Тяжкий путь к спасению Европы

Он приводит к смене правящих сил на локальном уровне и сковывает волю лидеров всего Евросоюза на пути к радикальным решениям, которые исправили бы ситуацию. Сегодня, очевидно, кризис достиг той точки, где уже его политическая составляющая начинает, пожалуй, доминировать над экономи­ческой и влиять на нее. В экономическом плане ситуация в еврозоне остает­ся стабильно критической, и ее дальнейшее ухудшение ведет к катастрофе.

Но в политической сфере у лидеров еврозоны оказалось больше пространства для маневров, а ряд из них смогли использовать тяжелую экономическую ситуацию с выгодой для себя. Правда, политические игры, видимо, худшее, чем стоит заниматься в таких условиях, — они не дают положительного экономического эффекта. Да и, собственно, политические дивиденды для организаторов и участников этих игр весьма сомнительные. Зачем раскачивать лодку, которая и так уже тонет?!

Политика против экономики

Недолго продолжалась радость по поводу того, что лидерам Евросоюза вместе с МВФ и Европейским центральным банком после длительных консультаций 27 октября удалось договориться о мерах финансовой поддержки Греции и спасении банковской системы еврозоны. Тут же на головы европейцев обрушился холодный душ из Афин — греческие власти 2 ноября неожиданно отказались от предложенной помощи и объявили о намерении провести референдум, на котором граждане должны были бы ответить, согласны ли они с условиями кредиторов, поддержат ли меры бюджетной экономии. Фактически вопрос был поставлен даже куда более жестко: греки должны определиться, а стоит ли вообще оставаться в зоне евро?

Всю неделю эксперты спорили, что, собственно, подтолкнуло греческого премьера Гиоргиоса Папандреу пойти на такой шаг. По мнению одних, причины только внутренние: Папандреу лишился поддержки однопартийцев в вопросе дальнейшего сокращения бюджетных расходов и решил вынести вопрос на референдум (к которому, к слову, в Греции последний раз прибегали в 1974 году), чтобы народ решил сам. Самое интересное: каким бы ни был ответ народа, Папандреу не проиграл бы, но получил возможность поступить согласно воле народа. Но все оказалось проще — греческий премьер блефовал, и, очевидно, его заявление о возможном референдуме было адресовано коллегам по Евросоюзу.

Европейцы очень хотели продемонстрировать свое единство на саммите “большой двадцатки” в Каннах 3—4 ноября, но позиция Греции разрушила эти планы. Была ли это месть за унижения, которые греки испытали в минувшие месяцы со стороны партнеров, требовавших от Афин все больших уступок, или Папандреу пытался выторговать более выгодные условия по новому кредиту, неизвестно. Ясно лишь, что после этого заявления Европа смотрела на премьера, как на человека, который в тесной заполненной людьми комнате приставил к виску пистолет и говорит, что собирается выстрелить, не беспокоясь о том, что его пуля может срикошетить в кого-то еще.

Президент Франции Николя Саркози и немецкий канцлер Ангела Меркель были первыми, кто пытался отговорить греческого премьера от задуманного. Ангела Меркель заявила в тот день: “Мы хотели бы стабилизировать зону евро, в которой Греция оставалась бы участником, но стабилизация зоны евро намного более важна, чем спасение Греции”. По ее словам, еврозона должна быть готова к тому, что Афины примут решение о выходе. Французский лидер также подтвердил, что “греческие друзья” сами должны решить, “они идут с нами или нет”, будут ли они соблюдать правила Евросоюза. “Если какая-либо из стран захочет нарушить эти правила, она может поступить по своему усмотрению, но тогда она должна покинуть еврозону”, — добавил Саркози.

Что бы там ни задумал господин Папандреу, его план не сработал: уступок он не получил. Не только Европа, но и другие страны мира обрушились на него с критикой, а Меркель заявила ему лично, что теперь Греция не получит ни цента из обещанной суммы в 130 млрд. евро, пока не примет всех условий кредиторов. Европейская комиссия потребовала от Афин письменных обязательств выполнения всех требований по кредиту. Грекам в Европе уже перестали верить на слово.

Греции пришлось отказаться от референдума и попытаться на этой неделе договориться о создании правительства национального единства, взявшего бы на себя ответственность за выполнение условий кредитования на 130 млрд. евро, а потом объявившего бы о досрочных выборах, которые, возможно, состоятся 19 февраля. Четыре дня переговоров, однако, к единству не привели. Таким образом, итогом маневров греческого премьера стало лишь углубление кризиса. Меры, предпринимаемые в Афинах, не ведут к разрешению кризиса, и, по убеждению большинства наблюдателей, лишь оттягивают дефолт страны, который уже даже в Европе не считают чем-то нереалистичным. Политические уловки не помогли греческой экономике. Правительство Гиоргиоса Папандреу стало очередной жертвой кризиса.

