Трансафганская надежда

В отличие от предыдущего подобного соглашения, подписанного лидерами лишь трех стран ровно восемь лет назад, сегодня этот амбициозный проект поддерживает Индия. Эта страна с населением более миллиарда человек, потребляющая до 50 млрд. кубометров топлива в год, всегда рассматривалась главным потенциальным потребителем центральноазиатского голубого топлива, и без ее участия весь проект не имел бы смысла. Заинтересованность Индии однозначно повысила шансы его реализации. Однако перед странами, как и в предыдущие годы, стоят две важнейшие проблемы — обеспечение безопасности строительства и бесперебойного функционирования трубопровода в Афганистане, а также финансирование проекта в целом. За прошедшие годы стороны не приблизились к их разрешению. Также следует отметить, что в ряде аспектов нынешняя ситуация в чем-то даже хуже и сложнее той, что была раньше. С другой стороны, в случае успеха Трансафганский газопровод сам способен стать геополитическим и экономическим фактором для региона. Пока этого не произойдет, он будет оставаться лишь предметом большой геополитической игры.

Идею газопровода, которую Туркменистан активно продвигал в годы правления Сапармурата Ниязова, сегодня продолжает продавливать его приемник Гурбангулы Бердымухамедов. Туркменистан в четверке заинтересованных стран имеет очевидную и наибольшую выгоду. В Ашгабате рассматривают проект, как один из ключевых в привлечении инвестиций в свой добывающий сектор на длительную перспективу. Наряду с уже имеющимися выходами в Иран, Россию (которая, однако, в 2009 г. нарушила договоренности и существенно сократила закупки туркменского газа, из-за чего отношения двух стран испортились) и с конца прошлого года на рынок Китая, трубопровод в Пакистан и Индию — уникальная возможность для дальнейшей диверсификации поставок туркменского топлива. На то время, пока Европа не решит, будет ли она тянуть к берегам Каспия NABUCCO.

Туркменские власти, обладая четвертым по объемам резервом газа в мире, объявили в сентябре о планах масштабного увеличения добычи газа и его экспорта. Так, по последним данным, Гурбангулы Бердымухамедов оценивает газовые запасы своей страны в 24,6 трлн. кубометров. (Иностранные эксперты говорят о 16—18 трлн.) По его словам, к 2030 году Туркменистан планирует получать из недр 230 млрд. кубометров газа в год, из которых 180 млрд. будет готов продать. Для сравнения: в нынешнем году суммарный экспорт туркменского газа не превысит 25 млрд. кубометров. В то время как уже сейчас у страны имеются возможности его удвоить, ведь добыча составляет 75 млрд. кубометров в год, и это не предел.

Власти Туркменистана в последние полтора года активизировали поиски новых путей для выхода на мировые рынки. Причем во всех направлениях. Соглашение о Трансафганском газопроводе следует рассматривать как часть этой стратегии. По традиции, идею скорейшей реализации ТАПИ поддержали в Вашингтоне. Благодаря этому проекту США успешно похоронили пару лет назад другой проект — газопровод Иран—Пакистан—Индия. США, в частности, с 2006 года активно склоняли Дели к поддержке ТАПИ. Однако наибольшая метаморфоза в отношении проекта произошла в позиции России. Ранее она воспринимала ТАПИ с полным равнодушием, сегодня же выступает чуть ли не его сторонником и даже заявляет о готовности участвовать. После визита президента РФ Дмитрия Медведева в Туркменистан в конце октября с подачи вице-премьера Игоря Сечина в российские СМИ пошла информация, что “Газпром” уже ведет переговоры об участии в проекте и даже готов вложить в него собственные деньги. Туркменистан сразу опроверг эти сообщения, сказав, что никаких переговоров с Россией не ведет. “Вопросы участия компаний других государств, не являющихся участниками проекта, могут решаться странами, непосредственно вовлеченными в проект — Туркменией, Афганистаном, Пакистаном и Индией по совместной договоренности”, — заявили в туркменском внешнеполитическом ведомстве. Однако уже в ноябре этот вопрос Владимир Путин поднимал на переговорах со своим коллегой из Пакистана, а на минувшей неделе Дмитрий Медведев в интервью газете Times of India заявил, что участие России в ТАПИ “прорабатывается”. “Профильные российские компании обладают необходимым опытом, материально-технической базой и высококвалифицированным персоналом для прокладки этой магистрали”, — сказал он. Также российский лидер назвал проект своевременным и приоритетным для экономики региона, и в ходе переговоров в Дели рекомендовал Индии активизировать свое участие в восстановлении Афганистана.

