Старые раны

“Меня дело Гонгадзе задолбало больше, чем сам Гонгадзе в свое время задолбал Кучму…” “А можно принять закон, запрещающий писать о деле Гонгадзе?” 

Эти цитаты взяты из комментариев пользователей на интернет-форумах, посвященных материалам о вердикте генералу Пукачу, признанному Печерским районном судом столицы виновным в похищении и убийстве нашего коллеги Георгия Гонгадзе. После оглашения приговора убийца заявил, что приговор ему будет понятен только тогда, когда рядом с ним будут сидеть Леонид Кучма и Владимир Литвин. Новый поворот вынуждает снова писать о старом деле. А, может быть, в самом деле, хватит? 

Подборку высказываний юзеров на днях прислал мне мой приятель, и приведенные мнения — еще не самые грубые. Стилистика и содержание некоторых “постов” не вызывают ничего, кроме отвращения и брезгливости к безымянным писакам, бессмысленно, безудержно циничным и жестоким по отношению к человеку, который был чьим-то сыном, отцом, мужем, другом. К человеку, зверски убитому ни за что, неотомщенному и даже не преданному земле. 

За 12 с лишним лет, минувших со дня его гибели он, действительно, превратился в абстрактный образ, в обезличенное имя нарицательное, в название адреса в заказах такси. В бездарный циклопический монумент, скорее похожий на посмертную насмешку, чем на попытку увековечить память. 

Выросло целое поколение, которое по объективным причинам не может помнить шока, испытанного тогда не только друзьями и близкими погибшего, но и множеством никогда не знавших его людей. Немало коллег, политических журналистов, чувствовали тогда смешанное чувство страха и гордости. Гордости за профессию, подтверждением важности которой стала ее небезопасность. Некоторые (неожиданно для себя) даже ощутили потребность быть хотя бы чуточку честнее. Принципиальность и объективность стали если не цеховой модой, то, во всяком случае, чем-то вроде профессиональной. Миновала дюжина лет. И у многих собратьев по перу не осталось страха за вранье. А у немногих почти выветрилась гордость за привычку не врать. 

Фраза о том, что “дело Гонгадзе” приобрело общественный резонанс, давно превращена в банальность. Но оно в самом деле было стрессом для страны, своеобразным приготовлением к катарсису, которое к сожалению, не привело к мучительному и, одновременно, исцеляющему очищению. Это дело — старая рана. Которая уже вроде не болит. Но которая еще не излечена. И которая может оказаться одной из причин преждевременной смерти. 

“Дело Гонгадзе” — своеобразная точка бифуркации в жизни мучительно определявшей (и так пока и не определившей) свою судьбу Украины. Немало известных людей (кто осторожно, кто откровенно) в последнее время рассуждают о том, что было, если бы в казавшуюся беспросветной жизнь государства не ворвался “кассетный скандал”. Сегодня даже некоторые искренние и последовательные бойцы с режимом Кучмы полагают, что знаменитые слова Леонида Даниловича о том, что “вы увидите нового президента”, могли оказаться не только словами. Начало второго срока второго главы государства ознаменовалось провозглашением европейской интеграции как главного стратегического ориентира Украины. И осознанным удалением олигархата от принятия ключевых государственных решений. Когда под ногами горела земля, осажденный гарант предсказуемо вернул в число главных советчиков наиболее откровенных реакционеров, придавших политике кучмизма новые, еще более тусклые грани. Отчаянное бегство навстречу колючей проволоке кремлевских объятий казалось единственным путем к спасению. Потому что “кучмагейт” даже неспешное продвижение в сторону Запада сделал на тот момент невозможным. Независимо от того, был ли Кучма в действительности заказчиком злодеяния, жертвой обстоятельств или объектом чужой интриги. 

Об утраченном шансе нынче тихо говорят те, кто не питал и не питает никаких иллюзий по поводу личности самого противоречивого президента в новейшей истории. Которые не исключают, что природа могла взять свое. Что ревность Кучмы к набиравшему силу Ющенко сделала бы главной движущей силой государственной политики не рациональный расчет, а иррациональный порыв. Что, в конце концов, Леонид Данилович (какими бы благими намерениями он в самом деле не руководствовался), мог оказаться беззащитным заложником им же порожденного кучмизма — беспощадной и почти совершенной системы правил ведения политики, основанных на аморальных ценностях и жестоких правилах. 