В четверг стало известно, что новым премьером Греции станет Лукас Пападемос, бывший заместитель главы Европейского центробанка. Именно благодаря его усилиям Греция вошла в зону евро десять лет назад. Теперь перед Пападемосом стоит задача удержать ее там.

Экономика против политики

Следует отдать должное европейским политикам: они устояли против шантажа Афин и фактически впервые за последние три месяца предприняли совместные усилия по сдерживанию кризиса. Однако он оказался более коварным, чем многие ожидали, и ударил там, где его раскручивание политики хотели предупредить больше всего, но вновь опоздали.

В ходе октябрьских переговоров политиков ЕС о мерах по спасению Греции речь шла также об увеличении Европейского фонда финансовой стабильности (EFSF) до 1 трлн. евро. Деньги данного фонда хотели использовать для поддержки европейских банков, но при этом учитывая то, что финансовая помощь понадобится более крупным странам, а именно Италии и Испании. Заметим, что Европейский центробанк за последние три месяца израсходовал около 100 млрд. евро, покупая государственные обязательства этих двух стран. Для Испании данная мера оказалась достаточной, а вот Италии не помогла.

Еще в ходе октябрьского антикризисного саммита ЕС 24 октября Ангела Меркель и Николя Саркози провели отдельную, как они позже сообщили, “дружескую беседу” с итальянским премьером Сильвио Берлускони. О том, какие вопросы обсуждались и какие решения были на ней приняты, не оглашалось. Николя Саркози лишь заметил: “Мы уверены в ответственности итальянских политических, экономических и финансовых институций”. Кстати, европейские политики демонстрировали к Италии и Сильвио Берлускони более теплое отношение, чем, например, к греческому премьеру. Позже стало известно, что итальянский премьер взял определенные обязательства по проведению реформ. В частности, Рим ранее согласился на пакет сокращения расходов на 60 млрд. евро, чтобы убедить ЕЦБ в необходимости скупки итальянских долговых бумаг. Однако к началу ноября стало очевидно, что выполнить запланированные мероприятия итальянцы не смогут, и потребовались новые гарантии. Экономика Италии составляет 17% экономики еврозоны, и она в семь раз больше экономики Греции. Италия считалась более стабильной в финансовом плане, поскольку правительство тратило меньше, чем собирало налогов. Впервые за многие годы этого не удалось сделать в кризисном 2009 году.

Недостатками итальянской экономики считаются слабая регулятивная база, экономическая коррупция, стареющее население и низкий приток инвестиций. Если добавить сюда такие факторы, как низкие темпы экономического роста и при этом рост зарплат на протяжении последних лет, все это суммарно привело к необходимости больших заимствований — долг Италии приближается к 2 трлн. евро, что больше суммарного долга Греции, Испании, Португалии и Ирландии. В отличие от Греции, долги здесь копило правительство, которое брало взаймы для того, чтобы рассчитаться по старым долгам. Италия живет с долгом, превышающим 100% ВВП, с 1991 года. И сегодня в европейских столицах весьма сожалеют, что, несмотря на явные недостатки, эту страну приняли в зону евро. Только в следующем году Италия должна выплатить кредиторам 300 млрд. евро. В случае же дефолта страны потребуется сумма в 600 млрд. евро, которую еврозона попросту не сможет заплатить самостоятельно. Так что, как говорят оптимисты, Италия слишком велика, чтобы упасть. Однако и такой сценарий не исключен — Италия слишком велика, чтобы ее спасти.

Кризис ослабил итальянское правительство, которое и так не отличалось сплоченностью. Его популярность снизилась до 20%, и 75-летний Сильвио Берлускони предпринимал отчаянные попытки сохранить большинство в парламенте, не единожды ставя вопрос о вотуме доверия своему кабинету. Однако в начале ноября, накануне голосования по бюджетному вопросу, выяснилось, что его фракцию покинули восемь парламентариев. И хотя в итоге он получил поддержку законодателей, оппозиция воспользовалась данным фактом, чтобы в очередной раз призвать премьера к отставке. 8 ноября Сильвио Берлускони, доминировавший в итальянской политике последние 17 лет и обычно с легкостью и даже пренебрежением переносивший превратности изменчивой политической фортуны, вышел в прямой эфир собственного телеканала и объявил о планах уйти в отставку. “Вопрос о том, кто должен и кто не должен руководить правительством, сегодня менее важен, чем вопрос, что будет лучше для страны”, — сказал он. Одновременно Берлус­кони выдвинул условия своего ухода: на следующей неделе парламент Италии все-таки должен утвердить пакет мер, предусматривающих сокращение бюджетных расходов, ускорение продажи госимущества на 15 млрд. евро и увеличение пенсионного возраста на два года — до 67 лет. Впрочем, по мнению экспертов, этих мер и одной отставки Берлускони будет недостаточно. Рынок отреагировал на новость ростом доходности итальянских гособлигаций до рекордного уровня выше 7%, что сделает для Рима более сложным привлечение заимствований. Кроме того, такой уровень доходности, считающийся критическим, создаст дополнительные сложности в обслуживании Италией своего долга. Заметим, что по достижении такого уровня доходности Ирландия и Португалия попросили Евросоюз о финансовой помощи. Италия пока молчит, а европейские политики думают, что предпринять, чтобы спасти Италию.

