Теория лжи: почему в тотальной бедности виновен неолиберализм

Почему множество людей — бедные? Критики неолиберализма дают развернутый ответ на этот вопрос, обвиняя современную идеологию в финансовых кризисах, офшоризации доходов, упадке медицины и образования, а также в возникновении культа злобы, розни и ненависти.

Во времена СССР каждый советский человек слышал о коммунизме и имел представление об этой вере в возможность построения лучшего и справедливого общества. Название нынешней идеологии, доминирующей в сознании людей, может вогнать собеседников в ступор. Спросите о том, что такое неолиберализм, и увидите недоумевающие лица. Даже если кто-то слышал этот термин, вряд ли он сможет объяснить его значение.

“Анонимность нынешней идеологии — это одновременно и следствие, и причина ее силы. Неолиберализм стал настолько всепроникающим, что мы редко даже признаем его своей идеологией. Но мы можем обнаружить, что соглашаемся с постулатами этого утопического верования поколения людей, родившихся после 1981 года. Мы принимаем как факт, что в экономике есть нейтральная сила — некий закон биологической жизни, вроде теории эволюции Дарвина. Однако это мировоззрение внедрялось осознанно для того, чтобы переформатировать человеческие жизни и переместить рычаги власти. Философия неолиберализма продвигалась слаженно работающей сетью теоретиков и активистов, вооруженных четким планом действий”, — пишет экологический активист, основатель организации “Земля принадлежит нам” Джордж Монбио.

“Невидимая рука” и “Всевидящее око”

Неолиберализм — это идея необходимости распространения свободного рынка и неограниченной конкуренции как экстенсивно — в глобальном масштабе, так и интенсивно — на все сферы жизни общества. С начала 1990-х годов правительства богатейших стран вместе с влиятельными международными организациями, такими как Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирный банк, активно распространяли веру в то, что глобализация, свободная торговля, открытые рынки, приватизация, дерегуляция и сокращение правительственных расходов с целью повышения роли частного сектора — лучший способ ускорения роста экономики и общего благосостояния.

Свободный рынок в философии неолиберализма выступает Богом, “невидимая рука” которого справедливо раздает блага, заботясь о том, чтобы каждый получил по заслугам. Кто способен и эффективен — тот одаривается сполна, а кто производит мало — тому и воздается соответственно. Адепты этой идеологии возводят неравенство в ранг высшей добродетели, стимулирующей бедных гнаться за богатыми и повышать свою продуктивность, внося лепту в обогащение и развитие всего социума.

“Да здравствует либерализация движения капитала!”, — провозглашал МВФ, советуя государствам убрать ограничения на финансовые потоки между странами, чтобы ускорить экономический рост. “В офшорах нет ничего плохого”, — примерно в такой форме эту идею донесли до рядового гражданина, и он уже с гордостью воспринимает тот факт, что его предприятие ускоряет свое развитие путем “оптимизации доходов” на Кипре или Виргинских островах.

“Страна должна нести финансовую ответственность и не расходовать больше, чем зарабатывает!”, — бранят Грецию ее богатые соседи по Евросоюзу, и мы соглашаемся с разумностью этих доводов. Ведь это неправильно, что беспечные греки живут не по средствам. А значит, их правительству следует “затянуть пояса” — следить за бюджетным дефицитом, повышать налоги, сокращать расходы. И в дальнейшем займы грекам нужно выдавать под более высокие проценты, чем добропорядочным экономным странам, чтобы им неповадно было наращивать и без того огромную гору долгов.

Соглашаясь со справедливостью претензий к Греции, мы волей-неволей примеряем и на себя “смирительную рубашку” жизни по средствам. Не хватает денег на квартиру? Значит, нужно снимать жилье, платить арендную плату и продуктивнее работать. Правительство взвинчивает тарифы на газ и электроэнергию? Что же поделать — этого требует МВФ, цены должны быть рыночными, а не искусственными. Проценты по кредитам достигают трехзначных цифр? Это потому что одалживать бедным рискованно, и они должны компенсировать эти риски.

В мире свободной конкуренции, каким его воспринимают неолибералисты, бедных считают неудачниками. Отстающие тоже считают себя лузерами и обвиняют в своих бедах самих себя, даже если рамки их возможностей искусственно ограничены. Если человек не трудоустроен — это потому, что он “не пробивной” и безынициативный, а не потому, что рабочих мест с достойной оплатой и условиями труда слишком мало. Если для заемщика оказался непосильным жилищный кредит, это из-за его непредприимчивости, а не из-за раздутых цен на жилье и драконовских процентных ставок.