Примечательно, что в 2000-м версия о причастности Кучмы к расправе над Гонгадзе относительно быстро и достаточно легко обрела внушительную массу сторонников. Содержимое обнародованных Александром Морозом “пленок Мельниченко” с одной стороны шокировало общество, с другой — соответствовало его внутренним смутным подозрениям. Окажись в подобном незавидном положении Леонид Кравчук или Виктор Ющенко, сомнений было бы намного больше. Даже отсутствие неопровержимых доказательств того, что Кучма выступал заказчиком зверства, не мешало принимать на веру то, что такое возможно в принципе. И за это Леонид Данилович ответственен независимо от того, чем в итоге закончится бесконечное расследование “дела Гонгадзе”. 

Но ощущение того, что Кучма тогда был почти готов проложить нужный маршрут для страны, не покидает умы тех, кто сегодня оценивает многое из происходившего тогда. Кучма теоретически мог сделать то, что практически обязан был сделать пять лет спустя Ющенко. Осуществить попытку сделать Украину полноценно самостоятельным государством. 

У страны был и другой путь. Резонанс вокруг “дела Гонгадзе” привел к пробуждению гражданского общества, к структурному оформлению оппозиции, он создал предпосылки для смены власти. И, как следствие, для начала процесса качественного изменения политики. 

Кстати, как минимум, от троих людей слышал о том, что в разгар “кассетного скандала” Кучма был готов добровольно уйти в отставку. Один из них утверждал: был даже подготовлен текст заявления. На вопрос “Почему не ушел?” один ответил: боялся наказания. Другой сослался на слова бывшего гаранта: “Уйду — все поверят, что это — правда”. Лгал или нет? 

Намек на демократию, надежда на воцарение справедливости и утверждение законности, ожидание перемен, предчувствие другой страны — именно этими словами следует охарактеризовать настроения большой части общества в тот момент. И тех немногих, кто решился на откровенный протест, и тех многих, кто пассивно мечтал о новой Украине. 

Не случилось ни того, ни другого — “дело Гонгадзе” не дало нам повода узнать, возможно ли “обновление” Кучмы. И не стало толчком к обновлению страны. 

Писать о деле Гонгадзе нужно. Как бы ни раздражало само упоминание этой темы отдельных усталых читателей. Не только потому, что вдохновители злодеяния не наказаны. Но и потому, что нужные уроки не вынесены. Общество получило прививку. После “дела Гонгадзе” обывателя уже трудно заставить чему-то удивляться. И трудно заставить поверить в то, что безнаказанность в государственных масштабах когда-нибудь будет побеждена. Яд цинизма и безволия циркулирует в нашей кровеносной системе. И только лишь рассказами об очередной безнаказанности очередного правителя делу не поможешь. Только лишь призывами к смене власти — тем более. Потому что у нового правителя будет прежнее искушение нарушать закон и прежнее бесстрашие перед наказанием. 

Сама того не подозревая, власть делает полезную для страны работу. Реанимируя старые, знаковые уголовные дела, она напоминает обществу, что бумеранг имеет скверную привычку возвращаться. Я бы на их месте призадумался об этом обстоятельстве. Кто-то в будущем может оказаться таким же злопамятным, но куда более аккуратным… Но мысли правителей, похоже, заняты другим.

“Дело Пукача”, увенчавшееся вынесением пожизненного приговора бывшему руководителю главного управления криминального поиска, можно считать частичным восстановлением справедливости. Вопрос о заказчике остается открытым. Есть ли основания говорить, что этот приговор ставит крест на поиске реальных вдохновителей похищения и убийства Георгия Гонгадзе? 

Адвокат вдовы Георгия, Мирославы Гонгадзе, Валентина Теличенко, считает, что нет.

— Есть, как минимум, две возможности установить истину. Во-первых, первый заместитель Генерального прокурора Ренат Кузьмин в декабре прошлого года заявил о том, что ведется расследование по установлению заказчиков убийства. И это расследование проводилось отдельно от расследования “дела Пукача”. 

Во-вторых, Печерский суд осенью минувшего года выделил материалы, касающиеся Юрия Кравченко, и направил их в ГПУ. В приговоре по “делу Пукача” содержится указание, что “дело в отношении этого лица выделено в отдельное производство”. Возбуждено ли Генеральной прокуратурой соответствующее уголовное дело, неизвестно не только мне, но и, насколько известно, адвокатам, представляющим интересы покойного Кравченко. По моей информации они уведомили ГПУ, что выступают против возможного прекращения расследования в связи со смертью фигуранта. 

