У жителей Кавказа есть более важные дела, чем щипать туристок

На встрече с активистами молодежного форума “Машук-2011” в Кисловодске Владимир Путин призвал кавказскую молодежь “не щипать туристок за мягкие места” — но это предложение выглядело несколько несвоевременным. Как известно, один из основных северокавказских курортов, Приэльбрусье, уже полгода существует без туристов из-за контртеррористического режима, и “щипать” там просто некого. На основном конкуренте Приэльбрусья, Домбае, КТО нет, но и там всем работающим в курортном бизнесе не до шуток. Неподалеку от Домбая, в Архызском ущелье, анонсировано строительство нового горнолыжного курорта, уже известен инвестор, но совершенно не известно, как возле этого гиганта, если он и впрямь возникнет, будут чувствовать себя хозяева небольших домбайских отелей.

К сожалению, почти все высокие встречи по Северному Кавказу оставляют в последние годы одно и то же послевкусие. За реляциями о миллиардных проектах, за крылатыми фразами первых лиц и умными словами отобранных для мероприятия кавказских блогеров скрываются вопросы, которые требуют срочного ответа, но не находят его. И будущее реального, существующего сегодня курортного бизнеса — далеко не единственный из таких вопросов. Увлеченно составляя Стратегию развития СКФО, федеральная власть проявляет полное отсутствие интереса к тем секторам экономики Северного Кавказа, которые не дотягивают до стратегических, но которые реально, хотя и очень тяжело, существуют уже сегодня.

Например, почти одновременно с совещанием в Кисловодске, в Дагестане закрыли Гимринский тоннель, соединяющий семь горных районов с центральной частью республики и, что главное, с рынками. Без тоннеля, в объезд по перевалам, везти сельхозпродукцию нерентабельно, а других источников дохода, кроме как выращивание фруктов, у большинства жителей этой территории просто нет. Как только тоннель, уже 20 лет существующий в недостроенном виде, полностью закрывают, — местные пишут Медведеву, жалуются на убытки, рассказывают, что “каждый ребенок в Дагестане знает” об откатах, практикующихся на строительстве тоннеля и мотивирующих чиновников делать эту стройку бесконечной. В экономическом отношении речь идет о “дороге жизни” для тысяч сельских семей. Но только не слышно, чтобы тоннель попал в список приоритетных объектов Стратегии развития СКФО.

А совсем рядом с Кисловодском, в Карачаево-Черкесии, тоже почти одновременно с путинским совещанием фермерам приходится решать другую проблему. Летом стада там обычно отгоняют на горные пастбища. Часть из них находится в ведении республики, часть в ведении районов. И вот в одном из районов фермерам говорят, что все три тысячи гектаров, где они годами привыкли помещать свои отары, арендовал некий москвич. “Он, правда, пока не появился, может, появится в будущем году. Вы пока пасите, как пасли, а приедет он — будете с ним заключать договора субаренды”, — наставляют в районной администрации, признавая, что на цену субаренды повлиять в будущем не смогут. Тем более не могут там прогнозировать, что москвич сделает с землей после того, как по окончании аренды получит приоритетное право ее выкупа.

Таких примеров — бесчисленное множество. Наверное, Кавказ в этом смысле мало отличается от остальной России. Вернее, отличия касаются только контекста, и таких отличий как минимум два. Во-первых, на Кавказе неразрешенные проблемы реальной экономики, в которую вовлечен значительный процент населения, могут перерасти в проблемы межнациональные — либо при несчастливом стечении обстоятельств, либо в результате намеренного “подноса спички”. Во-вторых, не кто иной, как федеральные чиновники и близкие им СМИ в последнее время бьют тревогу по поводу возникновения “альтернативных центров силы” на Северном Кавказе. Только не желая видеть реальные беды кавказского населения в пылу споров о порядке выделения СКФО очередных бюджетных миллиардов, власти, по сути, сдаются этим “центрам силы” без боя.

Константин КАЗЕНИН