Эксперты рассматривают маневры России как попытку вернуться в Туркменистан, где “Газпром” сегодня может крупно проиграть компаниям из Китая и США. Американцы снова зачастили в Ашгабат, хотя при Ниязове некоторым из них пришлось сворачивать здесь свои представительства. Сегодня перспективы, описанные Бердымухамедовым, их впечатляют. С другой стороны, Россия в последние месяцы делает все для того, чтобы туркменский газ не попал в Европу. И ей выгодно, чтобы газ Туркменистана шел на восток или юг. Блокируя NABUCCО, Россия в октябре еще и заморозила строительство Прикаспийского газопровода, через который 20 млрд. кубометров туркменского газа в год могли бы идти на Запад, через Казахстан, Россию и Украину. В Европе спрос упал, и “Газпром”, стремясь удерживать свои позиции на этом рынке, не дает конкурентам никаких шансов. В этих условиях туркмены летом сами решили проложить трубу в 1000 километров через всю страну к восточному побережью Каспия, предполагая, что когда-нибудь им все-таки удастся пустить поток через море в Азербайджан, если к Баку европейцы подведут свою трубу с запада. Поставки в Европу стали еще “более актуальны в условиях, когда российская сторона снизила объемы закупок туркменского природного газа”, утверждает туркменский МИД в упомянутом выше октябрьском заявлении, “Туркменистан будет и впредь наращивать европейский вектор своей энергетической политики”. Правда, 2 млрд. долл. для трубы в сторону Европы выделит либо Китай, либо нефтяные компании из США. “Евросоюз за 14 месяцев успевает только подготовить проект меморандума, в то время как Китай за те же 14 месяцев успел построить трубопровод”, — упрекнул туркменский чиновник западного дипломата, который поделился этой фразой с Reuters. Она многое объясняет.

Туркменистан, имея газ, не способен самостоятельно реализовать крупные проекты по его транспортировке, такие как трубопровод ТАПИ в частности. С первоначальных 3,3 млрд. долларов, о чем говорили в 2002 году, сегодня его стоимость выросла до 7—10 млрд. долл. Хотя поручителем выступает Азиатский банк развития, особого ажиотажа со стороны инвесторов не наблюдается. Риски достаточно велики. Эксперты сейчас оценивают шансы его реализации с вероятностью в 10%, правда, это больше, чем восемь лет назад, и даже более вероятно, чем реализация в указанные сроки альтернативных проектов поставки газа Каспия в Европу. На этом и строит свою многовекторную трубную дипломатию Туркменистан.

В ходе саммита в Ашгабате было объявлено, что трубопровод длиной 1735 км начнут строить через два года от туркменского Довлетабатского месторождения к населенному пункту Фазилка на пакистано-индийской границе. Мощность трубопровода планируется в объеме 33 млрд. кубометров газа в год, из которых только Индия и Пакистан купят по 42%, остальное получит Афганистан. На последний также придется самый сложный и протяженный участок трубопровода — более 735 км. Разработчики проекта заявили, что в Афганистане благодаря газопроводу будут созданы 12 тыс. новых рабочих мест, ежегодно страна рассчитывает получать сотни миллионов долларов за транзит. В ходе саммита в Ашгабате президент Афганистана Хамид Карзай сообщил, что готов выделить 7000 солдат для охраны строительства и объекта, общины и племена, живущие в районе маршрута трубопровода, получат от Кабула деньги и будут обязаны его защищать. Саму трубу предполагается зарыть в землю для того, чтобы сделать менее уязвимой для атак террористов, ведь уже известно, что газопровод пройдет по провинциям на юге Афганистана Гельмент и Кандагар, где сильны позиции талибов, а в Пакистане — через Белуджистан. Однако, несмотря на эти заверения, неспособность афганского правительства обеспечить контроль над всей территорией страны, а также вероятное сокращение контингента НАТО как раз к моменту начала строительства газопровода, остаются основными факторами, которые могут помешать реализации проекта.

Алексей КОВАЛЬ