В приговоре бывший руководитель МВД де-факто признан заказчиком похищения и убийства, так как в документе зафиксировано, что Пукач действовал по указанию тогдашнего министра. Но описав убийство по заказу, суд, по сути, признал, что заказа не было, а был приказ. Судья фактически вынес приговор Кравченко, но де-юре, покойный глава МВД заказчиком не является. Таким образом, установить заказчика еще только предстоит. 

Безусловно, заслуживает внимания то обстоятельство, что Леонид Кучма и Владимир Литвин, чьи фамилии упоминались в показаниях Пукача, не были допрошены судом в качестве свидетелей. Предполагаю, что установить причастность этих лиц к совершенному преступлению только на основании показаний Пукача было бы затруднительно, но закон предусматривал их допрос. 

Я полагаю, что существовала не только возможность, но и целесообразность отправить “дело Пукача” на доследование. Могу предположить, почему это не было сделано. Трехлетний срок пребывания бывшего главы департамента криминального поиска МВД под стражей вынуждал суд торопиться. Дальнейшее промедление с вынесением приговора давало адвокатам повод говорить о законности дальнейшего пребывания их клиента за решеткой. Но Пукач мог быть осужден за незаконное уничтожение документов. А расследование, касающееся участия экс-генерала в похищении и убийстве журналиста, могло быть отправлено на доследование…

Могут ли служить доказательствами “пленки Мельниченко”? Теоретически такое возможно. Да, есть решение Конституционного суда от 20 октября 2011 года, в котором говорится, что обвинение не может опираться на факты, полученные с нарушением Закона “Об оперативно-розыскной деятельности”. На основании этого решения Печерский суд в приговоре по “делу Пукача” заявил, что показания свидетеля Николая Мельниченко, а также сделанные им аудиозаписи разговоров в кабинете Леонида Кучмы “не могут быть приняты судом как допустимое доказательство”. 

Однако в недавних публичных заявлениях Рената Кузьмина содержится намек на возможность использования этих записей. Кроме того, есть необходимость рассмотреть морально-правовой аспект этого вопроса. Аудиозаписи Мельниченко, если удастся точно установить их происхождение и достоверность, могут способствовать раскрытию преступления”. 

Воздать по заслугам всем причастным к этому делу, наверное, еще возможно. Но реальных надежд на полное, объективное, беспристрастное расследование мало. Они столь же призрачны, как и в 2000-м. Сошлюсь на Валентину Теличенко: “Мне известно, что несколько сотрудников правоохранительных органов, не имеющих отношения к Главному управления криминального поиска МВД, в том числе и высокопоставленных еще до обнаружения тела знали, о том, что Пукач следил за Гонгадзе
16 сентября 2000 года и вместе с подчиненными куда-то его вывез”. Круг лиц, посвященных в эту тайну, насколько известно, не ограничивался представителями МВД, но поиск с самого начала велся в ином направлении. 

Не нам судить, насколько квалифицированным было расследование дела Пукача и насколько объективным — судебное разбирательство. И в силу необходимой квалификации, и по причине закрытости процесса. Но вопросов по-прежнему много. Один возник еще до начала слушаний — как случилось, что такой важный свидетель как Пукач дожил до суда? Учитывая то, что целый ряд лиц, могущих оказаться ценными свидетелями таинственным образом ушли из жизни. 

Согласен, вопрос сформулирован достаточно цинично. Если бы речь не шла о генерале, высокопоставленном блюстителе закона, который, хладнокровно и жестоко лишил жизни беззащитного человека без малейшей причины. И какими соображениями он при этом руководствовался — меркантильными, карьерными, субординационными, не имеет значения. Простите за банальность, но Гонгадзе ему даже на ногу никогда не наступал. Но он убивал беззащитного человека, как следует из материалов следствия, убивал педантично, добросовестно. По словам людей его знавших, так он делал все, чем занимался. 

