Вопрос о наделении Национального антикоррупционного бюро полномочиями самостоятельно проводить скрытые следственные действия в виде прослушки телефонных переговоров и наружного наблюдения получил на днях интересный поворот. Пресс-секретарь генпрокурора Лариса Сарган сообщила, что ГПУ ведет следствие по уголовному производству относительно незаконной прослушки, которую осуществляло НАБУ в отношении высокопоставленных чиновников из Минобороны, Национальной полиции, Кабинета Министров, Управления госохраны и даже СБУ и Службы внешней разведки.
Как отметили в ГПУ, детективы НАБУ прослушивали 114 телефонных номеров без санкции следственного судьи и осуществляли другие скрытые следственные действия без санкции, что тянет на две статьи “превышение власти” и “служебный подлог”.
Насколько претензии ГПУ оправданы в правовом смысле без знакомства с материалами дела, сказать сложно, однако в самом сообщении Сарган уже содержится достаточно странное обвинение, которое ставит под сомнение все производство. Дело в том, что НАБУ не имеет полномочий и, главное, технических возможностей самостоятельно прослушивать телефоны. Для этой цели детективы бюро используют техническую базу Службы безопасности, о чем ранее уже неоднократно заявляли в НАБУ, требуя себе больших полномочий, а именно: возможности самостоятельно осуществлять прослушку.
Так вот, достаточно странно выглядит претензия, что НАБУ прослушивало СБУ через технические средства СБУ. Однако оставим этот неясный вопрос на совести Генпрокуратуры. В конце концов политическая составляющая данного уголовного производства куда важнее правовой и связана она как раз с требованием НАБУ дать ему дополнительные полномочия.
Директор НАБУ Артем Сытник, похоже, мечтает стать украинским Джоном Эдгаром Гувером. Последний, как известно, практически с нуля основал ФБР и имел огромное влияние в США на протяжении почти 50 лет. Поговаривают, что у Гувера были папочки с компроматом на очень важных особ в США, включая даже президентов. Вот только добиться статуса украинского Гувера Сытнику без особых полномочий, в том числе и по слежке или прослушке, будет невозможно. Если у него и будут нужные папочки, то юридически ничтожные.
В свою очередь, генпрокурор Юрий Луценко, сколько бы он не повторял, что никакой конкуренции и конфликта между НАБУ и ГПУ нет, вряд ли хочет терпеть рядом с собой такого, во-первых, профессионального конкурента, а во-вторых, политического. Тем более что политическая ориентация Сытника явно не совпадает с ориентацией генпрокурора. Да и власти вряд ли нужен слишком уж самостоятельный борец с коррупцией, которому закон позволяет слишком много.
Поэтому генпрокурор Луценко с самого начала взял на себя функцию атинабушной торпеды, стараясь по мере возможности тормозить начинания бюро. Сомнение в целесообразности появления в Украине антикоррупционных судов первым высказал, кстати, также именно Луценко. Генпрокурор высказался в том духе, что антикоррупционные суды, конечно, нужны, но дело это может затянуться, а поэтому скорее и проще пока создать антикоррупционные палаты при ныне существующих судах.
Так что нынешнее дело против НАБУ, чем бы оно не закончилось. — это попытка обрезать под корень всякую попытку Сытника заикаться о праве на прослушку. Дескать, как можно доверять право слушать всех подряд таким “беспредельщикам”, которые во время войны умудряются незаконно следить за внешней разведкой и Министерством обороны. Тут и до глобальной зрады недалеко. Вся эта история с незаконной прослушкой должна также повергнуть в шок и западных партнеров Украины, которые как раз и лоббируют предоставление право для НАБУ “услышать каждого”. Все-таки на Западе очень трепетно относятся к соблюдению законов.
Что же касается привлечения к суду конкретных виновных в незаконных следственных действиях набушников, то этот вопрос очень вряд ли кого-либо слишком волнует, в том числе и следователей Генпрокуратуры, главное — не дать НАБУ перетянуть на себя слишком большую часть антикоррупционного одеяла.