Таким образом, кризис свалил еще одно европейское правительство, но, в отличие от Греции, в Италии правящая партия “Народ свободы” сохранит доминирующие позиции, и теперь итальянский президент Джорджио Наполитано может либо назначить политика для формирования нового кабинета, либо объявить о досрочных выборах в январе будущего года. Кроме того, страна имеет также практику создания технических правительств, которые в начале 90-х назначались на непродолжительный срок с целью проведения достаточно болезненных для страны реформ. Сегодня, возможно, как раз такой вариант будет подходящим для имплементации жестких мер, ведь коалиционное правительство может на месяцы погрязнуть в дебатах, сводя на нет все усилия по противодействию кризису.

Еврозона: выхода нет

В сложившихся условиях главная задача европейцев — не допустить провала антикризисных мер, согласованных в конце октября. Грецию, очевидно, будут и дальше заставлять выполнять взятые на себя обязательства, а Италию — мягко подталкивать к имплементации дополнительных антикризисных мер.

Другого варианта, кроме как добиться желаемого и от Афин, и от Рима, как оказалось, просто не существует. В разгар жарких дебатов по поводу вероятности греческого референдума журналисты задали вопрос представителю Еврокомиссии Каролине Коттовой о том, что предусматривают европейские соглашения для страны, которая решит покинуть зону евро. По ее словам, “договоры не предусматривают выход из зоны евро без выхода из Евросоюза, такова нынешняя реальность”. Впрочем, она впоследствии заметила, что никакого другого варианта, кроме сохранения членства Греции в рамках еврозоны, в Евросоюзе не рассматривают. Слова представительницы ЕК, однако, противоречат тому, что говорили Папандреу разгневанные Ангела Мер­кель и Николя Саркози 2 ноября, указывая Греции на дверь. Создан прецедент, когда о возможности исключения страны из зоны евро было заявлено на самом высоком уровне.

Но оказалось, что, по правилам еврозоны, выход из нее невозможен. Эту процедуру просто не предусмотрели в Маастрихтском договоре. А то, о чем говорила госпожа Коттова, касается статьи 50 Лиссабонского договора 2007 года, которая единственная упоминает о возможности добровольного выхода страны-члена из Евросоюза, но предусматривает предварительное уведомление и весьма затянутую процедуру. В то же время заставить кого-то уйти или вытолкать в шею из ЕС или еврозоны практически невозможно. Как оказалось, эта тема вообще слабо прописана в документах ЕС. В специальном 50-страничном исследовании правоведа Европейского центробанка Феба Атанассио “Выход и исключение из ЕС и еврозоны: некоторые соображения” (http://www.ecb.int/pub/pdf/scplps/ecblwp10.pdf ), датированном декабрем 2009 года, говорится, что страна, которая выходит из Евросоюза, покидает и еврозону — это очевидно. В то же время эксперт полагает, что выход из монетарного союза без выхода из ЕС будет “немыслимым”, поскольку “членство в еврозоне юридически обязательное”. И если страна добровольно может по 50-й статье Договора отказаться от выполнения обязательств перед ЕС, снять с себя обязательства перед еврозоной она не может, и “обязана” в таком случае провести переговоры с партнерами. Так он объясняет тот факт, что процедура выхода из еврозоны не была прописана. Здесь также указано, что отсутствие четкого механизма выхода из ЕС и еврозоны может в ряде случаев приводить к тому, что евро будет оставаться в обращении на территории стран, которые вышли из еврозоны.

Однако все выше описанное практически маловероятно, заключает эксперт. В любом случае, отмечает автор, механизма принудительного исключения ни из ЕС, ни из еврозоны не существует. С выводами данного эксперта согласны не все (в том числе даже его начальник — бывший глава ЕЦБ Жан-Клод Трише), но лучшего объяснения этой правовой коллизии найти не удалось. Проблема действительно существует. Видимо, поэтому в минувшую среду правящая в Германии партия “Христианско-демократический союз” во главе с канцлером Ангелой Меркель выступила с предложением упрощения процедуры добровольного выхода стран из еврозоны.

Алексей КОВАЛЬ