Может быть, Пукач был носителем не слишком ценных знаний. Так, орудие. Но несоответствия в его показаниях режут глаза. Насколько можно судить по обнародованным материалам, экс-генерал заявил, что лично, самостоятельно перезахоронил тело убитого. Те, кто знал Гию, и видел Пукача не могут не поставить эти показания под сомнение. Рост Гонгадзе — если не ошибаюсь, метр девяносто два. Тело, пролежавшее в могиле было облеплено мокрой землей. Как Пукач мог самостоятельно вынуть его из могилы и погрузить в багажник “Нисана”, не вполне понятно. Кого покрывает генерал? По словам осужденного, приказ ликвидировать журналиста он получил от тогдашнего министра Юрия Кравченко, приказ перезахоронить — от него же. Однако в первом случае была установка скрыть следы — голова была отделена от тела (да простят меня за такую подробность), личные вещи изъяты, тело пытались сжечь и скрыли в глубокой могиле. После перезахоронения тело было слегка прикопано, свидетели утверждали, что рука торчала из земли, личные украшения аккуратно лежали на теле. Создается впечатление, что замысел был в том, чтобы жертву быстро обнаружили. Почему? Допустим, генерал Пукач мог не знать о замысле генерала Кравченко (хотя зачем подобное могло понадобиться Кравченко, так же непонятно). Но было бы резонным такой вопрос Пукачу задать. Будем рады ошибиться, но ни на следствии, ни в суде, по нашим сведениям, обвиняемого об этом не спрашивали. Еще вопрос — если Пукач получил приказ перезахоронить тело, почему он не перезахоронил голову? Может быть, это делал не экс-глава ГУКП, а кто-то другой (точнее, другие), кто знал, где находится тело, но не знал о местонахождении головы. Единственным носителем этой тайны был генерал-убийца, неслучайно череп покойного был обнаружен только после задержания беглеца. 

Насколько нам известно, особо не заинтересовали ни следствие, ни суд информация о таинственном обеде в ресторане “Струмок”, где осужденный встречался с еще двумя генералами, Эдуардом Фере и Юрием Дагаевым. (Оба ушли из жизни при странных обстоятельствах, но официальных подтверждений об их насильственной смерти нет). Это генеральское застолье не привлекло бы внимания общественности, если бы не показания бывшего шофера Пукача и соучастника убийства Александра Поповича. Его признания были обнародованы несколькими сайтами, но некоторые источники утверждают, что в Интернете — лишь часть показаний Поповича, и на следствии тот напрямую связал рандеву в “Струмке” с судьбой тела. Якобы Пукач обмолвился водителю и подельнику, что получил приказ перезахоронить тело. От кого он поступил? Из других источников известно, что в “Струмке” Пукач встречался не только с Дагаевым и Фере, но и с двумя другими лицами, что экс-генерал и подтвердил в суде. Однако проверить эту информацию не представляется возможным. 

Откровения Пукача еще только предстоит оценить. Он взял вину за убийство на себя, но искренен ли он, называя заказчиками Кучму и Литвина? Существовала версия, что имена этих лиц ему настойчиво рекомендовали озвучить после ареста, обещая взамен длительный, но не пожизненный срок пребывания за проволокой. Версия оказалась несостоятельной — Пукач, скорее всего, будет коротать остаток жизни в неволе. Тогда почему даже после оглашения приговора он называет те же фамилии? Это все же правда? Или не смог отойти от заученного текста? А, может, он надеется на апелляцию? Или рассчитывает хотя бы на пристойные условия содержания? Или просто борется за жизнь, пусть и такую? Кто знает? 

“Дело Пукача” закрыто. “Дело Гонгадзе”, увы, нет. Мы лишены возможности докопаться до истины. Но мы вправе озвучить основные версии, пожалуй, самого громкого убийства в новейшей истории Украины. Без напоминания о которых, будет трудно объективно судить о том, что произошло осенью 2000-го. 

Итак, версия первая, “президентская”. В соответствии с ней, непосредственным заказчиком выступает Леонид Кучма. Мотив: попытка запугать оппозицию и настроенную против власти прессу. Леонид Данилович уже имел некоторые проблемы с поднимающей голову фрондой, и по убеждению авторов гипотезы, был способен на акцию устрашения. У этой версии множество разновидностей. Различных лиц называют организаторами (созаказчиками) — в этом перечне, как известно, фигурируют, в частности, бывший глава МВД Юрий Кравченко и тогдашний руководитель администрации Владимир Литвин. Существуют предположения, что экс-президент мог выступать инициатором устрашения, но не убийства, что существовала установка похитить, избить, унизить, напугать, но не лишать жизни. Но случился эксцесс организатора (Кравченко мог не так понять слова патрона) или исполнителя (Пукач не рассчитал силы). История с Подольским, которого тот же Пукач (правда, с другими подручными) вывез в лес, избил, но в итоге отпустил, может служить косвенным подтверждением этого предположения. Тем более, что, как утверждают некоторые источники, реальных перечень страшных “лесных прогулок” не ограничивается историями с Гонгадзе и Подольским. 

