Украинский язык занял третье место по красоте на престижном международном конкурсе в 1934 году. Иван Сирко штурмовал Дюнкерк вместе с принцем Конде, а парижский аэропорт Орли получил свое имя в честь Филиппа Орлика. Эрнесто Че Гевара восхищался стойкостью украинских повстанцев, а Шарль де Голль говорил, что будь у него такая армия, как УПА, немецкий сапог никогда не топтал бы Францию.
Все эти популярные мифы, тиражировавшиеся в довоенной Украине, были призваны компенсировать одну и ту же отечественную проблему.
Ребенок, обделенный вниманием, придумывает себе воображаемых друзей. Страна, обделенная вниманием, изобретает для себя воображаемое признание за рубежом.
На протяжении десятилетий украинцы оставались пасынками мирового сообщества — и страдали от чужого равнодушия к собственному прошлому и настоящему
Хотя ХХ век прошел для Украины под знаком невообразимых исторических испытаний, для остального мира украинская борьба, кровь и боль значили оскорбительно мало.
Национальную революцию 1917-1921 годов заслонило окончание Первой мировой войны и противостояние большевиков с белогвардейцами. Рукотворный Голодомор, унесший миллионы жизней, был практически не замечен западной публикой.
Украинские страдания и подвиги во Второй мировой оказались частично приватизированы Москвой, а частично дискредитированы из-за сотрудничества национальных активистов с Берлином.
И даже в 1991-м, за три недели до провозглашения независимости, украинцам пришлось выслушать из уст американского президента пренебрежительную Chicken Kiev speech.
А потом наступил XXI век, пришел переломный 2022 год — и независимой Украине досталось все то зарубежное внимание, которое было недополучено ею в далеком и недавнем прошлом.
Больше нет нужды приписывать лестные цитаты де Голлю или Че Геваре: ведущие мировые лидеры наперебой высказываются об украинском мужестве.
И вымышленная этимология аэропорта Орли нашим соотечественникам уже ни к чему: достаточно того, что в честь сражающейся Украины переименовывают улицы во многих городах Европы.
То, что долгие годы было местечковой мифологией, стало новой глобальной реальностью. Сегодняшняя Украина действительно очутилась в центре Вселенной.
Украинская война с Россией — главное историческое событие наших дней. Во всем мире не происходит ничего более важного, более яркого и более драматического.
О воюющей Украине говорят в Лондоне и Вашингтоне, в Брюсселе и Мадриде, в швейцарском Лугано и на немецкой авиабазе “Рамштайн”.
Воюющую Украину посещают президенты, главы правительств и голливудские кинозвезды. О воюющей Украине ежедневно пишут крупнейшие мировые медиа. Воюющую Украину поддерживают американцы и европейцы, Австралия и Япония, Колумбия и Новая Зеландия, Иордания и Катар, Кения и Тунис.
За живой интерес к себе наша страна платит страшную цену: но не ей первой довелось пройти подобный путь. В 1939-м мир открыл для себя Польшу и Финляндию.
В 1950-м — Корею. В 1960-х — Вьетнам. В 1980-х — Афганистан. А теперь миллиарды землян открывают для себя независимую Украину, которая еще полгода назад оставалась для многих из них неведомым уголком планеты.
В свою очередь миллионы наших соотечественников воспринимают украиноцентричность сегодняшнего мира как норму.
Зарубежное внимание к отечественным героям и жертвам начинает казаться чем-то само собой разумеющимся. А всякое отклонение от украиноцентричной логики обескураживает и сбивает с толку: как это произошло с отставкой Бориса Джонсона, чрезвычайно любимого у нас, но весьма непопулярного у себя на родине.
Между тем привыкать к пребыванию воюющего украинского государства в центре мироздания точно не стоит. Как не стоит забывать о трех силах, играющих против Украины и украинцев.
Наш первый противник — усталость. Та самая усталость Запада от украинских проблем, которая уже давала о себе знать после 2014 года: и на которую сейчас уповают в Москве.
К сожалению, трудно рассчитывать, что западный избиратель будет следить за Украиной с неослабевающим участием.
Для массовой публики российско-украинская война постепенно превращается в рутину, а драматические новости из Киева становятся привычным информационным фоном и утрачивают прежнюю остроту.
Такова человеческая психология, и это не может не сказаться на европейской и американской политической повестке.
Наш второй противник — ревность. Представление о том, будто войне в Украине уделяется слишком много внимания, на поддержку Украины тратится слишком много ресурсов, к украинским беженцам в Европе относятся слишком хорошо и т. д.
Подразумевается, что из-за этого якобы терпят ущерб другие страны и народы, также нуждающиеся во внимании и поддержке.
Подобные настроения уже сейчас распространены в третьем мире: и не стоит удивляться, когда их публично озвучивает латиноамериканский папа Франциск, ориентированный на собственную целевую аудиторию.
Наш третий противник — неопределенность. И в данном случае речь идет не о ситуации на украино-российском фронте, а о мировой турбулентности.
Украинцам угрожает появление любого нового глобального вызова: будь то экономическая рецессия, очередная волна коронавируса, китайская агрессия против Тайваня, энергетический кризис в Европе или голод в Африке.
Любой свежей встряски может оказаться достаточно, чтобы оттеснить нашу войну на второй план. И даже если новая глобальная проблема будет напрямую связана с кремлевским вторжением в Украину, в массовом сознании следствие рискует заслонить первопричину.
Сражающаяся Украина заслужила право находиться в центре Вселенной — но мы не застрахованы от незаслуженной потери этого права уже в ближайшем будущем.
И потому так важно сполна воспользоваться окном возможностей, открывшимся перед украинцами здесь и сейчас. Не растратить мировую солидарность на сиюминутные выгоды, на решение прикладных политических задач, на чей-то личный пиар.
Не купаться в лучах военной славы, а работать на перспективу. Выстраивать долговременные механизмы международной поддержки, не зависящие от переменчивого общественного мнения. Жить не только сегодняшним, но и завтрашним днем.
Это не просто вопрос украинской победы в войне. Это вопрос о том, удастся ли конвертировать всеобщее внимание к Украине во что-то большее, чем несколько хвалебных страниц в чужих учебниках истории.
Михайло ДУБИНЯНСЬКИЙ
