизмами старых партий, бюрократизированных профсоюзов и деловых ассоциаций со специальными интересами. А хранимая сетью память о действиях и заявлениях публичных политиков стала долгой. Вероятно, потому, что с конца прошлого века произошла глобальная смена образованных поколений на планете — к добру или к худу, но эти новые поколения требуют иного качества политики, контролируемой и ответственной.

Причем от Лимы до Киева.

Максим МИХАЙЛЕНКО