У этой версии много сторонников, но следует признать, что их число поредело за истекшие 12 с лишним лет. Признания Пукача способны умножить их ряды. 

Насколько эта версия жизнеспособна, судить трудно. Кучма авторитарен и импульсивен, но его трудно заподозрить в глупости. Он не мог не понимать, к каким последствиям может привести подобное. Или все же не рассчитал? 

Один, уже покойный политик, неплохо знавший Леонида Даниловича, несколько лет назад в личной беседе сказал примерно следующее: “Я не могу с уверенностью сказать, мог он заказать убийство, или нет. Но я не вижу ни одной причины, по которой такой человек, как Кучма мог заказать убийство такого человека, как Гонгадзе”. 

Чем объяснить повышенный интерес к персоне бывшего президента со стороны Рената Кузьмина? Версия Валентины Теличенко: “На мой взгляд, это может отчасти объясняться инстинктом самосохранения. Он способен использовать “дело Кучмы” как своеобразную страховку от возможного увольнения с должности — снятие с поста человека, который прикрывается статусом преследователя Леонида Даниловича, приобретает уже политический оттенок. Схожую политику, с моей точки зрения, в свое время использовал и Святослав Пискун…”

Есть и другие гипотезы, поясняющие интерес ГПУ к экс-гаранту. Коммерческая — желание “семьи” сделать посговорчивее Виктора Пинчука и вынудить его кое-чем поделиться. Бытовая — месть Виктора Федоровича, за выборы-2004. Янукович по-прежнему убежден, что въехал бы на Банковую еще тогда, кабы не “предательство” Кучмы. Кроме того возможное продолжение “дела Кучмы” — демонстрация Западу неизбирательности правосудия

Есть ли надежда, что активность прокурорских в этом направлении связана с исключительно с желанием восстановить справедливость. Хотелось бы верить. Но не верится. 

Версия вторая, “звездно-полосатая”. С легкой руки Леонида Даниловича, американские спецслужбы кое-кем считались главными организаторами преступной комбинации. Мотив: спровоцировать народный гнев, создать условия для передачи власти прозападному ставленнику. Под последним, разумеется, подразумевался Виктор Ющенко. Здесь также присутствуют натяжки. Если все именно так, Виктор Андреевич должен был, как минимум: 

— покинуть пост премьера; 

— признать свой голос на пленках Мельниченко; 

— влиться в ряды оппозиции (а еще лучше ее возглавить); 

А не называть оппозиционеров фашистами и расписываться в сыновней любви к гипотетическому убийце-президенту. 

Кроме того, предоставление убежища майору Мельниченко, скорее, не подтверждает, а опровергает наличие “американского следа”. Организуй спецслужбы США подобную игру, едва ли бы открыто приютили у себя одного из самых приметных участников игры. А интерес соответствующих американских контор к беглому офицеру объяснялся просто — их интересовали пленки. Если бы вдохновители операции сидели за океаном, они не искали бы выход на аудиозаписи, они бы ими в этом случае уже располагали. 

Есть еще одно, несколько циничное замечание. Если целью были не просто компрометация президента и создание фона для скандала, а еще и усиление протестных настроений, то в жертвы определили бы личность более знаковую и более непосредственно связанную с оппозицией. 

Версия третья, “кремлевская”. К ней говорят, сегодня склоняется сам Леонид Данилович, по-прежнему убежденный в заговоре спецслужб, но теперь уже других. Мотив? Удержать Украину от выходы из российской геополитической орбиты. С этой целью следовало спровоцировать кризис и: 

— либо скомпрометировать действующего главу украинского государства, сделав его более сговорчивым;

— либо добиться смены власти, обеспечив приход на Банковую более лояльного к Кремлю политика. 