Богатые, в свою очередь, убеждают себя в том, что их богатство приобретено справедливо, забывая о полученном наследстве, связях или иных преимуществах своего положения. “Ведь ничего не мешало другим скупать активы, когда была возможность”, — убеждают себя капиталисты, разбогатевшие во время хаотичной приватизации.

Обратная тяга

Публичное осуждение неолиберализма стартовало после международного финансового кризиса 2008 года, произошедшего из-за чрезмерной свободы финансовых рынков и недостаточного контроля над крупными банками. В 2016 году число критиков системы резко возросло, так как неолиберализм считают виновником “Брэкзита” и политического взлета Дональда Трампа.

Британцами, проголосовавшими за выход из Евросоюза, и американцами, воспринявшими “на ура” предложение Трампа о возведении стены на границе с Мексикой, двигают схожие эмоции — ощущения утраты и незащищенности. У внушительного и все возрастающего числа избирателей не получается преуспеть в условиях нынешней глобальной экономики. Покупательная способность этих людей стагнирует и нередко падает, а правительства делают слишком мало, чтобы помочь им адаптироваться. Людей, считающих себя несостоявшимися, одолевает подавленность, неуверенность в завтрашнем дне и обозленность на правительство.

Сомнения в неолиберализме недавно опубликовал на своем официальном сайте даже Международный валютный фонд, считающийся одним из главных архитекторов данной идеологии. Это равносильно тому, как если бы боевики ИГИЛ заявили, что усомнились в целесообразности терактов.

Экономисты МВФ — института, навязывающего странам меры жесткой экономии — отметили, что политика “затягивания поясов” создает на рынке нехватку денег. А это позволяет богатым государствам повышать процентные ставки и выкачивать больше денег из бедных.

Также эксперты МВФ признали, что свободное движение капиталов не вносит ощутимого вклада в экономический рост, но служит причиной нестабильности и финансовых кризисов. С 1980 года в мире было зафиксировано 150 масштабных денежных перетоков, 30 из них обернулись кризисами. Многие из этих кризисов привели к серьезным и продолжительным экономическим спадам.

“Вместо того чтобы обеспечивать стимулы для роста, неолиберальная политика иногда еще более усиливает социальное неравенство, угрожая стабильному развитию. Некоторые аспекты неолиберализма нуждаются в переосмыслении. Кризисы говорят нам, что способ нашего мышления может не быть правильным”, — делает вывод экономист МВФ Джонатан Остри.

Восстание “лузеров”

В прошлом месяце нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц объявил, что неолиберализм умер, подобно коммунизму. По его мнению, как в развитых, так и в развивающихся странах люди поняли, что эта идеология плоха. Однако из-за отсутствия новой идеологии, которая могла бы его заменить, неолиберализм как зомби продолжает свой путь, и в таком состоянии представляет угрозу общественной безопасности.

В статье “Месть низших классов и возникновение фашизма в США” публицист Крис Хэджес утверждает, что десятки миллионов американцев, преимущественно из числа белых низкооплачиваемых работников, разъярены тем положением, в котором оказались они, их семьи и их сообщества. Эти граждане США готовы восстать против неолиберальной системы, которую им упорно навязывает политическая элита, действующая в интересах корпораций и корпоративных боссов.

“Американский фашизм захватывает белых представителей низших классов. Базу фашистских движений составляют не политически активные, а политически пассивные — лузеры, которые считают, и зачастую справедливо, что их голос ничего не значит, и они не могут повлиять на политику”, — предупреждает Крис Хэджес.

Переживания о бессилии перед правящей элитой погружает людей в “аномию” — состояние отчуждения от общества. В этом нравственно-психическом состоянии индивидуумы впадают в апатию, теряют интерес к работе и становятся более восприимчивыми к лозунгам, символам, сенсациям. Попавшиеся в ловушку аномии люди легко поддаются пропаганде и склонны вливаться в агрессивные массы, движимые гневом и злобой. Психологи отмечают, что главная характеристика человека, оказывающегося частью толпы, — не брутальность или глупость, а его изоляция и нехватка нормальных социальных отношений.

Наблюдения Криса Хэджеса за американским обществом неутешительны: “Коллапс неолиберализма порождает у людей стремление получить разновидность свободы — свободу ненавидеть. Они жаждут свободы использовать слова “нигер”, “жид”, “гомик”. Они хотят свободу [в возможности] идеализировать насилие и культ оружия. Они хотят свободу иметь врагов, и физически атаковать мусульман, незаконных мигрантов, афроамериканцев, гомосексуалистов и любого, кто посмеет критиковать их фашистские наклонности”.

Денис ЗАКИЯНОВ