Кстати, многие эксперты полагали, что случись в 2000-м досрочные президентские выборы, неплохие шансы на победу имели Александр Мороз и Евгений Марчук, договориться с которыми Москве было бы несложно. Точнее, не нужно, так как не один человек, с которыми приходилось общаться, считал, что и тот, и другой заручались поддержкой Кремля. 

Ставленники Москвы (если таковые были) могли быть посвящены, а могли и не посвящены в планы устроителей. 

Несколько человек в частных беседах намекали на то, что записи разговоров в кабинете Кучмы осуществлялись не посредством диктофона, а при помощи стационарной закладки, и записями этими в Москве располагали задолго до убийства Гии. 

Боюсь, мы никогда не получим доступа к секретам Лубянки. Но если допустить, что комбинацию задумывали там, то цель была достигнута. 

Версия четвертая, “внутренняя”. Инициатор происходящего мог пользоваться поддержкой Москвы, но план операции родился в Киеве. По мнению авторов этой версии, на роль таинственного заговорщика более всего мог претендовать Евгений Марчук. Мотив: добиться досрочных выборов, чтобы прийти к власти. 

В “деле Гонгадзе” много косвенных указаний именно на этого человека. Некоторые СМИ утверждали, что экс-глава СБУ мог в свое время иметь отношение к финансированию “Украинской правды”. “Человек, похожий на Марчука” фигурировал в заявлениях бывшего адвоката Пукача Олега Мусиенко. В медиа была информация, что о связи Марчука с делом Гонгадзе якобы утверждал печально известный “милиционер-оборотень” Игорь Гончаров, так и не доживший до суда. Намекал на эту связь и подельник Гончарова Юрий Нестеров. О знакомстве Нестерова и Гончарова с сотрудниками департамента Пукача также упоминалось в прессе. В 2006-м бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко (позже отравленный в Лондоне) со ссылкой на Мельниченко утверждал, что прослушивание кабинета Кучмы организовал именно Марчук. Добавим к этому еще одну деталь: несколькими источниками неофициально высказывалось предположение, что целый ряд сотрудников ГУКП мог быть завербован КГБ УССР еще в советское время. Работа в МВД для них могла оказаться частью легенды. Если это так, то бывший глава СБУ мог иметь инструмент влияния на этих лиц. Кроме того в окружении Кучмы наверняка было некоторое количество лиц с подкожными погонами, один из которых вполне мог подсовывать шефу распечатки публикаций в мало кому тогда известной “Украинской правде” 

В это версии также есть слабое звено. Каким именно образом Марчук мог рассчитывать на приход к власти? Победить на выборах? Возможно, но его рейтинг после бегства из “каневской четверки” в кресло секретаря Совбеза оставлял желать лучшего. Рассчитывать, что Кучма уйдет в отставку и назначит его неофициальным преемником? То, что известно об их отношениях, сделать такой вывод не позволяет.

Узнаем ли мы когда-нибудь правду? Не уверен. Сделаем ли выводы из случившегося в 2000-м хотя бы с опозданием. Хотелось бы верить…

Я лично знаю внушительное количество людей, которые о существовании журналиста Гонгадзе узнали уже после обнаружения обезглавленного тела в Таращанском лесу. Людей, не имеющих никакого отношения к журналистике и до того никогда не интересовавшихся политикой. Был искренне удивлен, как чужая беда, не коснувшаяся лично их трагедия, причудливым образом заставила пересмотреть устоявшиеся представления о жизни и смерти. Принудила думать о том, что есть, дела, решение которых не стоит откладывать в долгий ящик, потому что возможность заглянуть в него может и не представиться. Что стоит больше уделять внимание близким. Кто-то наконец осознал, насколько для него важно оставить о себе достойную память. Один политик (гордившейся своей репутацией легкомысленного циника), после того, как натолкнулся в сети на подробности убийства неподалеку села Сухолисы, поразил меня своим откровением: “Я впервые задумался о том, кого буду вспоминать перед смертью, о чем подумаю и в чем покаюсь”. Каждому из этих, совершенно разных людей доводилось хоронить друзей и близких, но отчего-то мысли о неминуемости смерти и важности жизни посетили их тогда, когда они размышляли о судьбе человека, чья жизнь была им неизвестна, а смерть непонятна. 

По-моему, Луценко, в 2001-м сказал: “Понадобилась чья-то смерть, чтобы многие почувствовали себя людьми”. Что нужно сейчас — еще одна громкая смерть? Старых ран недостаточно?